— Утро у них наступило, — понимающе кивнул богатырь. — Синяя четверть, по местному говоря. Четвертый час середы.

Рыцари вставали со стонами, держась за больные с похмелья головы. Алеша Попович выглядел совершенно нормально, а Добрыня и Горыныч были бодры, как никогда.

— Ну что? Пора выходить с Черномором на связь? — предложил Добрыня. — Или лучше сперва поедим и прогуляемся по городу?

— Сперва надо узнать у сэра Блэкмора… — возразил Гавейн, но на полуслове замолк. Оглядел комнату, потер лоб и удивленно спросил Добрыню. — А где ваш главный? С бородой?..

— Пить надо меньше, — проворчала Алена. — Ладно, доложим уж «благодетелю» нашему, что Илья нанялся на работу, послушаем, что он скажет, а потом пойдем завтракать.

Однако, Черномор что-то не отзывался. Устав бес толку стучать по медному блюду, друзья, умывшись, спустились в корчму. За завтраком мужчины выпили пивка и на лицах рыцарей, наконец-то расцвели улыбки.

— А насчет серебра, это вы не беспокойтесь! — легкомысленно махнул рукой Персиваль. — У нас у каждого нательный крестик есть. А у Ивейна еще и ладанка с волосом святого Сульпиция. И вообще, истинно верующему рыцарю никакое колдовство не страшно.

— Ну, насчет «никакое», это ты погорячился, — похлопал его по плечу Горыныч. — Но от мелких пакостей серебряные амулеты тут спасают.

— А еще я стрел серебряных наделаю, — заявил Добрыня. — Так что вороги к нам и не сунутся.

Поев, друзья отправились побродить по городу, благо, делать больше было нечего. На них, конечно, обращали внимание, но не такое уж и пристальное. Видимо чужеземцы странного вида, толпой шатающиеся по мощеным улицам были для шумного Мореграда явлением обыденным. Местный базар привел рыцарей в состояние, близкое к шоковому, и даже видавших виды Добрыню и Алешу весьма удивил обилием предметов редких, непонятных и, порой, даже магических. Только Горыныч не высказал ни капли удивления.

— В Циньской империи, да и в Индии базары еще поболее, — буркнул он в ответ на одно из замечаний Алены и отпихнул очередного прохожего, пытавшегося проскочить между ним и Добрыней, там, где шла, держась за их руки, невидимая девушка.

Рыцари задерживались чуть ли не у каждого прилавка, тыча пальцем в диковинные вещи и допекая расспросами продавцов, богатырей и Горыныча. Сперва они чуть не купили шпору от сапогов-скороходов, а потом живого говорящего поросенка. От обломка гроба Господня — куска полусгнившей сосновой доски — рыцарей пришлось оттаскивать буквально силком.

— Пора нам выбираться из толчеи, — сквозь зубы пробурчал Змей. — Чтобы я еще раз с этими дикарями на базар пошел! — кивнул он на рыцарей.

Выйдя через пару минут с базара они оказались у городских стен. Алена облегченно вздохнула. Здесь ее никто уже не толкал, не пытался пройти насквозь.

«Раньше я и представить себе не могла, сколько неудобств несет невидимость… Помыться мне что ли и одежду всю постирать?»

— Беда! — охнул вдруг Ивейн. — У меня кошелек срезали! Вот, — он продемонстрировал друзьям привязанный к поясу обрезок кожаного шнурка, — все, что осталось!

— И много там было? — поинтересовался Алеша.

— Три пенни серебром и медью, — Ивейн сокрушенно вздохнул. — Теперь я совершенно нищ, господа.

— Ничего! У нас есть еще мечи!.. — Гавейн вдруг осекся и зашарил по поясу руками. — А где мой кинжал? Боевой кинжал с серебряной насечкой по лезвию! Подарок дяди Артура!.. — на поясе у Гавейна висели пустые кинжальные ножны. Рыцарь с досады чуть не заплакал. А потом, сжав кулаки, бросился снова в направлении базарной толчеи.

— Стоять! — схватил его за шиворот Горыныч. — Вора ты все равно не поймаешь, а скандалы нам не нужны. И так вон на вас все косятся.

