Выход виделся только один – привлечь к обслуживанию МОНИК оставшихся в живых техников и операторов систем жизнеобеспечения. Собственно, это планировалось изначально. Нужно было только, чтобы те, лишенные всех благ цивилизации, слегка хлебнули лиха и поняли свою зависимость от новых хозяев жизни. Но когда последовало второе облучение планеты галантами, а потом и третье, возник вопрос с посещением суши. Понятно, что вплавь никто из персонала не сможет подняться с пятидесятиметровой глубины и проплыть несколько миль до берега. Соответственно, никто не сможет попасть на МОНИК и с суши. А любые подводные аппараты, как и индивидуальное оборудование, содержали металлы, расплавляющиеся при облучении.

Ориентировочно от излучения защищала пятиметровая толща воды. По крайней мере, во время последнего облучения именно на такой глубине остались невредимы ловушки для планктона. Возглавляющие новую администрацию подводного комплекса Ривс и Коул привлекли дайвера для решения вопроса, как при данных обстоятельствах выйти на контакт с русскими и в дальнейшем обеспечить прибытие на МОНИК обслуживающих работников. В том, что русские согласятся на любые условия, никто не сомневался. Вынужденные существовать в первобытных условиях, они наверняка испытывают острую необходимость в медицинских препаратах и витаминных пищевых добавках и только за это будут с радостью работать на хозяев комплекса.

Кроме Маракевича на совещании присутствовали еще несколько личностей, кои являлись посредственными учеными, но в силу природных данных стали силовой поддержкой Ривса и Маргарет Коул. Один из этих здоровяков, горбоносый брюнет Сезаро Веласкес, с вечно поднятыми, словно в изумлении, густыми бровями, даже предложил попросту похитить кого-нибудь из обитателей суши. И его предложение было бы принято, не будь в нем одного слабого места – похитить нужно не кого попало, а именно техников. А как определить, кто есть кто? Если с научным персоналом русского контингента нынешние хозяева комплекса общались достаточно тесно и большинство из них знали лично, то обслуживающий персонал, наряженный в одинаковые ярко-оранжевые комбинезоны, выглядел совершенно безликим. Однако за отсутствием других предложений решили пока работать в этом направлении.

Не откладывая, Вадим и Сезаро взяли аквакар и отправились к берегу. Заякорив аппарат на пятиметровой глубине, они полностью разделись, ибо не были уверены, что в костюмах для подводного плавания не использовались металлизированные материалы, и, включив ультразвуковую глушилку для хищников и прихватив лишь пластиковые маски с дыхательными трубками, отправились дальше вплавь.

Ранее Маракевич уже посещал этот пляж по заданию Мэтью Ривса. Он устанавливал на ближайших скалах видеокамеры, благодаря которым на МОНИК знали, что русские частенько приходят сюда собирать устриц, ловить крабов и удить рыбу. Правда, после того как несколько месяцев назад камеры были уничтожены последним облучением, наблюдение не возобновлялось из-за увеличившихся проблем в подводном комплексе. Теперь было решено вновь установить видеонаблюдение и заодно присмотреть место, с которого при подходящем случае будет удобно совершить нападение. Удобные места для засады Сезаро выбрал, но за весь день пляж не посетил ни один человек.

Наблюдение за берегом с помощью видеокамер в течение следующей недели разочаровало охотников за техниками. Нет, русские продолжали приходить сюда за устрицами и крабами почти ежедневно. В первый день Вадим с Веласкесом никого не встретили потому, что обитатели суши посещали пляж только ранним утром. Вероятно, днем улов был меньше. Проблема оказалась в том, что приходили на берег исключительно подростки. А они, в силу юного возраста, не могли быть компетентны в том деле, для которого требовались специалисты в подводный комплекс.

На очередном совещании Кеннет Хаббард – британский завлаб и по совместительству подручный Маргарет Коул, предложил захватить в качестве заложников подростков и обменять их на квалифицированных техников. А в качестве уступки дикарям в дальнейшем можно обменивать одних техников на других, например, через каждую неделю, что будет соответствовать посменной работе. Ну, и как предлагалось ранее, оплачивать их труд необходимым минимумом производимых в МОНИК лекарственных препаратов. Для того чтобы исключить попытку захвата аквакара, необходимо сперва доставлять в комплекс новую смену, а потом вывозить старую. Так кто-то из русских будет постоянно находиться в качестве заложников.

