Из дымно–пылевого облака, затянувшего противоположный берег, вылетели несколько десятков драконов. Тут даже не нужно иметь соколиного зрения и семи пядей во лбу, чтобы понять, как они обозлены и потрёпаны. Первое следовало из разрушения их планов, в которых точно не было ни малейшего намёка на разгром их войска. А второго просто не могло не быть, хоть какие–то раны, но драконы просто обязаны были получить.
Ш–ш–шш-ш! Ш–ш–шш-ш!
Ш–ш–шш-ш! Ш–ш–шш-ш!
Ш–ш–шш-ш! Ш–ш–шш-ш!
В шуме боя едва услышал шум сработавших двигателей зенитных ракет, выпущенных тяжёлыми големами и экипажами «панцирей» на базе БМП‑3. При имеющихся скоростях и дистанции до целей, боеголовки стали разрываться рядом с летающими ящерами через две с половиной, три секунды. Наиболее эффективными оказались ракеты тяжёлых големов. Почти все они уклонились от боевых заклинаний драконов и сработали рядом с ними, разрывая магические щиты и прочную шкуру. Сразу десять Жэрсаккхариев рухнули обратно на землю, с которой только поднялись. После этого в воздухе осталось не меньше двух дюжин врагов, и никто из них не пожелал перелететь реку при виде участи своих соклановцев. Им было невдомёк, что в этом залпе мои бойцы истратили почти все ракеты. Хотя, может их порыв угас при виде моих жён, феникса и призрака, разобравшихся к этому моменту со своими противниками и готовыми наброситься на новых?
Не став искушать судьбу, уцелевшие Жэрсаккхарии сделали разворот и полетели в сторону выхода из долины. При этом они бросили остатки своего войска и раненых соклановцев, которые просто обязаны были быть.
Как только стало ясно, что драконы из клана агрессора вышли из боя, Рогнеда и Терэнг Йарг в крутом пике рухнули на головы драконидов, служащих врагам.
— Всё, я больше не могу тут дальше просто так сидеть и смотреть, как другие сражаются, — заявила Филлиаэлигрра и, сменив облик на дракона, взмыла в небеса, чтобы через минуту присоединиться к своим сородичам.
В отличие от драконов, феникс и истинная в бойне — а никак по–другому я это назвать не могу — участвовать не стали. Они несколько минут висели в воздухе, а потом спустились ко мне.
— Мы победили, как думаешь? — спросила меня Аня. — Или эти ещё вернутся с подмогой?
— Победили, — вздохнул я. — А этим подмогу брать неоткуда, если только пригласят другой клан, что вряд ли случится. Ведь в таком случае Жэрсаккхариям придётся прогнуться под союзников полностью из–за того, что они сильно ослабли.
— Да им самим сейчас нужно беспокоиться, как надавать по рукам всем желающим, оторвать кусок от клановых земель, — рядом приземлился Терэнг Йарг. — Тебе самому нужно этим заняться, зять.
— Отрыванием кусков от чужого феода? Что–то не тянет, — скривился я. — Меня ждут дела у себя дома. Там у меня война.
— Война дело хорошее, — осклабился дракон–призрак. — Она делает сильнее, она сладка, как первая любовь…
Аня громко хмыкнула, прерывая деда, заливающегося соловьём на тему войны, славы и удовольствия для тела и души, что она несёт победителям.
— … а ещё Жэрсаккхарии забрали у нас несколько долин и твой прямой долг вернуть их, — резко сменил тему призрак. — Или ты не глава клана Сафрианофэйра.
— А это не тому решать, кто давно валяется в подвале в виде груды костей, — ответил я ему.
— Да ты!.. — от призрака повеяло холодом. — Я тебя в порошок сотру, ничтожество!
— Дедушка! — за его спиной опустилась Рогнеда. Наверное, почувствовала, что между мной и дедом происходит разлад и поспешила к нам, чтобы дело не дошло до прямой стычки. А ведь с этого пенька протоплазменного станется пустить в ход кулаки.
Тот нехотя повернулся к ней:
— Внучка, не лезь в мужские разговоры, мы сами всё порешаем.