Обиженно надув губы Гавейн подчинился. Некоторое время они шли в подавленном молчании.

— Послушайте, — насторожился вдруг Горыныч, — Что там за шум на стене?

— Вон каменная лестница наверх, — Алена потянула Горыныча за руку. — Пойдемте, посмотрим.

И они двинулись наверх по кирпичной лестнице без перил, которая была вырублена в самой стене.

Со стены открылся необыкновенный вид на море. Но отнюдь не морской пейзаж привлек на обветшалую городскую стену многолюдную толпу. Весь горизонт, от края и до края моря был покрыт черными парусами. И южный ветер нес эти корабли прямо на город. Горыныч негромко присвистнул.

— Вот это силища… — восхищенно поцокал языком Добрыня. — Не чета черноморовым корабликам.

— И что все это значит? — подергала его за рукав Алена. — Они что, войной на нас идут?

— Да уж… Торговые корабли таким скопом не ходят, — прокряхтел пристроившийся рядом с друзьями горожанин в сером камзоле и широкополой шляпе. — Ох, не к добру все это. Почитай сто лет уже не случалось в Мореграде войны. И стены-то, вон, все осыпаются. И пищалей новых мало. Да и народец нынче не тот, что в прежние времена. Ох, не дай нам Творец войны… Может, они не нападают, а так, по дороге к нам? — он с надеждой глянул на Горыныча. Но тот лишь развел руками.

— Вам, местным, лучше знать.

— Может, лучше нам уйти из города, пока близко не подплыли кораблики? — предложил Добрыня.

— На корабликах, чай, не только воины, — Алеша кивнул на черные паруса, — там, боюсь, еще и колдуны могучие. Да и в городе здесь магов предостаточно… Не простая война затевается. Коли выскочим мы всей толпой из города, на виду у этих, чернопарусных, сразу попадем под подозрение.

— Что-то стал ты, Алеша, осторожничать, — удивленно повел бровью Добрыня.

— Не знаком ты с родней моей Лебедушки… Что ни кум, все — колдуны природные. Коль с такими годик пообщаешься, так от тени своей будешь прятаться. Ну а тут пострашней, чем на дне морском. Чую, надо нам сидеть тихо в городе, пока полной не наступит ясности.

— А как же Илья? — Персиваль глянул на Алешу. — Он корабль нам добудет, а мы в осаде.

— Надо будет, так мы выскочим, да и разгоним их всех, — подбоченился Гавейн. Ивейн согласно кивнул.

— Ну, всех, не всех, — Добрыня переглянулся с Алешей, — а, коли надо будет, так выйти из города нам никто не помешает. Вот только шуму понаделаем. Уж коли уходить, то сей же час, покуда вороги не причалили.

— По-моему, уходить поздно, — вздохнула Алена. — Смотрите! За городом уже наблюдают. Незаметно выйти у нас просто не получится.

Над черными парусами кораблей взвились семь больших, размером с человека, птиц. Они приближались удивительно быстро, выстроившись полукругом, стремясь охватить город с обеих сторон. Птицы были похожи на грифов. Вдруг с одной из обращенных к морю городских башен спрыгнул человек. Серый плащ взметнулся у него за спиной и раскинулся парой крыльев. Через секунду огромная хищная птица стремительно помчалась навстречу грифам.

По стене пронесся шепоток:

— Кречет… Сам Кречет полетел…

— А кто такой этот Кречет? — поинтересовался Персиваль у стоящего рядом старичка в широкополой шляпе.

— Вы и верно иноземцы, — оценивая, осмотрел его горожанин. — Это же сам Кречет, наместник Финиста в Мореграде. Уж он-то сейчас разберется, что к чему. Он-то покажет им…

Кречет долетел до линии мчащихся на город грифов и вдруг, резко развернувшись, помчался обратно. За ним в погоню устремились три грифа. По стене покатился разочаровано-испуганный вздох горожан.

— Ну вот что, — прокряхтел старичок. — Пойду-ка я. Пропустите, господа иностранцы… А то у меня и горох и рис на исходе. Да муки надо прикупить пару мешков, и изюма с пуда два. Как осада начнется, пироги буду печь с изюмом.