— Командир, — отвлек меня один из дружинников.

— Что? — я посмотрел на бойца.

— Тут это, — он ткнул рукой в сторону «камаза» с зенитной спаркой в кузове, — пленник окочурился.

— Как?!

— Наверное, от страха, когда зушка стали поливать тех всадников. Он же рядом был привязан, — пожал тот плечами с виноватым выражением на лице.

— Всё у вас не как у нормальных людей, — сплюнул я на землю. — Не могли другую машину туда поставить или его высадить? Тьфу, блин, олухи царя небесного… выбрасывайте его, чего уж теперь.

По правде говоря, смерть пленного меня абсолютно не тронула. Не настолько он был и важен. Вот захвати мы рыцаря или дворянина — командира отряда, то я бы слегка расстроился.

Настроение, испорченное ранним подъёмом и тяжёлой дорогой, резко пошло вверх при виде результатов воздушного налёта.

— Полагаю, сегодня ликанонцы точно никуда не тронутся, — сказал я, смотря, как беснующиеся животные устраивают кавардак в лагере врагов, а простая пехота разбегается во все стороны, теряя снаряжение. — Ночью тем более. А завтра наши уже будут на этом берегу.

— Как жаль, что нет рядом нашей армии, — тяжело вздохнул Ланг. — Сейчас было бы достаточно одного удара, чтобы смести их всех. Всего один удар и мы бы победили в сражении, — потом взял паузу и через пару секунд добавил. — Или выиграли бы войну.

«Да кто знал, что здесь совершенно непуганый народ, который знать не знает ничего про авиацию, — хмыкнул я про себя. — Я бы тогда ещё бы и пару бомбочек приготовил. Или даже не пару».

Всю обратную дорогу нас не покидало приподнятое настроение. Ещё бы, ведь мы нанесли огромный урон врагу, не понеся потерь со своей стороны. Да только убийство (хочется верить, что они окончательно покинули этот мир, а не оказались ранеными) пары архимагов — это огромное подспорье для нашей армии!

Возвращаться в старый лагерь я не стал. Всё равно там уже никого не было, о чём мне сообщили по рации товарищи. Не собирался также ехать и навстречу армии. Вместо этого перебрался через брод на «наш» берег, отъехал на несколько километров от реки и остановился. Два голема были оставлены в секрете рядом с переправой, остальные укрылись радиусеполукилометра вокруг нас в ожидании — чего не хотелось бы — нежданных гостей.

Из кузова грузовика неторопливо спустился небольшой энергетический голем, растянул провода для электрических розеток, отполз в сторонку, чтобы не мешаться под ногами, и негромко заурчал. К розетке немедленно подключили аккумуляторы носимых радиостанций и кое–какие мелкие приборы, которые сильно облегчали нашу жизнь.

Ночь прошла спокойно. Ни нас, ни пост у реки никто не потревожил. В десятом часу до меня добрался Шацкий с дружинниками, которых я оставил в лагере вместе с аборигенами. А вместе с ними приехал тот, кого я меньше всего ожидал увидеть. Собственно, я почти и забыл про него в суматохе последних дней.

— Приветствую вас, ваше сиятельство, — низко, выказывая мне сильное уважение, поклонился Рол Гнес, сквайр, которого я завербовал в доносчики после памятного боя со жреческой армией, от которых мне потом в трофеях достался божественный алтарь.

— Здравствуй, Рол. Какими судьбами здесь оказался?

— Когда узнал, что вы будете в королевской армии, то решил, что это удачный повод без каких–либо подозрений встретиться с вами. В вашем графстве я был бы сорокой на пахоте и вдруг кто–то решил бы подробнее узнать обо мне и наших с вами делах.

— Что–то интересное узнал? — заинтересовался я

— Вам решать, — пожал он плечами.

Сквайр рассказал о многом. Вот только большая часть его сведений или меня совсем никак не касалась, или устарела: я это узнал ещё на королевском балу. Но было кое–что очень интересное и напрямую относящееся ко мне.

