Было одиннадцать вечера, я лежал, закинув руки за голову, и смотрел с кровати в окно на яркие звезды и кусочек лунного кольца. Спать совсем не хотелось. Через стенку иногда доносились едва слышимые скрипы кровати.
«Машке тоже не спится», – подумал я, и следом за этой мыслью табуном понеслись другие, от которых меня в жар бросило. Ситуация такая, о которой только мечтал: я и красивая девушка одни в доме. Внутренние черти подталкивали встать и зайти в комнату к девушке. Для начала просто узнать, не заболела ли, что ее беспокоит, не случилось ли чего, что она никак не может заснуть. А потом…
Додумать процесс соблазнения не дал тихий голос со стороны двери:
– Вить, ты не спишь?
Там стояла Маша, о которой я думал секунду назад, представляя ее в любимой пижаме – шортиках и кофточке из тончайшей, почти что просвечивающей, ткани розового цвета с кучей черных и белых иероглифов. Вот только сейчас она была в кружевном боди с бантиком на груди и в кружевных чулочках в сеточку.
Я сглотнул и кивнул, потом обозвал себя дураком и произнес вслух:
– Нет, не сплю.
– Можно к тебе, а то мне что-то неуютно одной? Не могу уснуть.
– Да-да, конечно.
На меня просто ступор накатил при виде приближающейся ко мне девушки в исключительно сексуальном наряде.
Только когда она присела на край кровати, коснувшись меня, я спохватился и сдвинулся к стене.
Девушка легка ко мне спиной и, пока устроилась поудобней, не раз касалась попкой и спиной моей груди и живота. От жаркого девичьего тела, от которого божественно пахло духами и страстью, я возбудился не на шутку.
Наконец она затихла, и слышно было только ее негромкое дыхание. А я как дурак лежал практически к ней вплотную, сходил с ума от желания и не находил в себе храбрости перейти к чему-то большему.
«Ну же, давай, не просто же так она к тебе пришла, – заводил я себя, – что ты как мальчик!»
Сердце забилось, как безумное, когда осторожно коснулся кончиками пальцев ее плеча и медленно повел их вниз. Под моей рукой Маша вздрогнула, напряглась и едва заметно подалась навстречу.
Я провел ладонью до бедра, на миг остановился и опустил ее на животик и дальше, в самый сокровенный уголок женского тела. Под натиском руки ее ножки чуть раздвинулись, пуская меня дальше. Вот я почувствовал, как пальцы прикасаются к мягкому, податливому холмику, ощутил влагу.
И меня как подменили.
Вся скромность, боязнь и опаска исчезли, а на их место пришла звериная страсть. Девушка отвечала тем же…
Поцелуи нежные и страстные, которые, казалось, высасывали саму душу партнера, ласки, слияние в одно целое, боль от укусов на плечах, от ногтей на спине, горячее дыхание, неразборчивые выкрики и стоны – все это слилось в один безумный умопомрачительно сладкий коктейль, который я еще никогда не пробовал.
Закончилось все только на рассвете, когда все постельное белье было скомкано и сброшено, а от сексуального наряда Маши остались несколько клочков кружев. Заснули в объятиях друг друга.
Грохот в дверь поднял нас через три часа.
– Витя! Виктор! – орал кто-то под окнами.
Мы с девушкой посмотрели друг на друга ошалевшими глазами, в которых еще не выветрился сон до конца, и мало что понимая.
– Витя, бляха-муха, да вставай же ты!
Первым делом я и Машка бросились прикрываться от взглядов друг друга. Спали-то полностью голыми, даже не накрываясь простыней, а утром при свете поднявшегося солнца мигом вспомнили про стыд. И только надев штаны (Маша закуталась в простыню и умчалась к себе), я подскочил к окну.
– Что случилось? – поинтересовался я у тезки, перегнувшись через подоконник.
– В больнице очнулись те самые, которых ты от пауков спас, и устроили дебош. Обезоружили двух парней, закрылись в комнате с санитарками. Есть раненые, тяжелые, сейчас над ними бьется Ромка.
– Я сейчас, – торопливо произнес я и отпрянул от окна. Так быстро, как сейчас, я не собирался никогда. Уже через три минуты я стоял на улице рядом с Виктором, а за мной выходили големы.
