— Ну Филипп Егорыч, ну пожа-алуйста, — обратился к нему Баюн с колен Алены. — Ты же видишь, люди-то ха-рошие. А Заморыш, он сволочь последняя. Насолить ему — это дело добр-рое.

— Мы заплатим, — тряхнул тяжелым кошельком Добрыня, — серебром ли, золотом…

— Нет, искать этого колдуна и вступать с ним в борьбу я не намерен, — Филипп решительно встал, скинув Федю с колен. — Но платную консультацию оказать могу.

— Ну, давай, говори свою сультацию, — подступил к Филиппу Алеша. — Как сыскать нам нашего ворога?

— Заклинания на мертвой воде явно черные. Тот, кто их составил, приносит Отморозку жертвы, возможно даже человеческие.

— И какой же смысл в этих жертвах? — заинтересовалась Алена. — Убивший что, забирает у них жизненную силу?

— Ну, вроде того, — кивнул Филипп.

— Это что же, все, кто убивает, Кощею служат?

— Вот еще, — недовольно фыркнул Баюн. — Я тоже иногда… Мышей там, птичек, — он плотоядно облизнулся. — Так что же мне, Кощею служить?!

— Ты — это другое. Ты для еды, — махнула на него рукой Алена.

— Отчего же, — не согласился с ней Филипп. — Он кое-чему научился у прежнего хозяина. Да и вообще, любой хищник охотится не только для еды… А за убийство приходится потом отвечать. Иногда перед мирским законом, и всегда — перед законом космическим. По колдуну это очень сильно может ударить. И очень не вовремя, особенно, если он убил разумное существо без крайней на то необходимости.

— Карма? — вспомнила Алена.

— Да, — кивнул Филипп. — Некоторые это так называют… Поэтому мы, колдуны, стремимся убивать как можно реже. Но есть способ, которым пользуются многие из начинающих. Если не просто убить, если принести жертву Чернобогу — так черные колдуны называют Отморозка, то немедленного воздаяния за убийство не будет. Часть сил убитой жертвы перейдет Чернобогу, а часть останется у того, кто убивал. И Отморозок отсрочит воздаяние убийце, он это умеет. Ему, гаду, это раз плюнуть, — Филипп нервно дернул щекой. — Скольких дурачков это сгубило. Не думают, что расплата все равно наступит. Чернобог властен над душой отдавшегося под его покровительство человека лишь пока этот человек не умер. А после смерти отсроченные грехи вцепляются в душу, как изголодавшиеся псы в кусок мяса. Так что, все справедливо. Любой, кто приносит жертвы Чернобогу, сам себе готовит ад после смерти.

— Понятно, — кивнула Алена. — И много таких, служащих Чернобогу, у вас, в Мореграде?

— Не так уж и много. Хотя в юности некоторые из здешних колдунов баловались подобным. У того, кто приносит жертвы, лучше получаются некромантские заклинания — оживление мертвецов и все такое прочее. Почти все некроманты приносят Чернобогу жертвы. Но долго такие жрецы не живут. Когда груз, взваленный на него, становится слишком тяжел, Отморозок просто перестает сдерживать жаждущих расплаты духов. Зачем ему из-за каких-то дурачков лишний раз утруждаться?..

«Так вот почему в сказках злодеи часто погибают совершенно нелепо, из-за пустяка», — подумалось Алене.

— Те, кто это вовремя понял, — продолжил Филипп, — стараются завязать с кровавыми жертвоприношениями. Да и некромантия как таковая не может удовлетворить настоящего мастера. По-моему, ни один из серьезных Мореградских колдунов сейчас Чернобогу не служит. Ну, а всякая мелочь приносит Чернобогу в жертву, кого поймает…

— А эта «мелочь» могла изготовить такое вот?.. — указал на пузырь с беспамятным зельем Горыныч.

— Изготовить вряд ли. Но задурить голову Саманте и подсунуть ей зелье — вполне. Стекло бутылки, кстати, не местное. Такого хорошего стекла в Мореграде не делают.

— Так беспамятное зелье делал не местный колдун? — уточнил Горыныч.

— Скорее всего не местный. Слишком много черноты в заклинаниях, к тому же они чересчур изощренны и сильны. Это делал какой-то опытный некромант, что вообще очень редкое явление… — Филипп еще раз задумчиво посмотрел на бутыль с зельем, словно пытаясь там что-то увидеть. — Поселись такой колдун в Мореграде, я бы сразу заметил.

