Тело Фосфора трогали — а он не чувствовал этого; вода освежала рот — он глотал ее нехотя, еле шевеля языком. Он бредил наяву, плыл куда-то по течению, упираясь мыслью в преграды, отдыхая, чтобы потом вновь вступить в схватку с врагом. Вдруг издалека, из тьмы донесся голос Лильен, звавший его по имени.

— Фосфор! Фосфор, держись! Я рядом, я здесь, с тобой! — умоляла она, и Фосфор как вдохнул свежего воздуха и откликнулся на зов, удерживая его, опознавая; его уверенность росла, а силы крепли.

— Лильен, — прошептал он, и она к нему прильнула:

— Милый, любимый, дорогой! Я рядом, я твоя до самой смерти. Никто нас не разлучит.

И Лильентэ, обняв Фосфора, говорила с ним до поздней ночи, укрыв его от боли и наваждений пологом живых волос. Лильентэ, госпожа бога смерти Кера, взяла то, что принадлежало ей по праву. Молодой воин покорил ее сердце, а незримый муж пусть уходит в ночь, поищет себе новую жертву.

Никто теперь не посмеет переступить порог, пока Лильентэ охраняет тело воина и поет песнь любви, так похожую на плач. Другим нет места рядом.

И Селена поняла это тотчас, как увидела эту пару на экране обзора камеры.

Город погружался в ночь, словно тонул. Энрик, устав, длил дремоту разглядыванием комиксов, а Пепс наблюдал за наступающими сумерками, стоя у окна. Внизу, на площади, загорелись тысячи огоньков — это фанаты Энрика, державшие в осаде здание и заполонившие все подступы к нему, устраивались на ночевку.

Тишина, покой ложа, манящего ко сну…

Идиллия была разбита звонком трэка, лежащего у изголовья.

— Разве я не просил выключить всю электронику? — Энрик, не поднимая головы, перевернул страницу. — Я могу побыть в одиночестве, черт побери?!

— Я проверял: трэк уже час с лишним как отключен. Трэк повторно издал нетерпеливый, вибрирующий звук.

— Ты бы хоть врать достоверно научился, — глаза Энрика побледнели от злости. Он сильно устал и быстро вспыхивал.

Умение терпеть входило в круг должностных обязанностей Пепса. Он молча подошел, взял трэк и так же молча показал Энрику, что аппарат светит красным глазом — связи нет.

— Позвони-ка ты на станцию с гостиничного телефона — пусть перехватят звонок, — приподняв бровь и умерив яду в голосе, приказал Энрик.

Выслушав ответ, Пепс отрапортовал, что станция входящий сигнал не поддерживает и вообще проверка подтвердила, что их трэк отключен.

Все это время трэк звучал настойчиво и регулярно и униматься не собирался.

— Звонок с того света, — предположил Энрик, взяв аппарат, — эти не успокоятся, пока из себя не выведут.

Пепс настороженно, не скрывая тревоги, предположил:

— А не послать ли их к бесу?

— Думаешь, — нажимая «коннект», спросил Энрик, — я не найду подходящих слов?.. Пророк Энрик слушает.

— С вами говорит Принц Мрака, — голос легкий, шелестящий, ускользающий.

— Хорошая рекламная акция. Что дальше?

— Вы не думали принять участие в аукционе списанного армейского имущества?

— Спасибо за совет; когда мой бизнес прогорит, я обязательно пойду в старьевщики.

— Восемнадцатого числа, в час дня, в малом аукционном зале Айрэн-Фотрис будет продаваться Файри, киборг Хлипа.

— С головой или без?

— Комплектация полная.

— То есть у него в памяти есть Тринадцатый Диск?

— А кто из нас двоих Пророк — ВЫ или Я? — подчеркнув местоимения, голос исчез.

— Фантастика! — развел руками Пепс. — Этого звонка не было! С кем же ты говорил?!

— Или трэк включен направленным лучом… или я толковал с узлом-посредником — с ресторанным холодильником либо с компрессором подогрева кровати. — Энрик, слегка взволнованный, прошелся вокруг своего ложа, потом опять взялся за комикс. — В следующий раз батарейки из трэка вытаскивай. Для гарантии.

