— Пойдем, Добрынюшка, — Алена вернулась и потянула богатыря за рукав.

Он обернулся и посмотрел на нее бешеными глазами.

— Он же там один за нас за всех заступается, — Добрыня погрозил кулаком в направлении лесного пожара. — Ну попадись мне только Кощей, дух вышибу!

И Алена подумала, что когда они отыщут смерть Кощееву, Добрыню придется долго уговаривать не ломать иглу тут же на месте. «Верно говорят, кровь не водица, — вздохнула про себя девушка. — А ведь это Добрыня еще не знает, что Змей его отец».

Вскоре почва под ногами стала посуше. Осины и клены в лесу сменились высокими соснами. Ветер к счастью изменился, и дым стало относить в сторону. Алена все это время пыталась мысленно докричаться до Змея, но тот не отзывался. Только когда они отошли уже на порядочное расстояние от реки, девушка услышала слабый отзыв.

«Жив! Слава Роду!» — Алена обессилено привалилась к стволу дерева.

«Да что мне сделается? — нарочито бодрый тон явно давался Горынычу с трудом. — Заморышу, чай, больше досталось…»

— Ау, Аленушка, очнись, — Добрыня потряс ее за плечи. — Я говорю, с Черномором бы связаться, чего он там мышей не давит?!

Алена непонимающе взглянула на обступивших ее друзей, спохватилась и достала из сумки блюдо. Черномор отозвался мгновенно, словно давно ждал у своего тазика.

— А где Горыныч? — вместо приветствия спросил карлик, пытливо всматриваясь в лицо девушки. — Как его самочувствие?

— Не дождешься, — процедила сквозь зубы Алена.

— Ты нам зубы не заговаривай, — склонился над блюдом Добрыня. — Обещал Кощея отвлекать, так отвлекай, а иначе дальше идти мы не согласные. Тут и другие есть входы-выходы, и про них нам уже все ведомо. Вот поднимемся на поверхность, по-другому будем с тобой разговаривать!

Черномор с ненавистью глянул на богатыря.

— Ладно, ладно, я подумаю, что можно сделать. Поговорим еще, — последние слова его прозвучали почти угрозой. И блюдо погасло.

Добрыня замысловато выругался, и даже Персивль не стал заступаться в этот раз за «доброго волшебника Блэкмора».

«Аленушка, — еле расслышала девушка тихий зов Змея. — Ты живую воду мне добудь, милая, а то что-то хуже мне становится…»

Девушка всполошилась, кинулась к Добрыне.

— Змею плохо, живая вода требуется…

Добрыня понятливо закивал головой, достал самобранку.

— Ой не будите меня, люди добрые, — сонным голосом заговорила скатерка. — Ой, нет у меня никаких силушек добывать вам еду-питье… А живую воду и подавно не добуду здесь.

Только после долгих уговоров, сдобренная пригоршней живой воды из фляжки Персиваля, самобранка, поднатужившись, выдала им большой котел, наполовину налитый живой водой. Котел был выдран, что называется, с корнем. Литые ножки котла были погнуты, из них торчали испачканные в земле кованные гвозди, каждый с полметра длиной. Подвиг этот отнял у самобранки все силы, она вздохнула и заснула накрепко, не откликаясь уже ни на какие просьбы и посулы.

— Не иначе, это тот самый котел Ворона, — вздохнул Илья, вынимая гвозди, мешающие прочно установить котел на земле. — Ох, надеюсь, не придется нам через его царство возвращаться.

Котел аккуратно установили в сторонке, пополнив сперва запас во фляжке Персиваля. Посовещавшись, решили никуда не двигаться с места до возвращения Горыныча. Илья попытался развести костер, но сырость вокруг была такая, что огонь никак не разгорался. Алена со вздохом достала остатки книги и отдала Илье — на разжигу. Спать укладывались вокруг костра на нарубленных еловых ветках. Алеша в обнимку с Баюном сразу же заснул. Персиваль ворочался, кутаясь в плащ. Его похоже знобило. Илья с Добрыней остались у костра дежурить. Алене тоже не лежалось. Горыныч опять не отзывался, и она места себе не находила от тревоги. Разговаривать никому не хотелось. Они молча сидели втроем у костерка, время от времени с надеждой поглядывая в сторону реки. В конце концов Илья, кряхтя, поднялся.

— А пойду-ка я, проведаю, может помощь ему требуется. Уточни-ка, Аленушка, далеко ли отсюда Горынушка?

