А ещё я отдал иллиру яйцо феникса. За него тот пообещал дать трижды воспользоваться порталом без ограничения в количестве грузов или пассажиров. «Стопицот» тонн не протащить, так как портальная арка не в состоянии работать несколько дней без перерыва, но нескольких часов вполне достаточно, чтобы переправить, например, крупный отряд на другой конец континента. Лично я не считал, что продешевил. Для меня кристалл с фениксом внутри абсолютно бесполезен. Даже опасен, если вдруг огненная птица решит выбраться наружу. А с моим везением подобное может произойти в самый неподходящий момент. Так что, пусть этот крендель внутри, огненный мальчик, так там и сидит или очнётся у кого–то другого дома и подальше от моего.

Единственное, что заставляло морщиться и досадовать на собственную оплошность — это факт того, что я обработал кристалл своей кровью. Привык всё решать с её помощью и тут не удержался, решил проверить, сколько же маны нужно для зарядки камня. Я‑то до встречи с Рашем даже не думал о фениксе, считал, что получил в руки немного необычный магический кристалл. Все признаки в нём на это указывали. И на тебе!

Есть такой анекдот, который достаточно близко подходит к ситуации:

«- Понравились вашему сынишке подарки?

— Ой… Разбил сыночек все подарки… и машинку, и танк, и елку разбил, и все игрушки на елке…

— И мой подарок разбил?

— Да нет, ваш чёртов молоточек целый».

Вот примерно как мальчишка из анекдота всюду залез с молотком, так и я со своим Даром стараюсь всё решить им же. Остаётся надеяться, что вреда мне это не принесёт в отличие от анекдота. В конце–то концов, я же просто хотел наполнить маной камень, а не вытащить из него феникса или поработить того.

«Интересно, а что дала бы мне кровь этого орла пламенного? — неожиданно мелькнула у меня в голове мысль, после которой я скривился. — Чёрт, это уже попахивает профессиональной деформацией».

— Главное, нечего не бойтесь. Амулет защитит от любой атаки, а мои люди остановят вашего сына. Но я надеюсь, что до этого дело не дойдёт.

Этот разговор проходил у меня в Новом лагере рядом с Лесом, который я создал для инициации первых магов. Я, два гвардейца из землян, Ползун и пожилая женщина из нетерисов, мать ещё одного моего гвардейца, который должен вот–вот прибыть сюда. Находились мы в небольшой постройке из профилированных труб, обшитых металлическими сэндвич–панелями. Из–за частых налётов ночных тварей из Леса, пришлось все палатки заменить на вот такие здания. Для когтей, клювов и зубов два слоя полуметрового железного листа оказались непробиваемыми.

— Да, господин, я всё поняла, — нервно ответила та. — Всё будет хорошо.

Несмотря на свой ответ и мои слова спокойной и уверенной в благополучном исходе моей задумки она не выглядела.

Через несколько минут пришёл Совент, тот самый гвардеец, которого я ждал. Его сопровождал Тесак. В отличие от всех нас на нетерисе не было големодоспеха, а из оружия только длинный кинжал на поясе и небольшой засапожный нож в правом голенище.

— Командир? — тот вопросительно и с заметным чувством настороженности и непонимания посмотрел на меня. Обращение пошло среди гвардейцев с лёгкой руки их командира. Сам же Тесак иногда ещё и магистром меня называет.

— Тебе и твоим товарищам предстоит выполнять опасные и сложные задания, некоторые могут тебе не понравиться.

— Я выполню любой приказ, — твёрдо сказал тот.

— Наверное… или нет, — развёл я руками. — Есть лишь один способ это проверить.

Тот, понял, что сейчас услышит нечто такое, что ему не понравится. Бросил быстрый взгляд на бледную мать, слева и справа от которой стояли гвардейцы в полном доспехе, потом опять посмотрел на меня.

— Командир…

— Я хочу, чтобы ты убил её. Если сумеешь убить мать, то выполнишь и любой другой приказ, — перебил я его.

Тот отшатнулся назад, словно я его ударил по лицу кулаком:

— Нет!

— Я приказываю, воин, — с нажимом произнёс я. — Ты должен взять в руки кинжал и ударить эту женщину точно в сердце.

