Вы уже прожили жизнь…

Что-то вырвалось навстречу этим словам, медленно заполняющим разум. Жесткая, холодная ярость.

Ничего она не прожила! Плевать на все, она не хочет умирать. Не сейчас, когда она обрела магию. Не сейчас!

Из-под пелены страха мелькнула мысль. Тонкая, словно луч света в царстве бесконечной тьмы закрытых век.

Шевелиться не получалось. Ничего не получалось. Проклятый сонный паралич… Но ведь она мыслит, так? Она не справиться с двумя магами в одиночку. Никак не справится. Но если удаться кого-то позвать… Амулет от проректора наверняка забрали, да и руки связаны. Но она мыслит.

Ментальный контакт ведь можно создать на расстоянии. Даже сил много не надо, магистр Теор об этом несколько раз говорил, и на лекциях, и так. Весь вопрос в практике, в умении фокусироваться, в настройке на чужой разум, в конце концов. Но Альба столько раз на занятиях этот контакт устанавливала с Теором, даже в последние разы без настройки как таковой, просто нащупывала знакомое сознание — и все, и практики-то ей не занимать.

Расстояние не имеет значения. И это ее шанс. Не нужно не слов, не формул, не движений.

Она справится.

Только мысли и магия. Плетение, столько раз применяемое раньше, предстало перед глазами, стоило только о нем вспомнить. Плетение и образ. Плетение, образ и сила. И все получится. Рано или поздно, так или иначе.

Альба будет пытаться. Она не сдастся. Не сейчас! В живот проникал и проникал холод, выбирая тепло. Но Альба с безумным, обреченным упорством вновь и вновь пыталась нащупать разум менталиста.

Она не знала, в какой момент почувствовала отклик. Когда появилось знакомое чужое сознание, приблизившееся к собственному. Приблизившееся, резко поймавшее — и не отпускавшее. Придвинувшееся теперь не ручейком, а полноводной, стремительной рекой.

Первым порывом Альбы, вновь ощутившей собственную уязвимость, было вырваться из с таким трудом построенного взаимодействия. Перегруженный разум мало соображал, и близость чужого сознания заставляла желать лишь свободы. Она попыталась обуздать себя, стиснув зубы и пытаясь удержать слабую связь.

Через мгновение контакт изменился, окончательно отрезая для нее любые возможности побега.

На нее обрушились не слова — образы, которые Альба с трудом расшифровала, переведя в подобие речи.

Спокойно. Альба, спокойно. Ты сама не удержишь связь. Что случилось?

Альба хотела рассказать. Пыталась собрать мысли в кучу, но безуспешно. Она не смогла сформировать ответ, передать образы, как делала до того не один раз. Страх, подступающий к разуму, заполонил собой, кажется, весь мир, разрушая своим присутствием любые попытки сделать хоть что-то последовательное. Образы или распадались на куски, или смешивались в какую-то непонятную кучу, и Альба, отчаявшись с этим разобраться, просто бросила в связанное сознание все, что попыталась сейчас безуспешно отфильтровать, единым куском. Мешанина из эмоций, мыслей, прошлого, будущего достигла цели, без ущерба пролетев над рекой…

Контакт стал, кажется, только более мучительным. Ее притянули еще сильнее. Никуда не давали уйти, а уйти было нужно. Необходимо. Но несмотря ни на какие ощущения Альба понимала, что нужно терпеть. Нужно чтобы менталист понял что происходит. Если, конечно, он вообще сумеет во всем разобраться.

Альба чувствовала, как чужой разум исследовал, рассматривал ее собственный, собирая что-то по крупицам. Ощутила еще один поток ответных образов, на удивление размеренный.

Я снял координаты и вытащу тебя оттуда. Обещаю. Сейчас я разорву контакт, иначе ты пострадаешь. Все будет хорошо.

За словами были эмоции. Спокойствие. Уверенность. Надежда.

Контакт распался, и Альба оказалась в одиночестве. Все в том же сыром подвальном помещении.

