Оставшиеся корветы имели семидесятиметровую длину и шестьсот пятьдесят тонн водоизмещения.
Обо всём этом мне рассказала Айя и было видно, что флот – это её любимое детище. Наверное, она могла говорить про корабли бесконечно, сравнивая, нахваливая, ругая и выдавая скупые похвалы тем кораблям, которых у неё нет, но получить сильно хочется.
Но нас прервали.
Внезапно в кают-компании, где расположился я с Сэнгой, Сури и Василиной (остальные ушли с отрядом по суше, охраняя трофеи на десятки, если не сотни миллионов рублей), а так же с Рапалией и Айей оглушительно зазвучал тревожный зуммер, и в углу часто и ярко замигала красная лампа.
– Что за?.. – вскинулась Айя, потом бросилась к телефону на стене.
– Побудьте здесь, – сказала мне и девушкам Рапалия. – У нас на корабле эхор защитник четвёртого ранга, опасаться нечему.
– У меня тоже, жаль, что устала она после боя и не восстановилась до конца, – ответил я. – Но в особом случае поможет.
– Хорошо, – кивнула та и вышла из помещения.
Через несколько секунд ситуацию прояснила Айя.
– Радары засекли две группы преследователей. Воздушная и надводная. Идут с юга…думаю, не стоит говорить, кто это может быть.
– Оторвёмся? – Спросила её венесуэлка.
– Нет, если не бросим сухогрузы. Да даже если и бросим, то уйма времени уйдёт, чтобы забрать команды… нет, всё равно нас догонят. Так или иначе, но нам придётся сражаться.
– Мы поможем. Только скажи, что нужно делать? – произнёс я.
Василина тут же ткнула меня в бок локтём, намекая, какие из нас сейчас помощники после тяжелейшего боя.
– Не стоит, мы сами справимся. Вы будете резервом, – покачала отрицательно головой негритянка. – Если совсем придётся туго.
И вышла из кают-компании вслед за Рапалией.
А я двинулся следом.
– Куда ты? – остановила меня Сури, взяв за руку. – Здесь мы в безопасности. Наверху скоро станет жарко.
– За жестяными стенами – в безопасности? – хмыкнул я. – А если двери заклинит?
– Я справлюсь, – ответила Сури. – Мне по силам порвать даже переборки, не то что выдавить дверь.
– Хм… всё равно, мне здесь неуютно сидеть. Если станет жарко, то вернёмся назад, – настоял я на своём.
Какой-то суеты на корабле я не заметил. Ни беготни, ни хватания спасжилетов и защитных шлемов. Наверное потому, что все уже давно сидят на боевых постах, ещё с того момента, как флот клана подошёл к южной оконечности материка.
Я заглянул в рубку, но смотреть на напряжённые лица офицеров быстро надоело, и я решил вернуться назад в кают-компанию, к большому облегчению своих спутниц. Но и там я не смог усидеть долго и решил посетить лазарет, который располагался совсем рядом.
Большая часть раненых спала, меньшая была не настроена на общение, их настроение и так было на нуле из-за травм, а тут ещё оказалось, что вместо спокойной комфортной дороги домой опять придётся оказаться в самом центре огненной вакханалии. Правда, не уверен, что у тех, кто ушёл по суше путь будет настолько уж безопасен.
Нашёл Агбейлу, которая спала так крепко, что даже зуммер не разбудил её. Я попросил наёмницу отыскать своего коллегу и быть рядом с ним на всякий пожарный случай.
Первой до нас добралась вражеская авиация, судя по шипению выпускаемых ракет на эсминце. Через несколько минут к ним присоединились автоматические многоствольные системы. На корабле их было две: большая двуствольная калибром сто тридцать миллиметров в носовой башне и шестиствольная тридцатимиллиметровая на корме. Судя по тому, что зарычала кормовая многостволка – до противника меньше пяти километров. ТТХ я запомнил из рассказа хозяйки корабля.
Бросить конвой и спасаться в одиночку важные африканки не стали. А ведь могли, так как эсминец развивал скорость свыше пятидесяти узлов, в то время как корветы до сорока семи, а сухогрузы и вовсе быстрее двадцати пяти узлов идти не могли.