— Виктор мой муж и глава клана! Он может принимать любое решение, — спокойно сказала она, при этом в глазах у неё сверкал огонь, показывая, чего стоит девушке показное спокойствие. — Если решит вернуть утерянное — так тому и быть. Или не возвращать, что тоже является решением главы клана. Не ты ли мне сам в детстве рассказывал, что за все свои поступки нёс ответственность лично, так как принимал их ты и только ты? А некоторых советчиков даже спалил за их настойчивое желание влезть в твои дела? Так вот, ты сейчас в моих глазах точно такой же навязчивый советчик, дедушка.
Призрак что–то невнятно пробормотал себе под нос, повернулся и посмотрел на меня со злостью, после чего пропал. Вот так взял и исчез, растворился в воздухе.
— Он в склеп переместился, — просветила меня Рогнеда, потом с грустью сказала. — Виктор, прошу не судить его строго. Он очень многое сделал для клана, расширил наши владения, заставил всех уважать клан Сафрианофэйра. Когда же начались тяжёлые времена для нас, то он всегда принимал на себя удары. Он и погиб, отражая нападение на родовой замок. После смерти продолжил сражаться. Благодаря этому я ещё жива и имею собственный дом, а не хожу в вассалах у других кланах.
— Я благодарен Терэнгу за всё то, что он сделал для клана, но быть его ручной собачкой не собираюсь. А всё к этому и идёт. Сначала он приказывает мне идти и отвоевать старые владения, потом придумает что–то ещё, а позже от моего имени объявит кому–нибудьвойну? — ответил я драконице.
— Тем более что это не наш муж потерял бывшие владения клана, — поддержала меня Аня. — Он принял под свою руку одну долину с замком, и как дальше поступать — это решать лишь ему.
— Я всё понимаю, но этого не понимает дед, — тихо сказала Рогнеда. — Я полечу к нему, попробую ему объяснить и успокоить, чтобы он не совершил какую–нибудь глупость.
После этих слов девушка взмыла в небо драконом и направилась в сторону белого замка.
— Отлично, весь этот кошмар парочка местных оставили на нас, — с сарказмом произнесла ей в след истинная. — И кто они после этого?
— Драконы, вот кто они, — произнёс я, провожая взглядом маленькую чёрную точку в небе, пока та совсем не пропала. — Ладно, раз уж всё взвалили на наши шеи, то ничего не остаётся, как разбираться самостоятельно. И Филю нужно вытаскивать, а то ей потом кровавые мальчики станут сниться.
Потери обе стороны понесли кошмарные. Из нашего войска на ногах остались семь тысяч, а всего выжило одиннадцать. Потери же Жэрсаккхариев подсчитать было невозможно, лишь прикинуть с большим округлением. На том и этом берегу реки они оставили от ста пятидесяти до двухсот тысяч тел драконидов и сорок драконов. Крупный отряд в восемь–десять тысяч копий ушёл и унёс часть раненых драконов. Преследовать их не стали по той причине, что сил на это у нас не оставалось. Тем более к убегающим присоединились те, кто блокировал городской гарнизон. В плен попали сорок–пятьдесят тысяч драконидов, практически все раненые, и восемь драконов, среди которых трое были взрослыми членами клана. Вся восьмёрка была изранена так, что никто из них не помыслил о сопротивлении. С них была взята клятва подчинения в обмен на обещание сохранить им жизнь и позже отпустить за выкуп.
Ночь после сражения запомнилась мне дымом погребальных костров, запахом палёной плоти и мучительными криками раненых, которые неслись из лагеря и с поля боя, где остались тысячи тех, кого не нашли или не успели вытащить лекари и их помощники. С ранеными врагами поступали просто — копьё в сердце или горло. Точно так же поступали и со своими, кто был слишком тяжело ранен и просто не дождался бы помощи.
Так же мне пришлось побывать на поле за рекой. Было противно, даже страшно, но я должен был оценить лично последствия ракетного удара тяжёлых големов, чтобы знать их возможности.
Зрелище оказалось то ещё.
Обугленные скорченные трупы, которые были в три–четыре раза меньше, чем при жизни. У многих сгорели конечности и головы. Было немало пустых мест в порядках каре, где кроме пепла и оплавленного шлака ничего не уцелело. Встречались тела, которые были похожи на бесформенный слиток с торчащими из него костями, углём и оплавленным металлом.
В стороне от эпицентра взрывов множество тел почти не имело ран и ожогов. Эти умерли от удушья: кому–то не хватило воздуха, другие не смогли дышать обожжёнными лёгкими.
