- Оу?
- Закрытая информация, сам понимаешь…
- Ну да, ну да…
- Одно скажу, мне ещё хуже!
- Оу?
- Закрытая информация, - опять тяжело вздохнул Рамзес.
- А знаешь, брат, есть у меня некая микстурка, что помогает легче переносить тяжелые периоды.
- Э?
Я достал из сумки флакон, грамм на семьсот, вырезанный нашей мастерицей Лютик с помощью ещё двух умельцев из целого кристалла аквамарина, и две серебряные чарочки с чеканными узорами. Откупорив тщательно притёртую пробку, я налил в них по «писят капель».
- Чистая алхимия, - пояснил на задранные в немом вопросе брови Рамзеса, - Прозрачная, как слеза ребёнка, насыщенная жизненной силой вода. Мими постаралась. Прошедший магическую очистку этиловый спирт. Идеальная пропорция соотношений от великого учёного господина Менделеева, сорок на шестьдесят! И небольшая, но удивительно интересная ягодка, что не только придаёт раствору мягкость пития, но и насыщенный зелёный опалесцирующий цвет.
- Видишь, - я указал на русские буквы, отгранёные на бутылке, - Так и называется - «Зелёный Змий»! Распивается только в достойной компании, по вескому поводу, малыми дозами в неограниченных количествах.
- Знаменитая русская водка! - скривил рожу Рамзес.
- Не просто водка, а нектар богов! - оскорбился я, - Ты с обычным шмурдяком, что делают сейчас, даже сравнивать не моги! И вообще, не хочешь - не пей!
- Не-не, давай уж. Попробую, наконец, чем вы, русские, пьянствуете!
- Ты бы поменьше глупости за дураками повторял, глядишь и за умного сойдёшь! Пьянствовать можно чем угодно, когда угодно, и где угодно. И, к твоему сведению, закладывают за воротник другие нации ещё и похлеще, да только про нас одних по всему миру байки как о не просыхающих пьянчужках ходят. А мы сейчас не пьянства ради, а здоровия для! Вот смотри, как это делается правильно…
Я достал из сумки небольшой раскладной столик, водрузил на него плошку с солёными грибочками, тарелку с маринованными огурцобаклажанами, нарезанными ровными дольками. Куски хлеба - сложная смесь дикорастущих зерен, собранных хоб, перемолотых и испеченных караваем. Вкус не как у чёрного хлеба моей молодости, но очень близко. Ну, и последнее - сало. Прожилочки мясные, чесночный шпик, перчик. Отдельно лучок стрелками…
- У-ур… - оскалился Рамзес, - Да тут целый ритуал, похоже!
- А то! Не чайная церемония, но для понимающего человека не менее сакральная…
Вот держи, - я сунул ему трезубую серебряную вилку в руку, - Значит, запоминай! После "слова" стукаемся чарками! Это называется - чокаться! Затем опрокидываешь её в пасть и обязательно занюхиваешь хлебушком! Далее накалываешь на вилку, что приглянулось и закусываешь. Заостряю внимание, это, - я указал на тарелки, - не еда!
- Не еда? - переспросил удивлённый Рамзес.
- Не еда! Это - закуска!
- Да? А очень похожа на еду…
- Закуска! Её не едят, ей закусывают. Сейчас сам поймёшь.
- Ладно…
- Ну, - я поднял стопку, - Чтоб у нас всё было, но ничего за это небыло! Давай…
И влил в себя алхимический раствор! Занюхнул хлебушком и отправил в рот хрустящий грибок! Ах! Как мягко пошла…
Рамзес, копируя меня, проделал все манипуляции практически зеркально. Только в пасть закинул пластинку сала. А занюхал так, что хлеб к носу присосало!
- Хм-м… - протянул шакалоголовый, прислушиваясь к внутренним ощущениям.
- Как оно?
- Оч-чень интересно…
- Давай, - я опять наполнил стопки ещё раз, - Для закрепления материала. У нас говорят, между первой и второй перерывчик небольшой!
Хлопнули!
- А знаешь, брателло, изрядно. Тепло такое внутри образовалось приятственное, мягкое. И закуска, да! Осознал! Не еда - закуска! По третьей? - глянул на меня Рамзес вопросительно.
- По третьей! Однако, и по последней. Во-первых, само по себе не стоит частить. Обычно, между второй и третьей уже начинаются неспешные разговоры обо всём. Что постепенно перерастают, соответственно количеству опрокинутых чарок, в "разговоры задушевные"…
- М-м… - подивился Рамзес.