Оказывается, род моего обидчика (дважды обидчика) в очень короткий срок и совсем недавно серьёзно потерял во влиянии и в территориях. Это я про семью Ла Лафонгов. Наша с Олафом дуэль буквально взбесила короля, который жестоко пресёк любые недовольные выступления родственников покойного и его друзей, а так же родных и друзей его секундантов и подручных, присутствующих на той злосчастной дуэли. И все дворяне понимали монарха: пьяный гость не просто плюнул на скатерть и в блюда на столе, за который его усадил хозяин, но и собрался убить одного из самых уважаемых гостей, выделенных из прочей толпы хозяином дома.

Не поняли и не приняли лишь родные погибшего в поединке. Дядя Олафа, маркиз Эркир Лафонг прилюдно оскорбил короля (правда, за глаза, но свидетелем этого поступка стали сотни дворян, мещан и простонародья). А позже, уже в более тесном кругу высказался в духе «а не пора ли нам поменять правителя, который перешёл все границы?». Оказалось, что даже среди людей, считающиеся сторонниками и разделяющие одни и те же взгляды, попадаются крысы или засланные казачки, потому как бунтарские призывы маркиза буквально тут же стали достоянием королевских ушей. Маркиз немедленно был арестован и обвинён в измене и пособничестве ликанонцам. Его земли отошли короне, как немногим ранее были взяты земли Олафа. Сейчас от Лафонгов все отшатываются, как от зачумлёных.

Ко всему прочему, Лафонги входили в группировку, которую можно было назвать местной оппозицией, где занимали сильную позицию (а оппозиция занимала такую же благодаря им и им подобным). В итоге, группа тех, кто недолюбливал короля и не желал видеть его на троне, получила сильнейший удар.

И всё это лишь из–за одной дуэли, спровоцированной горячим юнцом. Но если подумать, очень хорошо подумать, то… скорее, всё это и привело к дуэли. Да, именно так и есть на самом деле. Очень простая (для меня, рождённого в самом конце двадцатого века) средневековая интрига. И она полностью увенчалась успехом: внутренний враг ослаблен, король стал богаче, а его соратники довольны (я уверен, что и им перепало что–нибудь). Кто–то очень умный или въедливый раскопал историю первой дуэли со мной и решил разыграть эту карту. Когда я приехал во дворец и завёл первые знакомства, то среди той толпы, с которой я стал общаться, должна была находиться пара–тройка агентов влияния, так сказать. Одного я уже знаю — Маанс. Фактически он вёл первую скрипку в этом деле. И это он потом привёл меня в тихую часть парка, где вдруг — вот неожиданность — встретился пьяный Олаф. А затем искренне уговаривал выставить на бой вместо себя опытного бретера. Тогда я считал, что он боялся за мою жизнь. Но сейчас понимаю, что плевать тот хотел на меня, для него было важно, чтобы Олаф погиб на арене. Без его смерти королевский план сильно…

«Стоп, а почему он тогда так быстро отступил и согласился с тем, что я лично выйду на арену? — вдруг подумалось мне. — Было же видно, что сдал он даже излишне резко. Наверное, испугался, что я могу взять и принять его предложение замены. А если бы Олаф прикончил меня, то…».

Тогда получается, что никто и не собирался спасать меня. Наоборот, моя смерть была очень выгодна всем. Тогда бы Олафа кинули в темницу, король сумел бы надавить на его родных и, скорее всего, завербовать или купить их верность ценой жизни и свободы графёнка. Да и земли свои, так или иначе, увеличил бы. Думается мне, что это не в первый раз король и его клика проворачивал подобные многоходовки. Ведь донёс же кто–то на маркиза, дядю Олафа из тех, от кого тот не ожидал подобного. Явно целенаправленно работал на короля, возможно, даже был связан какой–нибудь магической клятвой, которая не дала доносчику промолчать. Ещё и озеро, из которого добывается эльфийский жемчуг, попытались бы отжать после моей гибели. Подумаешь — големы! Королю (или кому–то другому) могла прийти в голову ошибочная мысль при виде той простоты, с какой мои водолазы поднимают десятки сверхценных жемчужин, что особой опасности там нет. А раз так, то всегда можно обойтись услугами ныряльщиков, обученных химер или других големов, сработанных по моим образцам.

«Хм, или вообще не было никакого разговора в тесном кругу про свержение короля? Этот слух просто пустили для широкой публики для того, чтобы законно арестовать маркиза? — вдруг пришла мне в голову новая мысль. — Вполне вероятно, вполне».