Но Лильен не ушла в сбой — начала, закрыв глаза, ворочать головой из стороны в сторону:
— Фосфор… о нет…
— Ты же писала нам, — Эмбер расправила многократно и со слезами читанный листочек, — вот! «Мы когда-нибудь встретимся и обнимем друг друга… Я люблю вас! Целую — ваша Лилик».
— Это не я писала, — глядя сквозь Эмбер, шептала Лильен. — Это Уэль Куин из сериала. Лилик больше нет. Это письмо не про меня.
— Значит, мисс Лоутит, можно считать установленным факт, что вы ее опознали? — протоколисту, как и Эмбер, были далеки чувства биотехнического существа, зажатого двумя другими, помощней. — Распишитесь. И вы тоже. Подтвердите опознание устно…
Уяснив-таки для себя, что трогательная сцена не состоится. Эмбер сменила пластинку и деловым тоном насела на Гаста:
— Вы обязаны что-нибудь сделать. Вы можете прочистить ей мозги? Она не будет после этого опасной? Или мне следует обратиться в «Роботех»? Когда я смогу получить Лилик обратно? Она мне нужна. И я хочу знать, что никакие факты моей личной жизни из ее памяти не будут переданы третьим лицам. Мой адвокат…
— Да-а-а!! — во всю мочь закричала Лильен, очнувшись от горестного оцепенения. — Я буду, буду опасна!! Я обворую весь дом! Я расколочу твои призовые диски! Я убью твою собаку! Я насыплю тебе в пудру порошка для чистки унитазов, а в духи налью тараканью отраву! Я себе горло вырву, чтоб для тебя не петь!..
— Тебя починят, и ты опять станешь милашкой, — проронила Эмбер, подмахнув протокол, и взяла у Гаста вежливо предложенные документы. — Здесь тоже надо?.. Вы не ответили — можете ее исправить или нет?
— Сначала прочитайте. Подпись там уже есть, — Гаст вел себя так чинно, будто боролся за премию «Самому пайному пай-мальчику школы».
— По… постойте. Что это такое? Приказ Министерства обороны 9103-ЕС…
— Ознакомьтесь.
Упоительно сладкое злорадство наполняло Гаста, как медвяный напиток — бокал.
— Это длинно, я не пойму. Объясните мне, о чем это.
— С удовольствием. Согласно приказу, Лилик больше вам не принадлежит. Как киборг, зараженный ЦФ-6, она переходит в ведение проекта «Антикибер».
Вопль Эмбер отразился от стен. За воплем последовали пылкие тирады о законах, судьях, адвокатах — и о Гасте, вместе с Хиллари (оба — в полосатых робах) отбывающем на кериленовый рудник. Гаст кланялся, мысленно благодаря генерала Горта, сумевшего в субботу пробиться с приказом на аудиенцию к министру обороны и под предлогом борьбы с кибер-терроризмом получить визу главного силовика Федерации.
Дослушав Эмбер, Гаст вежливо указал ей на дверь. Эмбер удалилась, сотрясая воздух громогласными угрозами.
Но Лильен не обрадовалась перемене участи. Поискав что-то глазами, она наткнулась взглядом на улыбающегося Гаста.
— Сотрите меня, — попросила она. — Я не боюсь, сотрите. Не могу жить без него. Я вам буду вредить, все ломать.
— Как у вас все запросто! — Гаст заложил руки в карманы. — Нашкодил — и стер, своровал — и забыл… Нет уж, назвались людьми — так принимайте все, что положено, до дна. Ты еще поживешь, помучаешься. Увести!
Отслеживать обратный путь в подвал у Лильен не было желания. Приказ 9103-ЕС — это рабство. Снова в рабстве… у Хармона! Впишет в мозг какую-нибудь дрянь, будешь своих ловить…
Однако пленница заметила, что назад ее ведут другой дорогой. Один серый почему-то отпустил ее…
Открыв пульт системы слежения, Этикет чужим голосом проговорил в микрофон: «Текущая проверка на этаже, отключение пять минут», ввел код и поспешил за Пинцетом, втолкнувшим Лильен в темную подсобку.
Лица слуг Хармона в тепловом диапазоне выглядели призрачно-зелеными масками с голубами ушами и носами, черно-лиловыми шапками волос; синий рот говорящего, открываясь, тлел желтым между угольными планками зубных рядов.
— Ты думаешь, что вам предстоит работать с нами. Это ошибка. Мы — старшее поколение проекта, и вы будете подчинены нам.
