Броситься бы за ней вдогонку, за любимой и единственной, обнять и зацеловать, пылинке не дать упасть, лучику не дать коснуться, от всего уберечь, на руках носить, от всего плохого оберегать…
И навсегда потерять.
Потому что драконы – не канарейки и в неволе жить и петь не станут.
И Каэтана тоже дракон. Драконарий. Не сможет она вот так… а дать ей свободу, дать ей право выбора, право стоять с ним плечом к плечу, право решений, право голоса – он сможет?
Вот с Магали ему было все равно. Она могла бы и в бою рядом оказаться – он бы разве что химер пожалел. Немного. Сами напали – сами пусть бы и спасались.
А представишь Каэтану в бою… и жуть пробирает. Даже когда она там, с химерами… и он был рядом, и ей надо было не сражаться, а просто подманить их. Это другое. Это не такой риск.
А здесь…
Боги, как же ему страшно! За себя не так, а вот за любимую, за единственную во всем мире женщину – страшно! До крика, до дрожи, до стиснутых в крошево зубов – страшно.
Хавьер и сам не заметил, как добрался до Сварта, уселся рядом, прижался спиной к теплому черному боку. Ну и выложил все постепенно.
Дракон только хвостом шевельнул.
– Странные вы, люди. Неужели не ясно? Пусть летает, пока яйцо не отложит. А потом тоже пусть летает, но не в бой, а осторожно.
Если б Хавьер не сидел – точно б уселся, где стоял.
– Яйцо? То есть… ребенка?
– Конечно. Вы, люди, устроены сложнее. Вы его вынашиваете внутри, я знаю…
При мысли о беременной Каэтане у Хавьера как-то так под ложечкой засосало… вот она, вся такая теплая, родная, любимая, с их малышом на руках…
Гальего?
И мысли-то такой не мелькнуло! Была другая.
Вот бы у их ребенка были глаза, как у Каэтаны. Глубокие, ясные, темно-серые…
– Ты прав, Сварт.
– Конечно, прав.
Дракон ухмыльнулся, стараясь не показать приятелю своих эмоций. А зачем?
Говорили они с Виолой об этом. Им хотелось быть вместе, и было бы идеально, будь вместе и их люди. Уж точно было бы проще. Но люди очень часто сами не понимают, что им нужно. Ну и драконам тоже. Значит, надо им помочь.
Хавьер боится за Каэтану.
Каэтана боится потерять свободу.
Надо просто им объяснить, что все можно совместить. И только-то…
Хавьеру одно, Каэтане другое. А потом они и сами до всего дойдут. В своего человека Сварт верил крепко, он не дурак. И Виола бы не выбрала дуру. Значит – все поправимо. Главное, начать, а потом до людей дойдет. Постепенно.
И Сварт улыбнулся еще раз.
Он-то о своей драконице сумеет позаботиться. Главное – ей это впрямую не говорить. Но он – дракон. Он – умный. А людей всему учить надо.
Ничего, образуется.
Если драконы возьмутся людей сводить, никуда этим двуногим бескрылым друг от друга не деться. И точка.
– Раэн Мора, нам с вами надо серьезно поговорить.
Замечательные слова.
А когда их произносит королевский казначей, они вообще шикарно звучат. Просто потрясающе. И пахнет от них чем-то таким… вроде дыбы, огня, каленого железа… дружеской беседы в компании парочки-троечки палачей.
Героем раэн Мора не был.
– Если вы так считаете, эс Малавия, значит, так и есть.
Эс Ансельмо Малавия, королевский казначей вот уже семнадцать лет, с интересом поглядел на доставленного к нему простолюдина.
Боится ведь. Но старается держать себя в руках.
– Раэн Мора, вы и ваши изобретения серьезно привлекли к себе мое внимание. Вы запатентовали несколько весьма полезных приспособлений.
– Простите, эс Малавия. Не я.
– Вот именно. Не вы. Но тем не менее. Сумка на колесиках, сумочка-клатч, магнитная застежка, эти ваши новомодные би-гу-ди, от которых нет спасения даже у меня дома. Супруга в восторге, справедливости ради. И дочери тоже. Но раэн Мора, вы должны понимать, что в нашем мире деньги – это сила.
