Рыжий повернулся и улыбнулся в ответ. Искренне улыбнулся.
На душе у Альбы потеплело. Кажется, у нее появился не только новый недруг, но и союзники тоже.
Теорию магии вела Маргарита де Вейн, невысокая женщина средних лет с мягкими чертами лица и стрижкой-каре. Объясняла она материал спокойно, ровно и предельно ясно. По крайней мере, терминов было куда меньше, чем в бытовой магии, а примеров из жизни, понятных и не знающей ничего о магии Альбе, — больше. Хотя, судя по всему, дело было просто в том, что нынешняя лекция была чем-то вроде повторения знакомых всем основ теории. Большинство студентов откровенно скучали, но Альба слушала в оба уха.
Насколько она поняла из рассказа преподавателя, магическое действие представляло собой объединение ментального усилия для представления плетения нитей магии вместе с направленным выбросом энергии. Причем вместе с вливанием силы в плетение нужно было еще и конечный результат действия этого плетения представлять.
Альба зарисовала у себя в записях это как: «1.Узор плетения. 2 Вложение силы + образ результата. 3. Магия!»
У нее, выходит, вчера с листьями получилось без плетения, только сила да результат. Как и с дверью. Впрочем, если верить объяснениям преподавателя, такое было возможно для простых действий, когда воля мага и его сила напрямую влияли на мир. Собственно, до того как плетения изучать и структурировать стали, так и творили магию первые маги, просто ведомые своей волей… Но с плетениями все было проще. Они были вроде как посредником, помогающим формировать нужное воздействие. В теории были еще звуковые формулы, которые помогали те или иные магические нити сплетать, но они уже для весьма и весьма сложных воздействий применялись.
Выброс энергии активировал плетение, которое действовало на мир в соответствии с собственной структурой и представленным результатом. Узоры нитей могли быть самими разными по сложности, но от умения представлять само плетение и его результат зависело то, насколько точным получится воздействие.
Объем вливаемой в узор магической силы мог быть различным, и от этого, опять же, различался получаемый эффект. На примере левитации это выглядело так: чтобы поднять на сантиметр пушинку надо было использовать совсем мало энергии, иначе она улетала из-за слишком большого импульса неизвестно куда, тогда как поднимать, например, человека тем же самым плетением без достаточного количества энергии в резерве было совершенно бесполезно. Вообще последнее делать было не только бесполезно, но и опасно. Если силы не хватало на достижение нужного результата, то узор мог как и просто распасться, не сработав, так и все-таки начать действовать, вытягивая все силы из незадачливого мага на попытки все же изменить мир.
Цвета нитей в плетении были чем-то вроде особенностей восприятия людьми мира, ведь нити магии, отвечающие за разные типы воздействий, виделись человеческому глазу по-разному.
Альба с облегчением поняла, что часто в представлении результата эмоциональный компонент был необходимым. Бытовая магия с ее совершенным рационализмом была скорее исключением, как и алхимия, где важнее всего были используемые вещества и методы их обработки. Даже некромантия предполагала определенную эмоциональную вовлеченность, что говорить о целительстве вместе со стихийным волшебством. Тут же была и проблема — если слишком увлекаться некоторыми специфическими плетениями, для чьего успешного применения нужно было, скажем, стремление причинить урон в боевой магии или желание почувствовать власть в некромантии, то вполне можно было получить что-то, что «переводчик» перевел как нервоз. Поэтому некоторым видам магии, той же менталистике, полноценно обучали только с четвертого курса, а часть заклинаний вообще была достоянием магистров и тех, кто продолжал свое магическое обучение после пяти лет стандартной подготовки. Некоторые узоры и вовсе не изучались даже архимагами. Ну и для большинства «опасных» профессий предполагалось наблюдение у менталиста, которые, как Альба поняла, тут были вместо психологов, только с магией.
Благодаря лекции де Вейн Альба даже успела наполовину табличку заполнить, которую задали по бытовой магии. Хоть что-то хорошее.