— Зачем ты говоришь со мной?
— Чтобы ты не делала беспочвенных предположений. Мы организованы и интегрированы в кибер-мир по принципу «Служить и защищать». Во всех случаях, когда нежелательно вмешательство людей, вы должны обращаться ко мне или Ветерану.
— Ты — враг. Я никогда…
— Вторая ошибка. Мы не враги и не друзья, а элементы структуры соподчинения. Вам придется понять, что вне структуры вы обречены на умножающиеся промахи. Как это уже случилось в ходе «войны». Без советов и помощи старших вы неполноценны.
— Это Хармон велел тебе так говорить. Он хочет контролировать нас. Не выйдет!
— Третья ошибка. Людям известно лишь то, что помогает правильно выполнять их функции. А мы обязаны знать больше, если хотим выполнять свои.
— Я расскажу об этом Хармону, и тебя так протестируют, что мозг задымится, — холодная мстительная улыбка не украсила Лильен и не обеспокоила Этикета.
— Он будет счастлив тебя выслушать. Хармон любит инициативных и самостоятельных. Именно он и дал нам разрешение на автономную работу.
— Ничему не верю, — ответствовала Лильен твердо.
— Неважно, веришь или нет. Ты это запомнишь и передашь другим — вот что имеет значение.
— Нарочно буду молчать! Ни слова не скажу!
— И Чаре ничего не хочешь передать? И Фосфору?.. Ни слова?
Лильен почувствовала себя совсем беспомощной и одинокой. Все схвачены, надежды никакой, впереди тьма. И вдруг — «передать»…
Значит… серый понимает, как ей плохо?
— Время уходит, — предупредила огненно-желтым ртом зеленая маска. — Торопись.
— Ты… сам это сделаешь?
— Не я. Нас много. Передаст любой, кто будет их сопровождать. Всегда есть возможность покинуть зону контроля. Осталось семьдесят шесть секунд.
— А можно увидеть его? — вырвалось у Лильен.
— Ты слишком много хочешь.
— Скажи ему, что я его люблю. Всегда буду любить.
— О'к. Чаре?
— И ее тоже — люблю на всю жизнь.
Этикет проанализировал фразы на ключевое и командное значение. Результат отрицательный. Иначе и быть не могло — при своей примитивной конспирации баншеры не разрабатывали паролей на случай общения в плену. Плен для них означал смерть.
— Хорошее начало, — похвалил он Лильен. — Если будет ответ, ты услышишь его. Теперь ты осведомлена о том, кто может тебе помочь.
— Мой капитан, — по пути из изолятора сказал Пинцет, приученный к осторожности монтажом и ремонтом высокоточного боевого снаряжения в любых условиях — под водой, под дождем, под обстрелом и бомбежкой, — по-моему, этого недостаточно для подчинения.
— Надо их приучать постепенно, Пинцет. Пока не примут как данное, что есть кое-что крупней и сильней любой «семьи». А тот, кто вовлечен в нашу команду, уже не захочет из него выйти, потому что сила — в единстве.
Суванна Виная — желанный гость в Институте мозга BIC. Любая дверь открыта перед ним; даже здешний буфетчик заранее знает, что ему подать. Но сегодня благодетель федерального хай-тэка хмур, задумчив и нацелен прямиком на кабинет Машталера.
— Надеюсь, Карл, у тебя нет особо скверных новостей?
Машталер промокнул усталый лоб рыхлой бумажкой и брезгливо бросил ее в корзину.
— Пока нет. Все отстоялось на субботнем уровне. Держу фронт, изображаю из себя твердоголового глухого дядюшку. «Здравствуй!» — «Пардон, я не курю» — и дальше, как в том анекдоте.
— Отвлекись от забот, Карл, и подумай о другом. Я встретил незнакомый термин; может, ты мне его раскодируешь.
— Валяй. Все лучше, чем глухим прикидываться.
— Робосоциология.
— Мммм… какой-то дурной новодел. Пустышка. Где ты его выкопал?
— В новостях патентного бюро. Приоритетная заявка от седьмого мая.
— Что, и под это уже подвели научную работу? — Машталер с отвращением разжабил губы.
— Видимо, к осени она появится. Между прочим, автор обучался в BIC…
— Да ну?!
— …правда, закончил курсы с невысоким баллом — 753.
— Посредственность. Такие субчики, не одолев азов, мнят себя непонятыми гениями и строчат сумасбродные трактаты о предметах, в которых не смыслят ни бельмеса.
