— Врёшь! — не выдержала спутница Ежова. — Ты гадина из Пурпурных Шипов!

— Тихо–тихо, — урезонил её Максим и аккуратно взял девушку под локоток.

— Погоди пока что, Хагха, — одновременно с парнем сказал я, останавливая её.

На Хагху, обвинившую её во лжи, Лина даже не глянула. Она прямо посмотрела мне в глаза и всё тем же тоном сказала:

— Я Лианель, дочь ветерана наёмника с южных границ королевства Марка Молота и его жены Скуфары. Ни о каких шипах я не знаю! В рабство попала из–за… из–за предательства своей госпожи, леди… это не важно, ваша милость. Разрешите мне не рассказывать, чтобы не пятнать имя благородной леди?

— Можешь не называть, — разрешил я.

— Я рассказала то, о её жизни, о чём должна была молчать до конца своей жизни. За это леди приказала сделать меня чёрной рабыней и продать далеко от дома, чтобы никто не нашёл меня и не облегчил мою участь. Потом я попала в руки виконта Ла Дагра, а он подарил меня вам. Это правда, господин. Вы же знаете, что я не в силах пойти против вашей воли, пока на мне вот это украшение, — Лина подняла руку, демонстрируя широкое чёрное кольцо на пальце, — я в полной власти владельца, душой и телом. Прикажете убить себя, и я это сделаю.

— Ну, так далеко с проверкой заходить не собираюсь, — буркнул я, думая про себя, чтобы ещё спросить.

— Это она вам про меня гадости наговорила, господин? — отвлекла меня от мыслей управляющая. — Она, она, я уверена в этом. Дрянь появилась недавно и увидела, что я такая же рабыня, как и она, но все меня уважают и слушают мои предложения и указания. В то же время, сама она может только согревать мужскую постель, на большее не способна ни головой, ни телом.

— Я тебя убью, порождение демона!.. — прохрипела Хагха и повалилась в конвульсиях на землю, словив магический удар от того, что нарушила мой приказ.

«Да уж, вот и демонстрация правдивости слов Лины, которую не за что наказывать. Рабской печати достаточно для демонстрации, что будет с рабом за обман и неподчинение», — мелькнула у меня мысль. — Хагха, я прощаю тебя за этот проступок. Макс, бери её на руки и неси домой. Лина, занимайся дальше делами, я больше не стану тебя отвлекать от них.

— Первый Резеде–один, к тебе гонцы от герцога Десткара, — раздался в рации голос кого–то из патрульных.

Я быстро взял радиостанцию, нажал на тангенту и ответил:

— Резеда–один, это Первый. Я у себя дома, сопроводи гонцов сюда.

— Принято.

Хорошими компактными радиостанциями нас оснастил Палыч, за что ему большое спасибо. Правда, за это он получил трёх големопсов и встал первым на очередь за двумя строительными големами с цепными пилами. Рации не только были лёгкими и небольшими, но ещё и многоканальными, с ёмкой мощной батареей и отличались большой дальностью приёма и передачи. Один из каналов был предназначен для связи со мной. Для этого достаточно было нажать на кнопку с нужной цифрой перед тем, как вызвать меня.

Патруль увидел герцогских посланцев на дороге в трёх километрах от холма с замком. После чего старший патруля остановил их, выслушал, связался со мной и, получив положительный ответ, отправил дальше с одним из дружинников в качестве провожатого. Тех минут, что они добирались до моего дома, мне хватило, чтобы сменить повседневный наряд на более приличествующий моему статусу и встрече герцогских людей.

«Красавцы какие!», — про себя восхитился я внешним видом солдат, когда они прошли сквозь ворота на территорию моего участка с домом. Лошадей перед этим привязали к коновязи снаружи. Её пришлось устроить из–за того, что основным транспортом здесь был гужевой. Все перемещались в седле, в телегах или каретах. Вместе с коновязью пришлось потратиться на поилки, которые вышли намного дороже обычных из–за установленных в них амулетов для очистки воды.

