Соразмерность, изящество, мощь, и все это в тесной клетке из плоти и крови.
И – огонь!
Даже сейчас я вижу… чувствую? Я понимаю, что в любой момент нас может снести шквалом пламени, но восхищаюсь. Что-то случилось такое с моим зрением, что я отчетливо вижу каждую деталь, каждое их движение, каждую чешуйку на морде летящего впереди черного дракона.
Здоровущего такого…
Ничего он не змея.
Он разумен, и еще поумнее многих будет. У него огромные глаза. Серьезные и ясные, спокойные и доброжелательные. Прозрачные, словно старый янтарь. И морда… лицо тоже спокойное. Он выполняет свою работу, он выводит молодняк на вылет. Он учит и приглядывает.
Он… он такой настоящий!
У меня просто слов нет…
– Эсса, вы так и будете лежать?
Раэша… как там ее?
Чинзана?
– Да, буду, – отозвалась я. – А что?
– Вы что – драконов никогда не видели?
Никогда. И теперь ни о чем не жалею. Если и было в моей голове что-то такое… сожаление, горечь, боль, невозможность вернуться… все выдуло, словно взмахом мощных крыльев. И ничего они не прозрачные. И площадь у них очень серьезная, и размах… больше всего это похоже на крылья летучей мыши. Только чувствуется, что они намного прочнее.
– Какие они… невероятные!
Кажется, раэша что-то прочитала на моем лице, потому что смягчилась.
– Ладно. Еще три минуты лежите, потом опять комплекс отжиманий. Понятно?
Я хрюкнула что-то согласное. А что я еще могу сказать? Да что угодно, лишь бы не отрывать взгляда от величественного видения, которое сейчас проплывает надо мной к морю. Там они будут тренироваться.
А я?!
Я тоже так хочу!
Возьмите меня, пожалуйста!!!
Увы, драконы меня не слышали. Они медленно летели по направлению к морю. А раэша оказалась полностью права. Ровно через три минуты скрылся последний дракон, и небо очистилось. А я как раз и дыхание немного выровняла, так что без напоминаний перевернулась в «упор лежа».
Отжимания?
Да подавитесь! После драконов все это кажется таким незначительным! Таким… крохотным!
Хочу туда! К ним!
Туда, где ветер!
Даннара, спасибо тебе! Самое искреннее спасибо!
На вахте сидела уже другая тетка.
«Раэша Линда Ония», – шепнула память. Она же и подсказала, что эта раэша относилась к девчонкам плохо. Ко всем.
Каэтана тут на общем фоне не выделялась. Бесит раэшу просто! Что бесит? А все!
Почему она старая, толстая и раэша – а тут перед ней бегают молодые симпатичные эссы! Хотя… старая? Я пригляделась. Ну и вовсе нет! Лет сорок тетке, просто не надо булочки пирожками закусывать! Тогда и попа на одном стуле помещаться начнет!
Я прошла в свою комнату. Потом осмотрела дверь душевой.
Хм-м… плохо. С моей стороны имеется вульгарная задвижка. Шпенек, пластинка, гнездо… такую легко не испортишь! А КАК ее можно испортить?
Никак.
С другой стороны, привинчена эта задвижка обычными винтами. Вульгарными даже.
А что у меня тут полезного?
Эх, где мой мультитул? Любимый, из качественной стали… знаете, сколько там насадок было для отвертки? Двенадцать!
Я бы им вмиг что хочешь отвинтила! А тут возилась с маникюрными ножницами, как дура! Минут пять грохнула!
И решительно отправилась вниз.
– Раэша, простите, что я вас беспокою…
Недовольный взгляд. Как на описавшуюся кошку. Ну так и будем ее косплеить! Мяу-у-у-у-у!
– Раэша, простите… я не хотела, оно само…
Минут через пять лепета и трепета раэша уяснила суть дела. Вздохнула, вытащила из стола что-то такое… жутковатое и отверткообразное. Как в пятнадцатом веке, ей-ей. Хоть ты Бертольда Шварца ищи по закоулкам![24]
– Пойдемте, эсса.
Видимо, решила, что проще самой сходить, чем объяснять дурочке, что надо сделать и как. А мне того и надо.