— Где я был, там меня уже нет, — послышался знакомый голос, и к костру вышел Горыныч. Алена ахнула, Персиваль, приподнявшись, испуганно перекрестился, а богатыри невольно потянулись за оружием. Змей и вправду выглядел устрашающе. Покрытый множеством запекшихся ран, наполовину человек, наполовину дракон, он двигался с трудом, подволакивая правую ногу. Алена кинулась ему навстречу.

— Да что же это он с тобой сделал?!

Горыныч отстранил от себя девушку.

— Погоди, не подходи ко мне пока… все не подходите. Воду нашли?

Добрыня, прикусив губу, указал на котел. Змей пил жадно, и с каждым глотком к нему возвращался человеческий облик.

— Хорошо, да мало, — с сожалением оторвался Горыныч от опустевшего котла. — Давай, Добрыня, доставай самобранку. Еще столько же мне надобно, иначе огнем дышать не смогу.

Однако, самобранка не отзывалась. И даже не разворачивалась сама.

— Говорил я вам, колдовство людское здесь не действует, — пробурчал Баюн. — Совсем скатерку свою заморили… Да и где ей теперь добыть живой воды? В последний раз она весь котел Ворона сюда притащила.

— А скажи честно, Змей Горынович, — шмыгнул носом Персиваль. — Это не тебя ли мы ехали убивать там, на поверхности?

Змей вздрогнул, Илья с Добрыней придвинулись к нему, недобро глядя на рыцаря.

— Догадался? — вздохнула Алена. — Ты чем старое ворошить, отдал бы лучше Змею свою фляжку с живой водой. Если он не поправится, нам всем отсюда не выбраться.

Персиваль молча отцепил от пояса флягу и протянул Горынычу. Змей помедлил, вглядываясь в глаза юноши, потом улыбнулся и взял флягу, пожав при этом руку молодого рыцаря.

Небо моргнуло. Наступил пятый час вечера, зеленая четверть. Спать укладывались почти успокоенные, оставив дежурить Илью. Но вскоре Персиваль начал кашлять. Алена встревожилась, встала и потрогала лоб юноши. У рыцаря явно была высокая температура. Алена растолкала Баюна и попросила его спать на груди Персиваля — прогреть его как следует.

— Я тебе что, горчичник что ли? — проворчал кот, но перебрался к рыцарю и тихонько замурлыкал, свернувшись калачиком на его груди.

Через некоторое время кашель стих и Персиваль заснул. Алена еще подходила, трогала его лоб, но похоже Баюн знал свое дело, и юноша пошел на поправку. Девушка успокоилась и сама собралась заснуть, но тут тревожно заворочался Горыныч. Алена осторожно, чтобы не разбудить остальных, встала и перебралась поближе к Змею. Илья покосился на них от костра, но промолчал.

«Плохо тебе? — Алена тихонько дотронулась до руки Змея. — Может, нужно что-то?»

«Сон дурной мне приснился, милая. Будто бы Черномор украл у Кощея меч-кладенец».

«Ох беда, коли сон в руку, — вздохнула Алена. — Получится, что мы напрасно здесь страдаем».

Змей приподнялся и сел, привалившись к стволу дерева.

«Силы у меня уходят, Аленушка. А пополнять их нечем. Земля тут мне чужая, не моя матушка. Без живой воды еще одной такой драки я не выдержу».

У Алены сжалось сердце.

«Но ведь и Кощей здесь не в полной силе?»

«Мне сейчас и того хватит, — Змей криво усмехнулся уголком рта. — Вот уж не знал, не ведал, что буду бояться Заморыша».

Алена прижалась к нему, обняла обоими руками, словно пытаясь согреть.

«Мы обязательно выберемся отсюда, назло всем, вот увидишь. А когда вернемся на поверхность, ты сразу поправишься, — Алена потянулась и поцеловала Змея в губы. — Я люблю тебя».

Горыныч порывисто обнял девушку.

«Ради этого стоило сюда идти и все вытерпеть. Ну почему ты так долго не признавалась, солнышко мое ясное? Чего боялась-то?»

«Неважно, — Алена замотала головой. — Помнишь, тогда в Златограде, я не ответила тебе? Теперь отвечу. Да, я пойду за тебя замуж».

Змей откинул голову и взглянул прямо в глаза Алены.

«Клянешься?»

Глаза Горыныча были глубокими, как темно-зеленые омуты. У девушки замерло сердце. То, что происходило сейчас между ними, было серьезно и необратимо, это она поняла вдруг всем своим существом. Алена запаниковала: «Что я делаю? Он же не человек!» Вспыхнули предупреждающими знаками слова Бабы-Яги: «Ты бы еще в Солнце влюбилась!». И вдруг бабушка словно бы оказалась рядом с ней. Яга смотрела на девушку, нахмурившись, и качала головой.