— Ты давай, не темни, не запутывай, — Добрыня погрозил Филиппу пальцем. — Говори как есть, все что ведаешь! Знаешь ли колдуна того черного? Где живет он, в чем сила его сказывай…

— В Мореграде его нет, — покачал головой волшебник. — По крайней мере сейчас.

— Ну а кто подсунул зелье лютое? — продолжил расспросы Алеша Попович. — Не само ж оно Саманте в руки прыгнуло?

— У того, кто изготовил зелье, в городе должен быть помощник, — вздохнул Филипп.

— Хорошо же, — потер руки Добрыня. — Начнем тогда с помощника. Кто он? Где живет? Рассказывай.

— Не знаю… Честно не знаю, — пожал плечами Филипп.

Горыныч обиженно надул губы.

— Ты с кем дружишь, я не пойму? Со мной или с Кощеем?

Филипп затравленно огляделся.

— Да что вы, в самом деле! Да я же к вам со всей душой! — богатыри, нахмурившись, подступили к нему с двух сторон. — Горыныч! Да я же для тебя все, что угодно!..

— Ну так давай, — Змей приобнял Филиппа за плечи и усадил на стул. — Рассказывай.

— Да что рассказывать-то, — колдун опустил взгляд. — Я же ничего достоверно сказать не могу… Ну, можно предположить, что с этим черным колдуном связан кто-нибудь из приносящих Чернобогу жертвы. Это логично. Кощей с таких и службой оплаты требует…

— Ну, — подбодрил его Змей. — Что ты опять замолчал-то? Много ли в городе таких? Где живут?

— Я могу, конечно, рассказать тебе, — Филипп поднял на Змея страдальческий взгляд. — Но это будет разглашение секретной информации. Государственное преступление, понимаешь? Если об этом хоть кто-то узнает, то я, как минимум, потеряю свою работу и в гильдии магов и в магической канцелярии Финиста. Возможно, мне даже придется уехать из города.

Внимательно посмотрев в лицо Филиппа Горыныч кивнул.

— Он не врет. Если узнают, действительно выгонят.

— Ну а коли мы предложим тебе взяточку? — Добрыня хитро подмигнул Филиппу и положил на стол свой тяжелый кошелек. — Не расскажешь даже за два фунта золота?

— Все это, естественно, останется между нами, — подхватил Змей — Нет? А может, четыре фунта золота?

— Да пропади оно, это золото, пропадом! — махнул рукой Филипп. — Не могу я так рисковать. Если Финист узнает… А он узнает, уж будьте уверены!

— Ну хорошо, — Горыныч покусал губу и вздохнул. — А за это вот расскажешь? — и он протянул Филиппу руку, с отросшим на указательном пальце когтем. — Ты ведь хотел мой ноготь для своих опытов… Подойдет тебе такая взятка?

— Но это же не ноготь, Змеюшка! — ахнула Алена. — Тебе же больно будет.

Горыныч в ответ только дернул щекой и испытующе посмотрел на колдуна.

— Да что ж ты, Горыныч, со мной делаешь? — испуганно прошептал Филипп. — Ведь ты же знаешь, как это для меня важно…

— А для меня очень важно найти этих подонков, — прошипел Горыныч, не отводя взгляда. — Так ты расскажешь нам?.. — коготь Змея еще немного вырос.

— Хорошо, — выдохнул Филипп. — Ради этого можно рискнуть. Только если кто-нибудь узнает…

— Никто не узнает, — утешил его Змей. — А коли узнает, то не успеет уже никому рассказать.

Из башни Филиппа друзья вышли с данными на четырех Мореградских некромантов. А Горыныч взамен оставил волшебнику часть себя в форме драконьего когтя.

— Это что же, брат Алеша, получается? Хоть бросай свое дело богатырское! — горестно покачал головой Добрыня. — Мы-то сколько в жизни пролили кровушки? Чернобогу, правда, не кланялись. Все сражались с ним, с Кощеевыми ратями…

— Мы сражаемся всегда за дело правое. За друзей, за правду, за родину, — возразил Алеша. — Мне давно говаривал батюшка, в те поры, когда давал благословение. Чтобы я все в душе своей взвешивал. Чтоб не шел я за дело неправое.

— Правое, неправое, — пожал плечами Горыныч. — Тоже мне, придумали.

— Вер-рно, Гор-рынушка, — промурчал увязавшийся с ними Баюн. — Это все от дури человеческой… Коли голоден, так значит дело пр-равое. А не голоден, так это дело левое…