При виде задвижки, которая держалась на огрызках болта и честном слове, раэша сдвинула брови – и быстро взялась за дело. А именно, кивнула мне отойти и распахнула дверь. Так-то ее привинтить можно, но сложнее. Проще открыть дверь, устроиться поудобнее…
Последнее не получилось ни у кого.
Ни у трех девиц, которые сплетничали, подправляя перед зеркалом краски на мордочках.
Ни у раэши, которую без затей облило с ног до головы чернилами.
Епт-компот!
Первый класс школы для слабоумных! Эти красавицы над дверью банку чернил прицепили! Ы-ы-ы-ы-ы! Они бы еще веревку поперек порога натянули.
Фейспалм удалось задавить в зародыше. И истошно завизжать – чтобы раэша поняла, что попала.
А, нет. Попала не она. Попали девицы. Судя по воплям, которые выходят на расчетную мощность…
– …Себе позволяете?!..! Идиотские шуточки!!! Позор всему семейству!!!
Я тихонько отползла в сторонку и ухмылялась на кровати. Так, чтобы меня участники не видели. А зачем? Им хорошо, они делом заняты. Я вот тоже займусь. Переоденусь потихоньку за дверцей шкафа… потная? Ничего, мы по дедовскому методу! Водичкой из графина на полотенце плеснуть, протереться на скорую руку – и свалить. Воровать у Каэ просто нечего, тут любой вор от горя удавится. Комнату раэша и без меня закроет. А под раздачу попадать?
Не-не-не. Без меня, пожалуйста. Знаю я, что дальше будет. Сейчас раэша проорется. Потом девчонки огребут взысканий и будут долго отмывать душевую.
Потом все вспомнят обо мне… а меня тут и нет. И вообще – кушать хочется.
Интересно, что тут предлагают на завтрак?
Серое платье шло Каэтане ничуть не больше остальных. Серый – он ведь тоже разный. Есть благородный серебристый, есть глубокий графитовый, есть оттенок голубиного крыла. А есть шкурка больной поносом мыши. Судя по всему, мышей у портнихи было много. Страдающих.
Итак, столовая.
Что у нас на завтрак?
Епт-компот! Оф-ф-фсянка, сэр? Нет, перлоф-ф-фка, мэм!
Тьфу, гады!
Если кто понимает, перловку можно сварить так, что пальчики оближешь. С тушеночкой, с травами, с тыквой и медом, с овощами… да я такое изображу! Тарелку вылижете!
Но тут это самая обычная «шрапнель». Такое кушать – себя не уважать.
А выбора нет. Еще для возбуждения аппетита предлагается хлеб с маслом и сыром и кисель такого вида, словно его из слизняков варили. Вкусовые качества там тоже на уровне, хлеб жесткий, сыр попахивает козой, кисель можно одним глотком выпить…
Каэтана предпочитала скушать бутерброд – и запить водой. Потом, из-под крана.
Я такими глупостями страдать не собираюсь. Получила на поднос тарелки, отползла подальше в тень, за привычный столик, и там принялась усиленно жевать. Жевать, я сказала! И не думать, что каша явно пригорела! Привкус у нее такой… гадкий. И запах не слишком.
У нас сосед по даче курей вкуснее кормил! Он эту пшеночку на открытом огне, на печке, в котелке… Там такой запах шел! Народ за три улицы облизываться начинал!
Жую! Думаю о хорошем.
Заодно поглядываю по сторонам. Лишний раз убеждаюсь, что травить Каэ было просто незачем. Парней тут намного больше, чем девчонок. Интересный перегиб. Кажется, чего-то мой донор попросту не знает. В библиотеку!
Сегодня же, после занятий.
А что у нас сегодня?
На повестке дня землеописание. Потом математика. И под конец – домоводство. Ладно. Посмотрим, чему меня там научить попытаются. Особенно на математике.
Преподавателя землеописания звали Бонифацио Риос. Симпатичный мужчина примерно лет тридцати пяти вдохновенно рассказывал про Санторин. Я слушала с интересом.
Рассказывать мужчина действительно умел. Подбирал интересные факты, шутил, улыбался… ученицы смотрели влюбленными глазами. Мне кажется – или щуку бросили в реку?
Вполне возможно.
Сам раэн Риос никого не выделял, за время урока успев обратиться с вопросами к каждой девушке. Кроме Каэтаны.
Я мысленно поставила ему плюс.
