До ужина я трудился, как папа Карло, пусть и без плотницких инструментов, выстраивая основу будущей мебели. Чары этому делу очень способствовали, но что-то было предпочтительнее делать без них. В результате я упахался так, что Хосефа жалостливо на меня глядя, сказала:

— Не бережете вы себя, дон Алехандро. Этак от вас скоро одни глаза останутся.

— Только труд делает настоящего чародея, — бросил Оливарес. — Алехандро еще есть над чем поработать. Но все его усилия будут стократ возмещены.

Серхио, молча на него неприязненно зыркнул, выражая свое отношение к этим словам. Оливарес на него внимания не обращал, глядел на Хосефу, которая тут же нашла что возразить:

— Так до возмещения еще дожить надо, дон Оливарес. Этак дон Алехандро в гроб себя загонит раньше времени, и никакие возмещения ему не понадобятся. Ибо какими мы приходим в этот мир, не имея ничего из ценностей, такими и уходим.

Она явно цитировала какую-то священную книгу, потому что все дружно склонили голову и сделали одинаковый жест, который имел отношение к Всевышнему. Я повторил его с небольшой задержкой, чтобы не выделяться, но про себя сделал очередную заметку: нужно получить хотя бы поверхностное представление о местных верованиях, чтобы не попасть в нехорошую ситуацию. Порасспрашивать Серхио, что ли? От Шарика в этом плане толку не будет. Разве что в другом.

Когда мы опять приступили к трапезе, я подхалимски подсунул ками кусочек мяса и спросил:

— Шарик, я давно хотел узнать, насколько сложно сделать из этой башни потайной ход?

— Зачем тебе заниматься этой ерундой?

— Беспокоюсь о безопасности, в том числе и твоей. Не исключаю, что придется срочно бежать, а через двери не выйдет. Так что мне нужен запасной вариант, причем такой, чтобы передвижения беглецов сверху нельзя было бы определить. И чтобы Оливарес был не в курсе. То есть нужно делать как-то так, чтобы он не засек.

Шарик задумчиво поскреб лапой в затылке. Наверное, пытался наскрести запрашиваемое. Все же задача была не самая тривиальная. Уверен — дон Леон такой ерундой не заморачивался. Он уничтожал врагов на подходе, а если не получалось — он всегда мог отступить в собственное пространственное убежище. К сожалению, я не обладал ни умениями дона Леона, ни пространственным убежищем. Приходилось как-то выживать без этого.

— Чары на необнаружение можно сделать, только когда закончишь работу, иначе они будут слетать при каждом удлинении хода, — наконец изрек Шарик. — Вход сделать так, чтобы Оливарес не засек, если будет рядом, не получится вообще никак. И дальше работать — тоже под вопросом, потому что если он захочет тебя обнаружить сканированием, то найдет и очень удивится, а значит, сразу узнает о проходе. Был бы ты поумелей, я предложил бы вариант сделать сложную аурную иллюзию, но ты таких чар пока не потянешь. Так что только ждать, когда он куда-нибудь отъедет и уже потом вгрызаться в землю.

— А по времени?

— Самое затратное вход и выход. Туннель до леса ты часа за два сделаешь. Плюс наложение чар. Причем если ты захочешь сделать выход в самом лесу, то затянется, потому что придется отодвигать корни, чтобы они не пострадали. Ты же не хочешь, чтобы твой ход обнаружили по высохшим деревьям? А вообще, подход здравый, — одобрил Шарик. — Настоящий чародей всегда должен быть готов к тому, что его придут убивать. В правильном направлении развиваешься, Хандро. Трон еще непонятно будет или нет, а вот опасность уже сейчас грозит реальная.

Я прикинул, что расстояние до леса будет вполне достаточным, чтобы уйти от любого сканирования, так что пока им и ограничимся. Беспокоило, что количество дел, которые надо сделать еще вчера, росло, и конца им не было. Зато паранойя поднимала голову все сильнее.

Возможность заняться потайным ходом выдалась уже на следующий день, когда Оливаресу внезапно понадобилось съездить в Дахену, переговорить с местным алхимиком. Кучером он попросил быть Серхио. Причем именно попросил, а не приказал, как он это делал, обращаясь к алькальду. Я был уверен, что способностей Серхио хватит выше крыши для управления той роскошной каретой, в которой ехал в Дахену Оливарес. Кстати, принадлежность этой кареты нынче была неопределенной, поскольку хоть и принадлежала она проклятийнику, но была захвачена уже мной после битвы с превосходящим противником, который ее, в свою очередь, отжал у Оливареса. Ну а поскольку выкупа за нее не было, Серхио считал, что это мое транспортное средство, которое я даю попользоваться бывшему хозяину. Ни против использования кареты, ни против привлечения Серхио я не возражал, но попросил последнего заехать к кузнецу, которому оставлял предоплату за пружины, и, если заказ тот выполнил, то доплатить остаток суммы и забрать заказ. А еще втайне от Оливареса шепнул, чтобы ехали помедленнее и, если будет возможность, где задержаться, непременно ее полностью использовали.

Оливарес отбыл, а я полез в подвал, который уже был забит продуктами так, что мы могли бы выдержать многомесячную осаду. Я сдвинул мешок с крупой в сторону и принялся аккуратно вырезать кусок стены так, чтобы разрезы не бросались в глаза, то есть преимущественно по линиям кладки. После совета с Шариком я решил сделать поворотный вариант двери с потайной защелкой снаружи и с засовом изнутри. Чары чарами, а старую добрую механику никто не отменял. Хотя я уже признавал, что чары — идеальное подспорье в мире, где нет удобных инструментов, да и даже были бы — чарами куда удобнее отделять заднюю стенку получившейся двери от грунта. Но, как я выяснил, чары могли блокироваться поэтому запасной вариант открывания был необходим.

Вытащив дверь, я использовав на ней облегчающие вес чары, временно отставил ее в сторону и раздвинул пару метров грунта за ней. Чары, выданные Шариком, прекрасно подходили для этого дела, поскольку создавали проход, одновременно уплотняя и сплавляя между собой землю. Был у них и существенный минус — энергии они жрали прорву, как я почти сразу с огорчением понял. Но мне все равно нужно было прерваться на установку двери, что я хотел сделать втайне от Хосефы.

В полотне двери сверху и снизу были продавлены два отверстия, в которые я прорастил штыри из верхней кладки. И только я успел дверь повращать, чтобы понять, насколько она хорошо двигается, как сверху послышались шаги служанки. Я лишь успел сдвинуть мешок на место и сесть посреди подвала в позу лотоса, воздев руки. Хорошо, что мой метод установки дверей не оставлял никаких отходов, а значит, ничего не могло выдать, чем я тут занимался.

Шарик цапнул полоску мяса и пристроился ради разнообразия на ближайшей полке, делая вид, что он тоже занят медитацией.

— Что это вы здесь делаете, дон Алехандро? — удивилась Хосефа.

— Насыщаюсь чародейской энергией.

— Ага… — Она попыталась переварить мои слова, но сумела зацепиться только за слово «насыщаюсь». — Для насыщения здесь сыр есть, окорок вяленый и пирог холодный. А то пойдемте, дон Алехандро, я вам омлет сделаю. Омлет лучше всего насыщает чародеев. Так дон Оливарес говорит.

— Мне не пища земная нужна, а пища духовная.

— А за духовной вам надо в церковь, — уверенно сказала она. — А не сидеть под землей. Всевышний он там. — Она уверенно ткнула в потолок. — Будете здесь сидеть, он вас не заметит. Для каждого дела — свое место.

— Для моего погреб подходит лучше всего. Голову прочищает.

— А желудок наполняет. Всухомятку питаться вредно. И вашему ками тут холодно.

— Хосефа, у тебя есть дело? Вот и занимайся им. А в тонкости чародейства не тебе лезть, — намекнул я. — Скоро дон Уго вернется и захочет насытиться. И что ты ему скажешь? Что потратила время на мое воспитание?

— На вас, дон Алехандро время не грех потратить, потому что вас кормить и кормить до нормального чародея. Вы чем дальше, тем худее. Я дону Оливаресу уже говорила, что вас целителю нужно показать, а он все отмахивается, — выдала она, сурово нахмурившись.