В больнице было пусто, точнее, отсутствовали пациенты и врачи, вместо них сновали мужчины с оружием.
– Где они? – обратился я к Сан Палычу. – И кого захватили?
– Клавку и… твою Аньку, – хмуро сказал он. – Очнулись сначала двое мужиков, им стали помогать, пить дали, а потом они, как ожили более-менее, обезоружили охранников и закрылись в комнате, где сидели. Ну, и вместе с ними санитарки две.
– А что хотят?
Тот посмотрел на меня, покачал головой и постучал у виска пальцем.
– Ты чего? У них язык ни на один земной не похож. Вот тебя ждали, чтобы ты вломился с големами внутрь, а то они на людей без твоей команды не нападают.
Что есть, то есть. Я после инцидента в Казачьем Засаде дал приказ големам не атаковать людей. Не хватало мне внутренних разборок или конфликта с какой-нибудь партией спасшихся землян. Людям вполне хватит вида металлических солдат с холодным оружием, чтобы воздержаться от нападения.
– Тогда я пошел.
– Вить, – мужчина придержал меня за локоть, – ты там не руби сгоряча, если вдруг что… ну мало ли, разобраться бы… да и расспросить их нужно. Когда мы еще сможем встретить местных.
– Вот и разберусь, – мрачно пообещал я.
– Вить, не дури!
– Все нормально будет, – я вынул из кармана «Осу» и показал реконструктору. – Постараюсь этим справиться.
Дверь в палату, куда поселили неизвестных, самураи вынесли одним легким ударом ноги. Да и что там двери той, обычная клееная плоская коробка из тонких реек и ДСП, покрытая ламинированной «под дерево» пленкой. Ее пятилетний ребенок легко поднимет, если без коробки.
Дверь развалилась на куски, открыв небольшую баррикаду, сложенную прямо за ней из кроватей. Несколькими секундами позже в правой стене с треском образовалось отверстие, в котором показалась фигура Дровосека, и рядом с ним, разнеся остатки стены, встал Чаппи. Перегородки между палатами состояли из тоненьких брусков, на которые были набиты листы тонкой фанеры, гипсокартона или ОСБ, а проем был заложен трехсантиметровым пенопластом или минеральной ватой (некоторые перегородки и вовсе были в один лист в целях экономии материала). Так что для големов пройти сквозь больницу от стены до стены, не пользуясь дверьми, не составило бы труда.
Как только големы оказались в комнате, в Дровосека ударила ветвистая молния, заиграв на его торсе множеством искр, похожих на электросварку. Пара секунд воздействия магии – и я почувствовал, что Дровосек исчез.
Одновременно с боевым заклинанием из комнаты донесся рев и залязгал металл.
Разметав баррикаду, самураи вклинились в драку, удерживая на расстоянии противников своими длинными клинками. Приказа убивать у них не было, просто угрожать, не выпускать из комнаты и, по возможности, лишить оружия.
Четверо мужчин в больничных балахонах для больных (один в один, как женская дешевая ночная рубашка до колен) пытались нанести урон големам при помощи пары мечей, кинжала и самодельной дубинки, сделанной из ножек стула (стальные трубки были отломаны и связаны в пачку, для удобства одна была слегка выдвинута вперед, ну прям связка очень длинных гранат из какого-нибудь военного фильма). Точнее сражались трое, кто был вооружен мечами и дубинкой, третий, с кинжалом в руках, стоял рядом с женщиной. Это она только что прикончила моего голема. Правда, ударив молнией, она устало облокотилась на своего защитника, а тот свободной рукой придержал ее за талию.
Анна и ее напарница, женщина лет тридцати, сидели на корточках в дальнем углу целые и невредимые.
«Слава богу!»
– Бросайте оружие! – крикнул я. Не надеялся, что поймут, но рассчитывал, что интонация и жесты скажут им, чего я добиваюсь.
Один из мечников оскалился, поднырнув под меч голема, прыгнул ко мне и… нарвался плечом на пулю травматического пистолета. На таком плевом расстоянии да еще с удобным лазерным целеуказателем я бы муху сбил в полете. Как только он оказался на полу, приходя в себя от встречи с кусочком металла в резиновой рубашке, один из самураев придавил его ногой, наступив между лопаток.
