- Я с собой возьму двоих и Агбейлу. Мест сколько в машине?
- Влезем, – пообещал он.
И влезли, хоть и с трудом. Бронированный джип имел достаточно просторный салон и был предназначен для перевозки мотопехотного отделения в количестве восьми штыков. Но в армии в салон машины не укладывают цинки с патронами, одноразовые гранатометы и ПТУРы в таких количествах, что у нас. Достаточно одного шального попадания и от джипа со всем его содержимым останутся только горелые обломки, раскиданные в радиусе сотен метров.
Десять километров проехали почти за двадцать минут, при этом в воздухе постоянно висел пятнадцатикилограммовый дрон с несколькими камерами для кругового обзора. Так мы видели всё, что творится вокруг нас на километры, если, конечно, местность не закрывали холмы.
Первыми мы увидели мотоциклиста, точнее, мотоциклистку-разведчицу. Она поднялась из кустов, когда до нас было метров триста, пару секунд постояла, давая нам возможность опознать себя, после чего наклонилась и вытащила из тех же зарослей, где укрывалась, мотоцикл и покатила впереди нас, указывая дорогу. Впрочем, уже через минуту я сам уже видел небольшой дымок впереди, а через три, мы подъехали к месту боя.
На дороге, изрытой воронками, валялись куски железа от автомобилей, обгорелые рамы и кузова, тела людей и оружие. Когда мы подъехали, от трупов прочь отскочили несколько гиен с противным повизгиванием, а в небо тяжело поднялись стервятники.
- Неплохо снарядились, – заметила Агбейла, когда мы вылезли на месте трагедии. – Грузовик, два пикапа с тяжёлыми пулемётами… о-о, джип с безоткаткой даже!
Последние слова предназначались к останкам открытого джипа, в котором была установлена толстая труба не менее двух с половиной метров в длину и с большим раструбом в задней части, которая на полметра выступала за задний бампер. Сейчас от этой машины остался только обгоревший рыжий корпус.
Самым целым был грузовик. Густо исклёванный пулевыми отметинами, особенно на кабине, где виднелись тела двух человек и потёки крови, на сдутых колёсах, с оторванными задними дверями, но единственный, который не сгорел.
- А люди бы спалили точно, – добавила она. – По таким вот мелочам и становится ясно, кто напал.
- И почему? – поинтересовался я. – Всё сгорело, а этот рыдван просто расстрелян.
- Что-то ценное находилось в нём. Золото, возможно, – пожала она плечами. – И своих подбитых или уничтоженных железки утащили.
Пока мы осматривались по сторонам, Махут забрался в развороченный кузов уцелевшего грузовика и стал там копаться. Через пару минут выбросил несколько тонких дощечек, на которых было чёрной краской что-то нарисовано. А следом за этой растопкой для костра выпрыгнул и сам, и с таким сияющим и одновременно озабоченным лицом, что всем стало ясно – сейчас узнаем нечто в духе откровения Коперника, за которое его чуть не сожгли. В смысле, глобальное и смертельно опасное для общественных масс.
Подобрав две дощечки, он помахал ими над головой, подзывая к себе.
- Вот, – он продемонстрировал нам свои трофеи, – вот что нужно было железкам. Точнее, вот это они увезли.
- А точнее? – скептически посмотрел я на него с деревяшками. – Лично я на этом языке не разговариваю и не читаю.
- Это остатки упаковки, в которой перевозили платину и иридий, – сообщил гвардеец. – По количеству ящиков можно сказать, что там полтонны этих металлов было, не меньше.
Агбейла даже присвистнула, когда услышала эти слова.
- Лучше золота? – я посмотрел на наёмницу.
Про платину я немного знал: она ценилась не столько как металл для украшений, вроде того же золота, а как сырьё для химической промышленности. Но вот про цену не знал. Про иридий же помню только то, что он есть в периодической таблице.
- Лучше, намного. А иридий и вовсе с руками, и вполне может случиться так, что с головами оторвут. Его раньше в этой части континента добывали вместе с платиной, сейчас только из России везут. Вот тебе, Санлис, ещё один кирпич в схему, почему сильные кланы не торопятся выгонять механоидов из этих краёв, – сказала Агбейла. – Например, русским это не нужно совершенно.