Оставалось решить два вопроса. Во-первых, как доставить похищенных подростков в аквакар на пятиметровую глубину? И во-вторых, как впоследствии туда же доставлять смены техников, если окажется, что те не умеют плавать?

И тут Вадим вспомнил об одном большом подземном гроте, который обнаружил еще в первые месяцы своего пребывания на Эрлике. Вход в него скрывали густые заросли бурых ленточных водорослей, вздымающиеся до самой поверхности океана. В них дайвер нашел в тот раз какие-то ржавые обломки. Найденные железяки заставили его исследовать заросли, за которыми и обнаружился довольно большой вход в подводную пещеру. Не опасаясь подводных монстров, ибо пещера находилась в пределах защитного периметра МОНИК, Вадим поплыл внутрь. Ход постепенно повышался, и вскоре дайвер достиг поверхности воды. Мощный дайверский фонарь осветил огромный грот. К гроту выходило несколько отнорков. Выйдя на каменный берег, Маракевич заглянул в каждый из них. Все они, как и сам грот, были природного происхождения и следов пребывания людей не имели. Потеряв интерес к находке, он покинул ее и до сих пор не вспоминал.

Вспомнив о гроте, в который легко мог проплыть не только аквакар, но и пассажирская амфибия, Вадим подумал, что если какой-нибудь из отнорков выходит на поверхность, то это может быть решением проблемы с доставкой в комплекс заложников. Однако озвучивать свои мысли он решил погодить. Для начала нужно самому попытаться найти выход из грота на поверхность и тем самым еще более доказать Мэтью Ривсу и Маргарет Коул свою полезность.

Снедаемый нетерпением, Маракевич отправился в поиск на ночь глядя сразу после ужина.

Первое, что он увидел в гроте, это выброшенную им здесь более двух лет назад найденную среди водорослей железяку. И это был хороший знак. Не превратившаяся в оплавленную лепешку железка говорила о том, что каменная толща защищает от излучения галантов не менее надежно, чем вода. Снова осмотрев все отнорки, Вадим выбрал тот, который сразу шел вверх под углом градусов тридцать, и решительно направился вперед.

– Значит, галанты остановились, и Конфедерация осталась не тронутой, – резюмировал услышанное от меня седой жилистый старик, почесывая заскорузлыми пальцами голую пятку.

Я молча кивнул.

– Если вы сюда прилетели, значит, галанты ушли от Эрлики? – спросила женщина лет сорока, держащая на руках грызущего сочный желтовато-зеленый плод младенца.

На этот раз я пожал плечами.

Сытый и помывшийся под примитивным душем, устройство которого известно мне еще из уроков капрала Юрая, я сидел в плетенном из натуральной лозы кресле. Такое кресло на Кинге стоило бы целое состояние. Передо мной в таких же креслах расселись девятнадцать местных жителей. Точное число присутствующих посчитал автоматически, по вбитой в подразделении «Игла» привычке. Уже больше часа я отвечал на вопросы общинников и пытался выведать у них хоть какую-то информацию о месте или объекте, к которому направлялся наш взвод. Моя грудь была туго стянута широкими кожаными ремнями, и теперь глубокий вдох или неосторожное движение не вызывали боль в отбитых ребрах. Обожжённые местным светилом участки кожи на лице и кистях смазаны приятно холодящей пастой и заклеены желтыми листиками неведомого мне растения.

Узнав, что в моем комбинезоне присутствуют металлические сплавы, встретившие меня люди потребовали, чтобы я немедленно разоблачился. Понимая их обеспокоенность и не видя причин для спора, я удовлетворил требование и получил взамен просторные полотняные штаны с веревкой вместо пояса и полотняную рубаху. Позже я узнал, что это полотно не ручного производства, а имеющий такую же полупроводниковую структуру, как и ткань моего комбинезона, некий покрывной материал для полей существовавшего до нашествия агропредприятия. Этот материал сохранился в огромном количестве, будучи складированным в пустующей пластиковой теплице. Из металла в теплице присутствовала лишь тончайшая нить обогрева, проходящая в керамическом каркасе строения. Нить была настолько тонкой, что моментально испарилась, при первом облучении планеты дисколетами галантов. При этом каркас разрушился буквально в порошок, обрушив теплицу, но рулоны с покрывным материалом, который сам по себе достаточно жаропрочный, остались невредимыми.