— Гладкие какие, — жена провела пальцем по глиняным стенкам. — Словно из магазина.
— Ага, — кивнул я и пояснил. — Немного магией поработал, чтобы они такими стали после обжига, не лопнули во время него и были прочнее обычных глиняных горшков. А ещё они должны нейтрализовать всякую гадость при готовке в них. Мало ли какая ядовитая вещь попадёт во время готовки пищи. Я и котелки такими же сделал, кстати. А то ведь воду берём из реки, а там чёрт знает, что может быть.
— А мог бы сделать, чтобы в них уже все блюда сами становились бы солёными, пока варятся, — сказала девушка.
— А-а… я не подумал о таком, — смешался я, вдруг почувствовав себя дураком после её слов. В самом деле же мог, но не дошел своим умом… эх, обидно.
— Да ладно, я шучу, Вить. Соль мы и так получим, — улыбнулась она мне и поцеловала в левую щёку. — Ты обещал.
Весь день я возился с плотом, а на кострах белым ключом кипел мутный рассол в казанах. По мере выкипания воды из них, я костёр делал слабее. А когда уже жидкости осталось совсем чуть–чуть, я перестал подкидывать топливо в огонь. Результаты оценили мы с женой уже в темноте, когда казаны остыли.
— Вот это и есть соль? — указала она на светло–светло–серый налёт на стенках и разочарованно поджала губы. — М-да, не густо.
— Ну, это только начало, — развёл я руками.
Соли или вещества, похожего на неё, получилось чуть больше половины стандартного стакана, когда деревянными лопаточками соскоблили осадок со стенок казанов. Грубо — сто пятьдесят граммов. Примерно такое количество я назвал днём ранее. И это из двадцати с лишним килограмм грунта! Впрочем, этого количества нам на двоих должно хватить надолго, если не тратить бездумно. А если соль закончится раньше, чем мы выберемся в люди, в чём я сильно сомневаюсь, то всегда можно будет отыскать новый солончак и повторить процедуру. Или воспользоваться своим Даром, чтобы создать фильтр, который без многочасового просиживания у костра позволит выделять соль из исходного продукта.
Брёвна я решил связывать верёвкой. И вот тут уже не обошлось без серьёзного использования магии. Процесс изготовления канатов был аналогичен тому, с помощью которого я одел меня и Аню. Вот только нитей в верёвке было куда как больше, чем в ткани нашей одежды. И прочностью я наделил её такой же, чтобы не вышло так, что плот в один момент возьмёт и расползётся у нас под ногами.
К счастью, много лить своей крови не пришлось, лишь необходимый минимум для того, чтобы создать кровяную смесь. Основой в ней стала кровь зверьков, похожих не то на мелких бобров, не то на крупных чёрных ондатр. Ещё и мясо у них оказалось недурственным, очень мягким, с совсем небольшим количеством жира и без неприятных запахов. Хоть Аня поначалу и водила носом, с большим недоверием смотря на него, но жаркое из них, точнее вид и запах помогли ей справиться с собой. И ведь это не столько брезгливость, сколько комплексы из старого мира. Ведь эти зверьки очень сильно были похожи на очень крупных крыс. Самых обычных грызунов, которых можно увидеть везде, не только в деревнях, но и в крупных городах. А уж про крыс из московского метрополитена и вовсе такое рассказывают, что не сразу и отличить правду от вымысла. Но в виде кусочков тёмного мяса, мяса на рёбрышках и в гуляше, да источающие умопомрачительный аромат вкусного блюда зверьки смотрелись просто отлично. Я даже сделал из глины котелок с крышкой и наложил на него слабые чары стазиса, отдалённо похожий на те сундуки, в которых храню запасы крови для ритуалов и экспериментов. В этом котелке теперь хранятся самые лакомые части зверьков, только одна вырезка без пленок, жилок и костей. Во время путешествия на плоту мясо будет весьма кстати, а то на одной рыбной диете мы волками завоем.