Что же по поводу облика гонцов, то я ничуть не покривил душой. Пять мужчин красовались в кавалерийских доспехах, которые выглядели так, что их хоть прямо сейчас в музей. Даже пыли и грязи почти что не было. И за это отвечали амулеты и наложенные на снаряжение заклинания. Короткие плащи с герцогскими вензелями и цветами на солдатах скорее несли декоративную роль, чем служили им защитой от холода.

Чернёные матовые доспехи были украшены мелкой чеканкой, изображающей животных и сцены охоты. Все узоры были цвета золота и серебра, натёртые до блеска. Может, это и были не драгоценные металлы, так как даже для герцогской гвардии это слишком дорого для «рабочего» снаряжения. Но даже так экипировка на гостях выглядела очень дорогой. Да и количество деталей было велико: кираса, небольшой воротник, шлем с нащёчниками, козырьком со стрелкой, высоким гребнем и длинным затыльником, сложные сегментированные наплечники, наручи, набедренники, стальная юбка из десятков пластин и с разрезом спереди и сзади для удобства сидения в седле, наголенники и стальные башмаки «гусиная лапа». Это лишь те части, чьё название я точно знал. Особое внимание стоит уделить бронированным перчаткам, на которых даже большой палец был защищён сталью и подвижен, благодаря сложному шарниру, на котором крепилась эта деталь к перчатке. При этом фаланги с ногтем для удобства бойцов и лучшего удержания оружия были не защищены металлом. Однако, стоит такому латнику сжать пальцы в кулак и даже парируя им чужое оружие кончикам пальцев почти ничего не угрожает.

— Господин виконт, — поклонилась мне пятерка солдат.

— Господа, — чуть кивнул я в ответ. В гвардии обычно служили дворяне. Чаще всего безземельные или вторые, третьи и так далее сыновья баронов и виконтов, которым не светит наследство и им приходится зарабатывать себе на жизнь мечом и магией. В гвардии любого аристократа служить почётнее, хотя и меньше доход, чем в каком–нибудь хорошем наёмничьем отряде. Но слава и уважение для большинства местных важнее золота и серебра в карманах. Это приходит лишь с возрастом.

— Его светлость приказал вручить вам это письмо, — тот, что стоял ближе всего ко мне, достал из небольшой сумки, похожей на охотничий ягдташ, кожаный тубус с одной сургучной печатью, болтавшейся на толстом золотистом шнурке, и протянул его мне двумя руками. — Прошу.

Никого рядом из ближников не было, кто мог бы принять тубус и передать его мне, как в принципе, по правилам полагалось делать в подобных случаях. Поэтому всё пришлось делать самому. А с другой стороны, снизойдя до простых посланников и взяв лично герцогское послание с его печатью, я выказал сильное уважение их сюзерену. Так что, унижения своему статусу я не нанёс. Тем более что письмо это было от человека с более высоким положением. От Ла Дагра в подобном случае при равном положении послание мне должен был передать кто–то другой, но не простой слуга, так как урон чести понёс бы Реджинальд. Впрочем, я мог и его взять лично, так как мы с виконтом считались друзьями и союзниками.

Вообще, таких вот дворянских заморочек полно и я постоянно писаные и неписаные правила нарушаю. До сих пор мне это сходит с рук благодаря благосклонности сильных мира сего и моему статусу иного.

Сорвав печать, я вытащил из тубуса трубочку бумаги, в которой опознал стандартный лист А 4 высокого качества, на котором уже были нанесены вензеля и завитки, отражающие тот факт, что бумага является герцогским документом. Явно из тех трофеев, что сумели привезти участники первого похода в мегаполис. Или кто–то из землян продал в окрестных городках, а покупатель перепродал где–нибудь в Тсабе, а там бумага попала в руки герцогского управляющего. Имелся в тубусе и ещё один небольшой лист. На этот раз обычный пергамент, но был куда как важнее по содержанию, чем письмо герцога. Это было что–то похожее на пригласительный в королевский дворец. Не то пропуск, не то приказ.

В письме сообщалось, что мне необходимо быть в столице не позднее, чем через три недели.

— Сколько до столицы королевства? — поинтересовался я у гвардейца.

— От вашего замка я доберусь за шесть–семь дней, ваша милость, — последовал ответ. — Купеческий караван уложится за две недели.