«Ингира? слегла от горя? вот уже чему не поверю… – Принц как наяву представил пылкую, порывистую сестрицу. Почти такой же Церес, только в юбке. – А, вот и завитушка пером! Всё ясно».

Прежде, детьми, они по очереди оказывались запертыми в тёмной комнате, оставленные без сладкого за проказы и капризы, и писали друг другу «из темницы», с завитушкой. Опять под замком?.. только теперь – оба.

«Видимо, надо переводить так: «Скандалила из-за Вас с батюшкой, погорячилась и наговорила лишнего, поэтому заперта в своих покоях. Хожу под конвоем молиться в капеллу». Ах, моя Лазоревая дева, злая олениха!.. – улыбнулся Церес. – Без рогов – а, должно быть, больно боднула».

…затем вернусь к своим госпиталям. Пишите мне чаще. Если надумаете побывать на старте астраля 6-го зоревика, сообщите заранее, я приеду повидаться с Вами. Да хранит Вас пресвятая Дева-Радуга. Целую Вас. Искренне любящая сестра…

«Один союзник в логове врага есть, – с нежностью подумал Церес, невольно коснувшись письма губами, словно поцелуй мог передаться Ингире. – Бог был щедр для меня, когда раздавал сестёр!.. Действительно, не захочешь замуж отдавать, лишь она осталась рядом…»

Мелькнула мысль о женихе Ингиры. Вот бы кого увидеть вместо Барсета!.. и не с простой свитой, а захватившего Курму во главе полка «чёрных рысей».

С Варландом из холодной Велемины они учились в офицерской школе. Молчаливый гигант со светлой гривой, стянутой на затылке в «княжий хвост». Сторонник мотомобильной пехоты, ночных рейдов и скрытого выхода в тыл врагу. Таёжное королевство редко могло выставить большое войско, и там всегда учились биться в одиночку против десяти. «Чёрные рыси» Варланда – яркий тому пример.

Знакомить этого блондина-великана с резвой Ингирой было забавно. А их помолвка прогремела на полмира: «Лось женится на оленихе!»

Размышляя, Церес потирал место ниже правого плеча, где под платьем крылась татуировка – два дракона и имперская корона. Схожая картина, только с короной короля и двумя ночными рысями в придачу, красовалась на Варланде – делали вместе, у одного портового мастера.

«Нет, я должен справиться сам. В конце концов, меня сторожит целый флот – значит, меньше, чем береговому округу, со мной не сладить…»

Окрестности Синей столицы

Дворцовый парк Этергот

Древний Руэн на реке Гасте, суливший выгодный подступ к морю и власть над тучными хлебородными равнинами Вейского берега, издавна манил к себе обе династии потомков Галориса Дракона. Синие Галориды шли сюда с запада, покоряя старинные княжества и пробиваясь через дикие лесистые межгорья. Красные Галориды, двигаясь с востока, подчинили богатых феодалов Эстеи, но затем увязли в долгих кровавых войнах с князьками и кланами Курутских гор. В итоге Руэн пал к стопам Синего дракона, и на холме над рекой, близ места слияния Гасты и Миноры, вырос Арк – оплот победителей.

Через пару веков Арк обветшал, его снесли и выстроили на его месте Аркон – крепость попросторней. Потом и Аркон показался тесным, устаревшим. Город рос, под крепостными стенами шёл шумный торг, лепились хижины, смердели свалки. Государевой волей рынки и домишки снесли до самой реки, учредив Молотово поле, где солдаты упражнялись в маршировке и приёмах с алебардами, а в стенах Аркона разбили парк, оставив часть сооружений под казармы, жилые покои и тюрьмы.

К тому времени Галориды объединились в Двойную империю. Настал мир, драконова держава богатела, императорам хотелось роскоши. Воинственная фортификация понемногу уступала место нарядной архитектуре. Вместо угрюмых донжонов – изящные башенки, вместо кряжистых толстостенных замков – благолепные дворцы, вместо куцых аптечных садиков – обширные парки.

Местом загородной резиденции был выбрано левобережье Миноры к западу от Руэна – прихотливый рельеф и липовые рощи делали эту местность весьма живописной. С годами предместья придвинулись сюда, но государев парк Этергот не пустил город дальше.