«А может и не по самолётам палят, – поменял я своё мнение, – может, ракеты сбивают. Иначе с чего бы крупняку стрелять одновременно с многостволкой, которая в два раза слабее по эффективной дальности».
Сидеть и слушать, как грохочет броня от отдачи, как звенит от осколков ракет и авиационных малокалиберных пушек, как прорывается в каюту рёв реактивных двигателей вражеских авиаштурмовиков, было неприятно. Так и подмывало сорваться с места и хоть что-нибудь сделать.
Через полчаса такой свистопляски воздушные юниты механоидов растратили свои боеприпасы и отвалили, оставив нас на своих морских товарищей. Об этом нам сообщила Рапалия, на минуту забежавшая в кают-компанию, чтобы проведать нас.
– От авиации мы отбились, хотя и потеряли один сухогруз и ещё один повреждён. Корвет один тоже весь в дырах и лишился вооружения. К счастью, у нас хватает противокорабельных ракет и торпед с бомбами, – сказала она. – Твоя эхора нам очень помогла, кстати.
– Агбейла? – уточнил я, так как в лазарете хватало владельцев сверхспособностей и кое-кто из них в экстренной ситуации способен задействовать свой Дар.
– Да. Дважды прикрывала от точного попадания больших авиабомб. Каждая могла нас пустить на дно. Спасибо тебе за неё.
– Не за что, это её надо благодарить.
И опять началось томительное ожидание в гулкой консервной (утрирую, конечно, но ощущения были те ещё) банке. Полтора часа морского боя стоили мне, наверное, миллионов нервных клеток. Как и моим спутницам, судя по их лицам.
Несколько раз с нами связывалась по телефону Айя и рассказывала о ходе морского сражения, ещё один раз появилась Рапалия.
В общем, дела наши вполне себе неплохи. Хотя потеряли уже три корабля, но остальные держат ход и успешно отбиваются от превосходящих сил механоидов. Эхоры и ракеты со снарядами пустили на дно уже десять вражеских юнитов, сопоставимых с корветами.
Насчёт наших потерь. Сюда включён самый первый сухогруз, потопленный во время авианалёта. И ушли на дно два – сухогруз и корвет, которые тогда же были повреждены. Большую часть команды с кораблей спасли.
А потом вдруг я неведомым образом оказался в воде. В тот момент вышел из кают-компании, чтобы ещё раз проведать лазарет и подбодрить своих (я, всё-таки, их глава) людей, ведь там почти все были Слугами рода, в которые я принял всех тех, кого лечил от старых травм и поднимал уровни Дара с нулевого-первого. Шёл по узкому коридору, собрался поворачивать к лазарету и – бац!
То, что была огненная вспышка и сильнейший удар взрывной волны понял уже за бортом эсминца. Как я выжил – не знаю. Может, прикрыл кто-то из телекинетиков, может, во мне на долю секунды активизировались сверхспособности, что из ряда вон даже для эхоров (как однажды уже было, когда тело залечило пулевые ранения за несколько ударов сердца, а я даже и не заметил этого сразу).
Оказавшись в воде, я увидел какой-то корабль с разрушенной надстройкой, изодранными боками и густо дымящий. Несмотря на свою немалую длину, в воде он сидел почти по верхнюю палубу.
Появилась мысль забраться на него, так как в свои способности пловца я не доверял, уж очень они слабые были. Вот только я никак не мог понять, кого вижу – изуродованный корвет (похож, кстати), ещё более искалеченный сухогруз или механоид?
Попробовал воспользоваться своими способностями и… где-то рядом что-то взорвалось под водой. Гидроудар был настолько мощным, что меня сдавило со всех сторон, почти выбив дух. В животе и в груди возникла острая режущая боль, ноги будто отсидел и резко встал – миллионы острых зазубренных иголок.
На последнем издыхании, чувствуя, как подступает беспамятство, я ухватился за кусок металла, свисавший с борта искалеченного корабля, и кое-как затянул себя на палубу. Там брючным ремнём пристегнул себя к смятой скобе или кронштейну для чего-то, чтобы не свалиться обратно в воду… и всё.
«Только бы девочки не пострадали…», – успел подумать я.
Дальше в памяти была только чернота. Я даже так и не понял перед потерей сознания, кто стал моим спасителем – враг или союзник. И переживу ли я морское сражение.