- Да! Они могут перейти в фазу "уважительных разговоров". Для этого даже есть специальная фраза:«Ты меня уважаешь?». После чего, не всегда, но случается, наступает фаза "выяснения отношений", и как апофеоз - мордобой.
- Во как! - восхитился собак.
- Но могут и не перейти, - кивнул я, продолжив, - Тут от многих факторов зависит. Предшествие финалу - фаза «земля, здравствуй!». Гравитация, брат, беспощадная сука! Вырывает из рядов отважных пьюнов рано или поздно даже самых стойких. Финал - похмелье!
- Это что?
- Самая страшная фаза! Самая, брат! Лучше тебе не знать. Насколько прекрасен старт употребления раствора, настолько же ужасен финал сего мероприятия.
- А во-вторых? - напомнил Рамзес, - Ты сказал - во-первых.
- Во-вторых, для вдумчивой и долгой борьбы с Зелёным Змием необходим хороший повод. Наш, за встречу, так сказать, на три подхода как раз тянет, но не более.
- А в-третьих есть?
- И в-четвёртых, и в-пятых, и в-десятых…
- Целый кодекс! Гр-р-р…
- Точно! Если нарушать правила, то как раз оно и будет, вместо культурного пития - пьянство. Для русского человека грань перехода от одного к другому очень тонка, увы. Ладно… По третьей!
- Обычно, - я поднял чарку, - у нас, у русских третью пьют не чокаясь. Это называется - за тех, кого с нами нет. Кто-то родной, близкий, друг или соратник в данный момент далеко от нас, кто-то уже умер.
- За тех, кого нет с нами…
Хлопнули, закусили… Для меня, что там "стописят" под закуску, с моими-то данными. Для Рамзеса и подавно. Но, отчего-то приятно расслабило и, как ни странно, взбодрило. Да и Рамзеса, гляжу, тоже.
- Лепо, - выдал он, закидывая вилкой грибки в пасть, - лепо! Как говорит один мой знакомый человечек.
- Ну так развешь брату говно подсуну!?
- Балуешься со своими камрадами? - указал он глазами на флакон.
- Что ты! С ума сошел!? Не хочу вносить в этот мир тяжелые растворы! И без меня умники найдутся. У местных есть всяческие пивы, вина и настойки, вот пусть их и пьют. Я вот научил брата плохому, и то, как бы по шапке от Великой не огрести. Но то могущественная сущность Рамзес, а не слабые организмы разумных Океании. Да и без меня откуда возьмёшь раствор? А я много баловать не намерен. Так, изредка, по поводу.
- А сам?
- Один - ни в коем разе! Категорически! Ни с кем не чокнулся, не сказал нужное слово, это уже не просто пьянство - алкоголизм. Я вообще довольно спокойно относился к этому делу ещё там на земле. Очень умеренно, иногда до неприличия.
- Это как?
- Пить отказывался… При некоторых обстоятельствах, это признак смертельной болезни, выказывание неуважения, нежелание иметь дело с кем-либо, даже, по обстоятельствам - прямое оскорбление, и ещё всякое разное.
- Сложно как, - удивился Рамзес, потирая длинную морду, - Надо изучить вопрос тщательней.
- Очень рекомендую, брат! Много где пригодится в дальнейшем, поверь.
Некоторое время Рамзес смотрел на меня внимательно и молча.
- Пора мне брат, - наконец изрёк он, - Спасибо тебе. Я вот вроде и всемогущий Посланец Великой, но как с тобой пообщаюсь, всё что-то новенькое узнаю…
- Почему нет... Можно быть не только всемогущим, для таких как ты Рамзес, но и всезнающим. Однако, сначала нужно эти знания обрести. Понять, о чём нужно знать, понимаешь. Я в курсе, ты можешь просто обратится к огромнейшим архивам информации, уже находящимся в ноосфере. Однако, знаний так много, что копаться в них будешь бесконечно. Можно и самому, да. Или просто найти того, кто ткнет пальцем, куда нужно смотреть, на что смотреть…
- Мудро! Кто сказал?
- Хотелось, чтобы я, но думаю, уже опять кто-нибудь опередил…
Караван с медью был куда как "жирен". Икарусы своим зорким глазом всё подробнейшим образом рассмотрели и посчитали. Двенадцать телег, тринадцатая исключительно для шаманов, около сотни толкателей-хоб, четыреста сорок семь воинов, сорок шесть командиров. Начиная от младшего фулюля и заканчивая двумя полноценными вождями. Семнадцать шаманов разного ранга во главе со старшим шаманом. Сила, по меркам местных, очень приличная.