Рука гвардейца даже не дёрнулась к рукояти клинка на своём боку.

— Я не могу этого сделать, — глухо произнёс он. — Это моя мать.

— А это мой приказ!

— Это моя мать! — почти закричал он, заставив окружающих дёрнуться. Тесак шагнул к нему, а оба гвардейца выступили вперёд, прикрывая женщину собой. Только Ползун остался на месте, даже не шевельнувшись, изображая из себя огромную гору из земли и металлических пластин всевозможных форм. Нетерис посмотрел на них и остался на месте, хотя было видно, что у него мелькнула мысль броситься на меня. Но слишком хорошо он знал возможности бойцов в големоброне. Против них он был сущим котёнком в схватке с волкодавом.

— Что ты чувствуешь сейчас, Совент? — внезапно спросил я его. Такая резкая смена темы выбила его из колеи, в его взгляде злость, отчаяние и боль сменились в очередной раз непониманием ситуации.

— Чувствую? — переспросил он.

— Да. Тебе больно физически, мысли путаются, тяжело дышать?

— Я… нет, только боль здесь, — он ударил себя кулаком по левой стороне груди, — что я не тот, кто вам нужен… и то, что я считал вас своим командиром, а вы…

— А я и есть твой командир, — перебил я его. — Жёсткий, но твой командир. Заметь — не жестокий. Когда ты не выполнил мой приказ, тебе стало дурно или больно?

И вот сейчас в его глазах мелькнуло понимание ситуации. Машинально он схватился за кожаный ошейник, который опоясывал его шею. И тут же выпустил его, будто ухватил ядовитую змею за хвост.

— Что? — напрягся я, увидев этот его жест.

— Не чувствую ничего. Ошейника не чувствую, — торопливо и нервно скороговоркой произнёс нетерис и вновь потянулся к своему «украшению». На этот раз он его не выпустил. Сначала поцарапал ногтем, потом засунул под него палец и оттянул от шеи.

— Ножом попробуй, — подсказал я, не спуская глаз с него.

Тот кивнул, наклонился, чтобы дотянуться до сапога, вытащил из голенища клинок и с опаской дрожащей рукой поднёс тот к шее. Несколько секунд он собирался с духом. Никто его не торопил, не советовал, не ободрял. Слишком долго он проносил страшную магическую вещь на себе, превращающая его в чужую вещь и комок боли, когда нарушал приказы. Наконец, он коснулся кончиком ножа кожаной полоски, которую оттягивал пальцами, надавил на неё и стал медленно водить острой кромкой. Толстая кожа сдалась спустя минуту. Как только ошейник распался, то его бывший носитель сорвал его с себя и отбросил в сторону, как омерзительную гадину.

И замер, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Я больше не раб, — прошептал спустя некоторое время, потом посмотрел на меня и … упал на колени. — Командир… господин… я…

К нему с тихим всхлипом метнулась мать, которая опустилась на колени рядом с ним и обняла за шею.

Ещё пятнадцать минут я провёл с ними, пытая гвардейца на личные ощущения, самочувствие и стараясь самостоятельно увидеть в нём что–то необычное. Ну, и просто ждал. Вдруг, рабская печать сработает с задержкой и придётся вмешаться?

Совент мгновенно забыл о бесчеловечной проверке, которую я устроил ему. Он уже смирился, что больше никогда не увидит свободу, умрёт рабом. И вдруг — такое! Если и до этого все нетерисы были готовы умереть за меня даже без всякого магического понукания, за то, что я спас их семьи и близких, дал им всем кров и еду. То сейчас эта решимость усилилась на порядок. По крайней мере, у Совента.

«Фанатиками бы они не стали, — подумал я, когда вышел из постройки. — Всё–таки, магия, особенно такая сильная, на мозги должна бить капитально. Могут ведь из крайности в крайность пойти. Из принудительного рабства в добровольное».

Потом меня догнал Тесак.

— Командир, а стоило таких нервов эта проверка? — поинтересовался он у меня. — Что бы сразу не резануть ошейник? Точнее приказать ему это сделать, а? Если сумел бы, то сразу поняли, что печать пропала.