Сонное зелье, или что это было, выветрилось из организма, и она теперь могла двигаться. Точнее смогла бы, но связали ее очень и очень крепко, так, что и только плечами пошевелить и удавалось, но никак не встать. И рот тоже замотали. Альба и могла только чувствовать, как веревки впиваются в тело, и моргать.

Где-то размеренно капала вода.

Страх, панический ужас от приближающейся смерти сменился усталостью. Вда капала и капала, и под этот размеренный звук при отсутствии всякой возможности пошевелится Альба очень быстро утратила счет времени. Через сколько — сотню капель? тысячу? — ей уже начало казаться, что все это общение с менталистом было просто не то видением, не то сном. Может быть и холод вовсе не от истощения, а просто из-за того что она долго тут лежит? И никто не придет…

Усталость навалилась со всех сторон, словно сейчас было самое время отдохнуть от всего. Усталость и безразличие ко всему. Впрочем, вот так, связанной по рукам и ногам, с мерзкой жесткой тряпкой во рту она все равно ничего не могла сделать. Попробовала подпалить веревки на себе — но ничего не вышло. Не то не достало сил, не то это были какие-то специальные путы, просто так магии не поддававшиеся.

Альба, кажется, раз в шестой попробовала пережечь веревку в тот момент, когда в крошечное каменное помещение вошел мужчина в черной одежде и такой же черной маске. Вошел и зажег светильник, и одним движением освободил ей ноги от пут. Поджог, понятно не удался, но почему-то Альбе было все равно. Словно бы контакт с менталистом, если он был, унес вместе со страхом и все остальные чувства. Надежды, надо признать, тоже не было.

— Шагай, — ее вздернули на ноги. — Дернешься — получишь.

Альба, все же собрав остатки злости, попыталась отодвинуться, уйти в сторону. Нужно сбежать прочь из тесного каменного помещения, где она находилась. Она рванула прочь — и в тот же момент мужчина ударил ее в челюсть. Альба упала на каменный пол, больно стукнувшись коленом.

Холодная сталь прижалась к шее.

— Сказал — шагай. И не выделывайся, иначе хуже будет.

Альба медленно поднялась. Мужчина схватил ее за руку и потащил за собой. Она попыталась вырваться — но ничего не вышло, хватка была стальной. Оставалось только перебирать ногами.

Мужчина выволок ее из какой-то комнатушки в центральный зал старой церкви или чего-то похожего на старую церковь. Заброшенное каменное строение, чей потолок терялся в полутьме, неожиданно сохранило входную дверь, терявшуюся в темноте дальнего конца зала, но при этом обзавелось несколькими внушительными прорехами в стенах. Скамеек или стульев здесь не осталось, как не было никаких витражей или алтарей. Только одно разбитое каменное изваяние, напротив которого прямо на камнях был сложный многомерный рисунок черными чернилами.

— Все сделал как надо? — спросил держащий ее мужчина мрачно.

— Да, я проверил, — сиплый безликий урод стоял у работающего рисунка. — Подведи ее.

Альбу толкнули вперед.

Рисунок почему-то почти не пугал. Просто фигура, не более. Почти как в учебниках. Альба попыталась понять, как его разорвать, потянулась, вливая силу, кажется, найдя нужный способ — и едва не свалилась из-за боли в голове.

Плетение не поддалось, и черные чернила полыхнули красным. Что, разумеется, заметили мужчины.

— Ты еще и сломать его думала, тварь?! — сильная рука толкнула ее в центр рисунка…

Но что-то остановило на самом краю, около хищных черных линий. Словно бы какая-то непроницаемая стена отгородила Альбу от этого от круга враждебной магии.

— Идиот, я сказал подведи, а не бросай, ты же видишь как щиты работают! Сейчас все сам сделаю, — сиплый достал какой-то кристалл, сжал его в руке — и на Альбу опустилась белая паутина, из которой она попыталась было, но не сумела выпутаться. — Встать в круг. Тебе хочется встать в круг.

Альба почувствовала, что ей правда хочется. Очень хочется. Сделать шаг, и…

И что-то, что было внутри нее, было против. Словно бы та сила, та магия, которая совсем недавно, после первой игры, пьянила своим величием, теперь молила о спасении. Просила не слушать это чужое желание. Просила стоять на месте.