За оградой Этергота виднелись буковые куртины, изумрудные травяные лужайки, заросли вязов, а над деревьями там и сям – то шпиль капеллы, то бело-резной световой фонарик павильона, то иссиня-серая дворцовая кровля со статуями небесных воинов по углам. Порой до гулявших вдоль ограды доносились звуки музыки, по праздникам небо над Этерготом расцветало фейерверками, но простолюдинам туда хода не было – лейб-полиция и белогвардейцы оберегали покой высочайшей семьи. Войти в парк мог только приглашённый.

Что касается депутации от сине-имперской общины Золотой Лозы, то эти круглоголовые господа в тёмно-серых длинных сюртуках и традиционных касторовых шляпах въехали в Этергот на двух каретах, запряжённых четвернями. Их даже не обыскивали – только высадили на стоянке экипажей и велели идти далее пешком.

Им не мешает лишний раз проникнуться сознанием того, что они не в виноторговой конторе, а в резиденции Его Величества.

Они шли кучкой по приречной аллее, вертели головами, нюхали, вздыхали и приценивались – что за цветники, что за газоны! Это ж великих денег стоит, чтоб тут цвело до осени, будто весной – нарциссы, цикламены, лилии! Рисунки из цветов на клумбах сплетались на ходу в узоры – белый с оранжевым, синий с пурпурным, как музыка, от которой голова плывёт, и в глазах появляется какая-то рассеянность…

Самого знатного лозовика – иссохшего старца, похожего на обтянутый кожей живой скелет, с лицом мумии и впалыми увядшими глазами, – вели под локти, чтобы полы его сюртука не волочились по щебневой дорожке.

Когда депутация добралась до уединённого одноэтажного дворца Меделиц, вокруг сгустилась тень. Каштановая аллея сменилась липовой, деревья подступили ближе к дорожке и стояли плотней. На тенистом пространстве перед парадным залом словно светились низкие розовые клумбы и мраморные вазоны. Над мирной широколистой клумбой в середине золотилась статуя задумчивой Девы-Радуги с цветком ириса в руках, позади расходились в обе стороны галереи дворца с широкими, будто от земли идущими окнами. Тут важно сдержать свои религиозные чувства и не сплюнуть при виде идола громовников. Здесь есть, кому следить за гостями – хотя охранников не видно, вдоль окон галереи движется безликий садовник в синей блузе, подстригающий шпалеру.

Наконец, застеклённые двери Меделица открылись перед гостями. Худущий старейшина ожил, встрепенулся, стряхнул с локтей услужливых единоверцев и сам, без поддержки, ступил на чёрно-белые плиты пола:

– Ваше Императорское Высочество, счастливы лицезреть вас! Безмерно благодарны вам за то, что удостоили нас аудиенцией!

Дангеро III милостиво кивнул вошедшим. Принимая лозовиков, он удалил камер-лакеев, оставив при своей особе лишь высокого плечистого гофмаршала – тёмный лицом, неподвижный как деревянная статуя, в тусклой ливрее, он безмолвно стоял в углу, сливаясь с дубовыми панелями. Одиночество в центре зала выделяло императора как единственную важную здесь фигуру – осанистый, молодцеватый, несмотря на проседь, в великолепно сшитом бирюзовом мундире, он смотрелся поистине величественно, как будто его только что короновали. Шатровый потолок зала с многоцветной росписью – в центре плафона Ветер-Воитель, восседающий на облаках, – казался храмовой сенью над главой монарха.

– Добро пожаловать, – жестом приветствовал он лозовиков. – Надеюсь, вы прибыли с добрыми вестями.

– Точно так, государь, – склонился старейшина. Он надеялся, что император велит подать ему хоть табурет, но у стола в центре зала не было, на что сесть, а застывший великан-гофмаршал не двигался с места. – У вас много верных слуг – мы самые меньшие из ваших верноподданных, – и я уверен, что новости о приготовлении астраля к старту докладываются вам ежедневно…

– Не так часто, как хотелось бы. Я был бы рад лично увидеть подготовку «Авангарда-4», но государственные дела не позволяют мне бывать в Эрендине. Расскажите, как продвигаются работы. Вы немало вложили средств в этот проект…