– Да, эс Малавия.
– И я хочу знать, кому она принадлежит.
– Эс Малавия, но ведь мы уплатили все налоги, все совершенно законно…
– Тем не менее, раэн Мора. То, чего я не знаю, вызывает у меня закономерные подозрения. Почему ваш хозяин… да-да, назовем вещи своими именами, почему ваш хозяин не может выйти из тени? Он несовершеннолетний? Он преступник? Иноземец?
Лутаро прикусил губу.
Положеньице, конечно. С другой стороны, старый меняла и не из таких выворачивался. Если подать информацию правильно…
– Эс Малавия, с вашего позволения… вы пока не приказали меня пытать, выбивая секрет, значит, мы можем договориться миром?
– Пока – не приказал.
А значит, пока ты надеешься решить все ко взаимной выгоде. Или не желаешь портить отношения с человеком, который способен рождать такие приятные идеи.
Идеи – это деньги. Деньги – это налоги. А еще производство, еще сбыт, еще оборот… да много чего, целую книгу написать об этом можно.
– С вашего позволения… Вы же понимаете, что этот человек хочет стране только хорошего?
– Пока – не понимаю.
– Это действительно гражданин Равена, который пока не может воспользоваться своими правами.
– Так, уже интереснее. И почему же?
– Именно поэтому данный гражданин попросил меня представлять его интересы – пока. Он надеялся, что, когда он докажет свою полезность государству, он сможет и распоряжаться своим капиталом сообразно собственному уму. Вы же понимаете, ситуации бывают разные…
– Согласен. – Казначей смотрел уже более доброжелательно. Действительно, ему ли не знать? Сколько раз ему жаловались на опекунов, к примеру, которые растратили имущество наследников, на недобросовестных личностей… Если все эти истории припоминать – до завтра говорить хватит. – Если дело обстоит именно так…
– Верьте, эс Малавия. Вы же видите, деньги остаются в стране, они приносят доход Равену, патенты пока не оформлены на конкретное имя – все именно поэтому.
– Почему-то мне кажется, раэн Лутаро, что я представляю ваш следующий шаг?
– Эс Малавия, вы не были бы королевским доверенным лицом, не будь вы столь мудры. Все верно. Я действительно хотел бы просить вас о покровительстве для этого человека, чтобы он мог выйти из тени и распоряжаться своим имуществом самостоятельно. И более того, я бы просил для этого человека королевское покровительство.
– Вот даже как?
Эс Малавия заинтересовался.
Королевское покровительство – штука сложная. Оно означает, что человек считается… не то чтобы королевским воспитанником. Нет, его никто не воспитывает, но в его судьбе последнее слово остается за королем. Не за родителями, не за кем-то еще, мужем к примеру, а именно за королем.
А это – тяжело.
Король, знаете ли, не обладает голубиной кротостью, и характер у него скорее львиный. Иногда такая милость оказывается тяжкой ношей, ведь судьбу этого человека король будет решать в соответствии со своими понятиями о плохом и хорошем. Поэтому о таком стараются не просить, справляются сами. Но если так… у этого человека, похоже, нет выбора?
– Хм. Вы меня заинтриговали, раэн. Допустим, я пойду к королю и попрошу его покровительства. Но я должен знать, для кого и почему его прошу.
Раэн Лутаро развел руками:
– Эс Малавия, я уверен, что вы уже сами все поняли. Это не преступник и не ребенок. Это молодая женщина, эсса из благородной семьи. Потому и такие вещи… она просто знает, чего бы хотелось ей самой, и воплощает это в жизнь. Но увы – при всем ее уме над ней властен достаточно бездарный и авторитарный отец. Вот и вся разгадка нашей с ней тайны.
Раэн Мора мог бы гордиться собой. Он единственный в мире человек, который видел круглые от изумления глаза королевского казначея.
Впрочем, долго изумление не продлилось, казначей понимающе кивнул:
– Ах вот оно что!
Такое бывает!
Вопреки всем предположениям, такое бывает. Эссы – они, конечно, нежные, беспомощные, все такие хрупкие и трепетные, но мозги есть и у них. Просто они ими не особенно пользуются – зачем? И так все будет.