Со дня, когда Хиллари предложил Фердинанду сделку с законом и место в проекте, миновала неделя. За это время многое случилось. Например, Фердинанду в камеру поставили на стену «Jake light»; безымянный «объект ING-2210» обрадовался так, будто из темницы ему открылось окно в широкий мир, но телевизор показывал одно — запись заседания подкомиссии, посвященного проекту Хармона. Оставалось согласиться — других выходов не было, если не считать высылку в колонии навечно в качестве ING-2210 или принудительное зомбирование. Высылку и зомбизацию Конрад придумал сам, чтоб легче было принимать наболевшее решение.

Радости Сида не было границ. Он напрягал сетевиков Адана, подсовывая им мудреные и заковыристые ключи-допуски, а сам летал по Городу со скоростью магнитного поля, доставая из тайников заботливо упакованные дискеты с ЦФ-6. Копии личностей, как и предполагалось, хранились вразбивку на центральных серверах различных служб и частных фирм, и извлечь их оттуда стоило немалого труда.

Горячее питье, газированное «гэйстом», покой и желтые аппликаторы сделали свое дело: Конрад Стюарт опознал находки без нервных сцен. Он вообще выглядел лучше — с губ пропали серые корочки, а с глаз исчезла тусклая поволока, скрывающая злость, готовую вспыхнуть в любой момент. Он спокойно принял то, что с некоторого дня становится Аленом Мэлфордом, а потом читал свою новую биографию — ничего примечательного и увлекательного, но это требовалось заучить наизусть и безошибочно узнавать «бывших знакомых» и места, где Ален Мэлфорд якобы бывал. Еще его любезно предупредили, что предстоит сдать экзамен по биографии.

— Если я получу хорошую оценку, — съязвил Фердинанд, а ныне Ален Мэлфорд, — меня выпустят в туалет.

Но еще задолго до экзамена Фердинанду удалось осмотреть «Антикибер» изнутри. В воскресенье, 18-го, с утра пораньше заявился Хиллари с допусками на двоих, и экскурсия началась.

Прямо скажем, по пути увидел Фердинанд немного — в основном коридоры, без конца пересекавшиеся под прямым углом. Окон здесь не было. Фердинанд почему-то подумал, что здание — под землей, и, если бы ему захотелось убежать, он бы запутался и не то что до выхода — до своей камеры не добрался бы без посторонней помощи. Он старался не отставать; они подошли к двери, перед которой на полу была черта с предупреждением: «СТОЙ! ЗОНА ДОПУСКА G!»

Хиллари вложил обе карточки: свою и Фердинанда; дверь, потрогав их тонким лучом, открыла зеркало папиллографа и уже после «рукопожатия» впустила внутрь.

«Ого! — подумал Фердинанд, окидывая взглядом глубокое помещение с изысканным научным дизайном. — Лаборатория на все сто!..»

Зеленовато-голубые панели, округлые обводы модулей на потолке, с которых лианами стекали вниз пучки оптоэлектронных коммуникаций, и такие же зализанные выступы на стенах, где колюче топорщились выходы каких-то внешних устройств; за прозрачной стеной вдали виднелся стол, над которым застыли полусогнутые манипуляторы и обвисли разноцветные переходники. Налево, у стены — системы визуализации с экранами диагональю метра в полтора. В центре рабочее пространство поделено между шестью креслами, похожими на зубоврачебные, — ложементы операторов, многофункциональные, с неизмеримым числом степеней свободы, позволяющие без усталости и скованности мышц провести многие часы в вынужденной неподвижности. О таком кресле Фердинанд мечтал, просматривая в Сети рекламу для системщиков. Каждое место укомплектовано: пульт, шлем, перчатки плюс удобства вроде столика и продуктового комбайна.

В комплект одного из кресел входил мелкий, неумытый и нечесаный парень; в данный момент он вывалил из миксера зерновые хлопья с молочной пеной в глубокую миску с красными ягодами и, казалось, был пойман на месте преступления. Фердинанд решил, что это уборщик, кравший продукты у операторов. Дело обычное. Значит, у Хармона процветает то же непотребство, что и везде.

Парень оторопело оглядывал вошедших, слизывая хлопья с губ и давясь ими, чтобы быстрее прожевать и успеть сказать пару слов в свое оправдание. Хиллари, оставаясь невозмутимым, указал рукой на спутника: