— Недавно в нашем городе?.. Вам каких закусок, холодных или горячих?.. Что из выпивки предпочитают благородные господа: пиво, вино, ром?

— Пива на всех, — скомандовал Добрыня и протянул корчмарю мелкую серебряную монетку.

Корчмарь жадно сглотнул, принял монетку и моментально приволок им на стол небольшой бочонок пива и семь пивных кружек.

— А стул лишний вы зря взяли. Другим, вон, сидеть не на чем, — заявил он, в упор посмотрев на сидящую рядом с Горынычем Алену.

Девушка с трудом сдержала смех. А Змей, серьезно глянув в глаза корчмаря, заявил.

— Стул занят. Мы восьмого ждем… Принеси-ка еще одну кружку.

«Алена, ты тоже пиво будешь?»

«Квас».

— И кувшинчик квасу.

Попивая пиво и квас друзья принялись дожидаться появления вербовщиков.

— Я, кажется, знаю эту сказку, про корабль в дубе, — заявила Алена. — Черномор советует трижды бить посохом по дубу и говорить «выйди летучий корабль». А надо долго бить по дубу посохом и говорить «выйди все, что ни есть». Тогда все, что в дубе спрятано, выйдет.

— Твоя правда, Аленушка. Наказать надо этих разбойников. Полоняников всех повыпустить, — хлопнул ладонью по столу Илья Муромец.

— Вот только служить разбойникам, это как-то не по рыцарски, — с сомнением покачал головой Гавейн. Остальные рыцари согласно закивали.

— Ну, давайте, я пойду, коли рыцари боятся, — вызвался Алеша.

— Голова у тебя горячая, слово за слово, заспоришь с лиходеями. А они того и дожидаются, колдовством с тобою расправятся, — покачал головой Илья Муромец.

— Ну, тогда, давайте я пойду, — предложил Добрыня Никитич. — Мне-то хватит смекалки да хитрости, чтоб живым из их логова выбраться.

— Обхитрят тебя злые разбойники. Да убьют, коль поймают на хитрости, — вздохнул Илья, и обратился уже ко всем. — Им работника надобно честного, а в Добрыне лукавство природное. Ох, боюсь, живым ему не выбраться… А из всех, кто здесь за столом сидит, с этим делом лишь Горыныч справится.

— Нет! — испуганно запротестовала Алена. — Вы что, не видели, какие нехорошие были у Черномора глаза, когда он предложил Горынычу попробовать напасть на пиратов? Да он же специально Змея подначивал!

— Перестань возводить на сэра Блэкмора напраслину! — вступился за Черномора Гавейн. — Если бы не его помощь, мы бы ни за что не дошли даже до этого города.

— А почему ты не обижаешься, когда тебя змеем обзывают? — шепотом спросил у Горыныча Ивейн.

— Ну а что в этом слове обидного? — пожал Горыныч плечами.

— Может, зря ты Алена, опасаешься? — Илья обернулся к ней.

— Да вы сами подумайте! Фэн — колдун, значит он сразу поймет, что Горыня… — Алена осеклась и глянула на рыцарей, — что Горыня тоже колдун, и не станет ему доверять. Да и какой из него слуга?

— Нет, могу и я, конечно, пойти. Силушки во мне, может и меньше, чем у Горыни, но в остальном… — Илья погладил бороду, — я в себе уверен. Да к тому же, в бою мне смерть не писана. А без боя я не сдамся разбойникам, коли вдруг они плохое что удумают…

— Позволите присесть? — к их столику подошел лысоватый старичок в синем камзоле и чуть не уселся на Алену.

— Занято! — рявкнул на него Змей, и старичок нервно отпрыгнул.

Глянув укоризненно на Горыныча, Илья встал со стула и предложил его старичку.

— Ты садись, добрый человек, говори, чего надобно.

— Спаси тебя Творец, витязь, за твою доброту, — прошамкал старик. — А прослышал я, что есть у вас монеты, — он понизил голос до шепота, — серебряные… Так хотел бы я обменять…

— А чего это ты секретничаешь? — удивился Добрыня и полез в кошель. — Вот, хоть эту. Сменяю с удовольствием, — он вынул на свет серебряную копеечку.

— Та-ак, — глаза старичка азартно загорелись и он стал торопливо выкладывать на стол золотые монеты. — Вот. Смотри. За эту маленькую монетку даю… три больших золотых финиста, с крестом, — он выжидающе глянул на лицо Добрыни. Тот был невозмутим, как профессиональный игрок в покер. Алеша с Ильей смотрели на происходящее с удивлением, а рыцари так и вовсе застыли, открыв рты. По совокупному весу три предлагаемые золотые монетки весили раз в десять больше серебряной копеечки.

— Соглашайся, Добрынюшка. Соглашайся, даже не сомневаясь, — зашептала Алена на ухо богатырю, привстав со стула, но тот и бровью не повел.

А Горыныч, аккуратно взяв Алену за плечо, усадил ее на место.

«Тут что-то неладно. Пусть сперва Добрыня поторгуется. В первый раз я вижу, что золото дешевле серебра стоит».

— Или вот, два заморских золотых, со львами, — старик выложил рядом с тремя прежними монетками еще две, размером побольше, с львиными головами в профиль… — Или вот, монетка дорогая, редкая, — и он положил рядом с золотом половинку серебряного арабского дирхема, по весу — такую же или даже чуть меньшую, чем копейка Добрыни.

— А какие из этих денег здесь в ходу? — поинтересовался Добрыня Никитич.

— Конечно финисты! — старик указал на золотые с крестом, который, при ближайшем рассмотрении оказался изображением распластанной в небе птицы. — Хочешь, я тебе за эту твою монетку три с половиной финиста золотом дам? — он выложил еще половинку финиста, ровно разрубленную чем-то.

— Четыре финиста, — улыбнулся Добрыня. — А нет, так и не надо. Кабатчик, вон, и серебро в оплату принимает.

— Да ты… Да что ж вы бестолковые такие? Он же надул вас! Квас да пиво за целую монетку серебра! Это, — махнул он на бочонок с пивом, — не больше финиста стоит.

— Вот как? — Горыныч недобро улыбнулся и внимательно посмотрел на суетящегося у стойки корчмаря. Тот, словно почувствовав взгляд, оглянулся на Горыныча и вздрогнул. А Змей поманил его к себе пальцем.

— Ну так что? — продолжил торг Добрыня. — Мое последнее слово — четыре финиста за монетку.

— Без ножа меня режешь, чужеземец, — вздохнул старик, но взял серебряную монетку и протянул Добрыне четыре полновесных финиста. Затем, увидев, что к столику друзей направляется корчмарь, старичок торопливо встал и направился к выходу.

— Ты нас надул, — с ходу заявил корчмарю Горыныч. — Та монета дороже стоит. Давай, выставляй-ка нам угощение, или сдачу золотом неси, — произнес он это не громко, но с таким выражением, что корчмарь, съежившись, торопливо закивал головой.

— Сей момент все будет… Может вам чего-нибудь местного, деликатесного?

Горыныч кивнул, и корчмарь метнулся к стойке. Забегала, то и дело опасливо оглядываясь на друзей, служанка. Через несколько минут она принесла им семь горшочков с чем-то вкусно дымящимся внутри и семь хлебных лепешек. А после напоминания Горыныча принесла и восьмую порцию. Сам корчмарь поставил им на стол поднос, на котором стояли восемь наперстков, и блюдо с чем-то красноватым, порезанным на ломтики.

— Извольте, господа, отведать. Весьма крепкая штука. А вкус… — мечтательно закатил глаза корчмарь.

— Зря он восемь наперстков принес. Мне спиртного не хочется, — вздохнула Алена.

— Ну, не отдавать же теперь обратно, — хмыкнул Добрыня.

Подождав, когда кабатчик уйдет, Алена тихонько спросила Добрыню:

— А много у тебя с собой серебра?

— Да горсти две, — беспечно махнул рукой богатырь. — Я как из кургана выбирался, ссыпал себе в кошель то серебро, что они со мной похоронили. Все равно оно мне предназначалось.

— Из кургана? — переспросил Персиваль.

— Угу, — кивнул Добрыня.

Рыцари ошарашено посмотрели на него.

— А что ты делал в кургане? — осторожно уточнил Ивейн.

— Да, похоронили меня заживо, — отмахнулся Добрыня. — Давайте-ка лучше выпьем за удачную сделку!

Друзья взяли в руки наперстки. Алена принюхалась и поморщилась. От напитка резко пахло спиртом и какими-то пряностями Остальные дружно, одним махом, выпили. Рыцари при этом все, как один, закашлялись, и принялись заливать обожженные глотки пивом. Илья довольно крякнул и погладил бороду, а Алеша с Добрыней, тряхнув головами, потянулись за закуской.

Выпив из своего наперстка Горыныч задумчиво склонил голову, смакуя вкус. Потом взял Аленину порцию, поддел на вилку кусочек закуски и медленно выпил обжигающий напиток. Замер на секунду и медленно выдохнул. Закуска на его вилке обуглилась. Отчетливо запахло паленым.