- Да хватит уже мне постоянно этим в глаза тыкать, – поморщился я. – А то сами белые и пушистые? Кто говорил, что мыс не смогли отбить из-за внутренних разборок, а?
Девушка решила ничего не отвечать.
На осмотр места боя ушло десять минут, после чего наёмники и люди Красного Барона сошлись во мнении, что тут был один танк, два инженера и десять или больше пехотинцев-штурмовиков. Танк точно был подбит, половина пехоты легла рядом с ним. Но людям пришлось гораздо хуже, если там не нашлись очень быстрые и трусливые, что удрали в начале боя.
- Догоним, – уверил меня Махут, – точно догоним. Будут и вам механоиды, и нам всем платина.
- Махут, – окликнула его наёмница.
- Что тебе?
- Не забывай, что ты здесь как помощник и проводник, не более. На чужой куш рот не открывай, – спокойно сказала ему чернокожая девушка.
- Я помню, – ответил он ей и отвернулся.
Полтора часа потеряли, пока дождались появления основного отряда. Никто не думал, что нам может попасться такой бонус, вот и отправились малым числом. С другой стороны, одна Руста легко бы раскатала в блин (и это не преувеличение или аллегория) весь отряд механоидов.
Впереди и по бокам рысили мотоциклисты, в голове колонны ехали бронеавтомобили, грузовики замыкали. У дрона сели батареи и временно мы остались без помощи «большого брата».
Наконец, от разведки пришло сообщение, что враг обнаружен.
- До него три километра и где-то посередине должен сидеть стелсер в дозоре. Это одна из стандартных тактик роботов, – сказала Агбейла. – Как поступим?
- Пойдём и всех убьём, – усмехнулась Руста и пренебрежительно добавила. – Против десятка железяк придумывать стратегию?
После этих слов я вспомнил, как она чуть ли не играючи прошлась по улочкам испанского курортного городка, а потом стояла напротив матки на пляже, а вокруг неё кипел песок от взрывов снарядом, зарядов огнеметов и боевых лазеров. Что ж, при такой мощи тратить время на тактические маневры глупо. Да и демонстрацию наших возможностей полезно будет провести для союзников. А то расчистка дороги в негритянский город уже должна подзабыться, тем более, не настолько она и впечатляющей была, и видели её немногие.
Что там говорила Агбейла про показуху и красивые понты, мол, любят такое местные? Вот сейчас мы им и покажем.
К механоидам вышли втроём – я, Руста и Агбейла. Последняя держала защитный купол, хотя ластавка уверяла, что ей по силе и атаковать, и защищать одновременно. Сказать ей, что ли, что помощью окружающих пользоваться необходимо, чтобы не вызвать к себе глухую неприязнь мыслью, что, мол, брезгуют мной? Ведь однажды такое недовольство может прорваться, как гнойный нарыв.
Остальные тоже просились, пришлось их в приказном порядке оставить на охране машин. Алекса и Сури заняли позицию на склоне холма, с которого просматривался лагерь механоидов. Заняли, скорее, для очистки совести, так как мы подъехали на дистанцию чуть менее пары километров и заняли оборону. А с такого расстояния из винтовки сложно будет попасть даже Алексе, в руках которой оружие увеличивало дальнобойность процентов на двадцать пять.
- Пешком? – удивился я, когда услышал предложение Русты.
- Да. Управлять машиной, когда вокруг будет ад от обстрела на силовом щите – это почти невозможно. Или двигаться мы станем ничуть не быстрее, чем на своих двоих.
- Ладно, как скажете, – махнул я рукой.
Знаете, с чем можно сравнить движение по каменистой равнине к смертельному врагу на своих двоих в сопровождении двух высоких и стройных девушек, шествующих рядом с тобой с самым беззаботным видом? Пожалуй, прыжок на резинке со скалы или с борта вертолёта с парашютом и без пристёжки к инструктору, достаточно будут близки. Разумом я понимал, что нахожусь под защитой двух сильных эхор, но подсознание трусливо дрожало и выплёскивало в кровь адреналин порцию за порцией. Успокоил себя раз, другой, а потом плюнул – не тот момент, чтобы на себя отвлекаться.