Когда уже плот был почти готов, у нас случился неприятный инцидент. К нашему лагерю вышел крупный медведь. То ли его приманили запахи свежего мяса, пищи, отходов, от которых старались избавляться по мере сил, но всё равно что–то оставалось. То ли он оказался такой любопытный. То ли не видел в людях достойного соперника или вовсе посчитал нас лакомой добычей. Это была огромная зверюга с серо–бурой шерстью и короткой мордой, больше похожей на бульдожью, чем медвежью. Когти намного выдавались вперёд из лапы. Наверное, положи я рядом с ней свою ладонь, она однозначно окажется короче, чем эти костяные кинжалы. Летающий голем, порхающий вокруг стоянки у берега реки, заметил животное уже когда то зашло на территорию лагеря. Колобок был отправлен мной на свою последнюю охоту, её плоды должны были пополнить запасы для плавания на плоте. Змейка крутилась неподалёку. Но я что–то сомневаюсь в том, что её яд мгновенно убьёт зверя. Да и прокусят ли не такие уж и большие змеиные клыки слой свалявшейся шерсти и толстенную шкуру?
«И как эта гора сумела так бесшумно и незаметно подобраться к нам? Ни я с Аней, ни бабочка его так и не заметили, пока медведь сам не решил себя показать, — мелькнула у меня мысль в голове. — Может, есть какая–нибудь звериная магия отвода взглядов?».
Я начал лихорадочно обдумывать варианты, как без больших потерь справиться с подобным гостем. С защитными амулетами я не расстаюсь ни на секунду, так что, с первого удара когтистой лапы я не лягу. А вот с оружием у меня дело обстоит куда хуже, так как даже ножа не было.
«Ко мне!», — приказал я, отдавая мысленный приказ своим созданиям.
Тут за моей спиной испуганно вскрикнула жена, когда увидела гостя, а спустя несколько ударов сердца совсем рядом с моим правым плечом пролетела белая лента боевого заклинания, оставляющая полосу инея на земле под собой. От неё тянуло таким лютым холодом, что у меня даже перехватило дыхание. Зато медведю досталось крепко: чары угодили ему точно в морду, превратив голову животного в кусок льда за долю секунды. Он как сломанная игрушка упал сначала на передние лапы, уткнувшись пастью в землю, а затем у него подогнулись задние конечности. Едва только косматая туша замерла на земле, как в неё ударили одна за другой две полуметровые сосульки, войдя в тело на всю длину и расплескав в воздухе рубиновые капли крови.
— Хватит, хватит! — торопливо произнёс я, обернувшись к девушке, которая уже готовила четвёртое заклинание. — Аня, он сдох!
Та замерла, потом развеялись снежинки вокруг её правой ладони, а затем Аня покачнулась.
— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил я её, в два прыжка оказавшись рядом и подхватив на свои руки.
— Да, просто перестаралась. А он точно мёртв?
— Точнее не бывает. У него даже ухо с куском шкуры откололось, когда он о землю ударился, — успокоил я девушку.
— А если он не один?
— Големы никого больше не видят, — продолжал я увещевать супругу. Надеюсь, она не станет заострять внимание на том моменте, что мои создания и этого зверя не увидели сразу.
Усталость у Ани прошла через полчаса благодаря целительскому браслету. И девушка тут же развила бурную деятельность, собравшись оприходовать несколько центнеров мяса, что само пришло к нам на разделочный стол. Пришлось её спустить на землю.
— Анют, медведя мы есть не станем. На Земле почти каждый косолапый заражён опасными паразитами, которые смертельны для людей. Они не просто расселяются по кишкам или в печени дырки сверлят, а гнездятся в мышцах, откуда никакими лекарствами их не вывести. Слышал несколько правдивых историй, как люди мучились несколько лет от страшных болей, когда съели плохо обработанную медвежатину. А потом умерли. Болезнь не помню, как называется, там длинное чудное название, — сказал я ей. — И что–то мне не хочется проверять, попадут ли эти паразиты под категорию яда или наши кастрюльки–котелки пропустят их.
От моих слов супружницу передёрнуло, и дальше она смотрела на мёртвого хищника с долей омерзения, словно на навозную кучу.
— А если шкуру снять? — предложила она и вопросительно посмотрела на меня. — Её и продать можно будет кому–нибудь потом. Ведь деньги нам будут нужны, когда выйдем к людям.