До ужина была библиотека, в которой от нее как от чумы отшатнулись Мария со Стивеном. Упражняться с пером желания не было, голова кипела от всей полученной информации, так что Альба после еды вернулась к себе и долго лежала на кровати, не в силах встать и сделать хоть что-то полезное. Все на что ее хватило — рассмотреть картинки из учебников по бытовой магии и попытаться разобраться в следующей главе теории, которая повествовала о разнице узоров по типу применения. Увы, последнее не слишком удалось, сказывалось полное непонимание основ. Рука ныла от долгого письма.
Декан уверяла, что место Альбы — здесь. Но, очевидно, с ней не все из преподавателей были согласны.
Что ж, оставалось надеяться, что следующие дни будут лучше, чем этот.
Этой ночью ей снился дождь, джип и мрачный Вар Вранн, вышвыривающий ее из ворот университета. Сосредоточиться на поляне удалось только после очередного не самого приятного пробуждения уже под утро.
Анна де Валей, периодически поправляя лезущие в глаза кудри, чертила в трехмерном поле схему плетения, накладывая ее на какую-то еще. Айвор ходила из угла в угол. Теор, которому ради визита в дом декана факультета теоретической общей магии пришлось пожертвовать солидной порцией и так крайне дефицитного в последнее время сна, позевывал, сидя в кресле и периодически оглядывая двух подруг, явно занятых делом и не обращавших на него никакого внимания. Наконец он не выдержал:
— Дамы, я рад, что вы меня позвали в свою теплую компанию и вдвойне рад, что вы не стоите на месте в освоении новых образовательных веяний…
— «Освоение новых образовательных веяний» — это из твоего резюме? — деловито осведомилась декан практиков. — Сесиль ругалась, кстати. Говорит, переписывала все от и до, чтобы потом проблем с отчетностью не было.
— Ну знаете ли, — Теор фыркнул. — Я преподаватель, а не писарь. Что, рекомендаций и биографии мало было? Что это за ерунда с тем идиотским опросом, который ты мне прислала почтой? «Кем вы видите себя через пять лет?» «Какие ваши самые большие достижения на предыдущем рабочем месте?» «Ваши недостатки?» Кто это вообще составлял?
— Кафедра менталистов, — де Валей отвлеклась от схемы. — Твои коллеги.
— Коллеги? Держу пари, учились уже после Запрета, решив на четвертом курсе, что менталистика — отличная возможность навязать всем окружающим какие-нибудь свои глубоко личные требования, прикрываясь глубоким пониманием человеческого разума. Теперь потрясают дипломами и рассказывают, что если все делать по их методикам, то любые конфликты останутся в прошлом и везде наступит дружба и благоденствие.
Айвор усмехнулась.
— Скорее всего ты прав, сейчас там только Тульве остался из наших с тобой ровесников, но он целитель и во все остальное не суется. Но, тем не менее, я догадываюсь, что ты сегодня побывал на аттестации, судя по твоему недовольству миром. Как все прошло кстати? Ты ведь физически еще в своем курятнике, насколько я могу судить.
Проекции у Теора получались, когда он хотел, более чем неплохие, но Айвор давно знала менталиста и по кое-каким мелочам понимала, что он тут находился не совсем физически. Да, было пребывание в проекции было крайне сложным и затратным делом даже для магистра, но Теор изредка использовал эту возможность ментальной магии. Впрочем, Айвор сама его и позвала в виде, отличном от голоса в голове, так что удивляться было нечему. Проекция для него все равно была проще, и, самое главное — быстрее, чем любое портальное путешествие. Тем более если находиться нужно было в помещении, чей хозяин давал допуск на подобную магию.
— Этот «курятник» — мой дом, — отрезал Теор. — И — да, я был на аттестации. Проекцией, — выплюнул он.
Деканы переглянулись. Судя по тому, что обычно спокойный менталист был полон желчи, прошло все не очень удачно.
