Он опять залез на мое плечо и делал вид, что ничего не произошло, но выглядел не столь наглым, как обычно. Обдумал в одиночестве свои и мои впечатления о доне Леоне и, похоже, мои ему показались куда ближе к истине. Но для существа, столько лет считавшего бывшего босса вершиной эволюции, оказалось очень нелегко спустить того вздорного старикашку с пьедестала.

Пока мы болтали, я окончательно придал форму раковине, тем более что была она небольшой и планировалась в мой санузел. Следующим пунктом стояло изготовление унитаза, чтобы комплект выглядел именно комплектом, а не солянкой сборной. Знала бы донна Сильвия, что ее ручная банда пойдет на покрытие моего унитаза… Почему на покрытие? Так основа там была из десмондов, а банда после сжигания разве что тонким слоем размазалась.

Анатомичности унитаза я добивался тем же способом, что и ванны: лично примерял на себя. Нет, конечно, на нем будет еще какое-нибудь сиденье, но это потом, пока нужно понять, насколько комфортно на нем сидеть в принципе, подходящая ли высота и вообще…

Нет, так-то он получился красивый и нужное впечатление производил. Но впечатление и функциональность — это не одно и то же. И если по поводу водяного затвора я был уверен, то относительно собственного удобства — нет.

Когда приехала Алисия Ортис де Сарате, я как раз сидел в позе роденовского мыслителя и размышлял, надо ли менять что-то еще или это уже вариант, лучше которого у меня все равно не выйдет. Размышлял я слишком сосредоточенно, поэтому приезд донны прозевал, а иначе непременно бы попытался сделать вид, что меня нет дома, что очень сложно сделать, когда гости уже почти подъехали к дому, а ты сидишь на унитазе посреди собственного двора. И даже то, что я встал, делу не сильно помогло, потому что пришлось приветственно кланяться, спешно пытаясь понять причины, по котором наследница самой влиятельной семьи Дахены приехала ко мне в гости. Не одна приехала: в нескольких шагах за ней как привязанная тащилась сопровождающая ее сеньора с такой физиономией, что ее нельзя было подпускать к продуктам — скиснет все. А что не скиснет, то покроется плесенью. На этом фоне улыбка сопровождаемой меркла. Да и улыбка, признаться, выглядела приклеенной и была насквозь фальшивой.

— Хандро, держи ухо востро, чтобы донна не посчитала себя скомпрометированной. В дом не веди! — необычайно возбудился Шарик. — Этот визит слишком странный.

— Сам понимаю, постараюсь выставить побыстрее, — ответил я ему, гостье же сказал: — Донна Алисия, какое счастливое сочетание обстоятельств привело вас к моему дому?

— Дон Алехандро, я проезжала мимо и вспомнила, что мы с вами не закончили вчера разговор.

Представлять свою спутницу она не стала. Наверное, та была из сеньор, нанимаемых исключительно для сопровождения юных особ, что-то наподобие дуэньи, которая следит за приличием, в то де время подчиняется хозяйским прихотям.

Донна Алисия остановилась около унитаза и принялась его с интересом изучать. Что-то мне подсказывала, что, узнай девушка, что это такое, пришлось бы ловить ее, чтобы она, упав от смущения в обморок, не расшибла себе голову, потому что камней на этой площадке хватало, в том числе с острыми краями.

— Ваша матушка, донна Алисия, показала мне свой чародейский огород, проведя прекрасную экскурсию. Так что, если вы считаете, что не выполнили свое обещание, можете не переживать.

Донна на мой намек не обратила внимание и явно не собиралась удаляться немедленно.

— Какая интересная конструкция. — Она наклонилась и провела рукой по бортику унитаза, который я тщательнейшим образом выгладил, отчего он блестел как отполированный. — Я не видела подобных раньше. Это алхимическая?

— Что-то вроде того, — ответил я и замолчал.

— Что же ты, Хандро, не просветишь дочь алькальда, для чего ты собираешься использовать эту посудину? — ехидно спросил Шарик. — Сама она ни в жизнь не догадается, что это горшок. Да и вообще никто нормальный не признает горшок в этой штуковине.

Донна Алисия от унитаза отвлекаться не желала, она словно к нему приклеилась и оглядывала со всех сторон, пытаясь сообразить, что с этой вещью надо делать. При этом вопросов она не задавала, рассчитывала на собственную сообразительность, не иначе. Объяснять я ничего не хотел, вообще не хотел, чтобы девушка тут задерживалась. И не только потому, что дуэнья бросала на меня злобные взгляды и разговаривать в такой атмосфере было невозможно, но и потому, что подсознательно ожидал визита разъяренной донны Сильвии, которой очень не понравилась моя беседа с ее дочерью на приеме.

Но и кружить возле унитаза тоже было не дело, вряд ли именно ради этого приехала юная Ортис де Сарате, поэтому я решил разбить тишину и выяснить наконец причину визита:

— Возможно, донна Алисия, вы хотели узнать, как перенесли пересадку подаренные вашей матушкой растения?

— Нет, дон Алехандро, — перенесла она внимание на меня, — я хотела узнать у вас о доне Луисе.

— О ком, простите? — опешил я.

— Меня интересует судьба дона Луиса Кесады, — повторила она с нажимом.

— Простите, донна Алисия, но я понятия не имею, кто это.

— Знакомый нашей семьи. Именно от него я впервые услышала стихотворения Алехандро Торрегроса, — ответила она. — Они родственники по матери Алехандро. Наверное, правильней говорить, были? Я никак не могу смириться со смертью этого поэта. — Она неожиданно всхлипнула и приложила платок к глазам. Причем, самое удивительное — она не притворялась и действительно промокнула слезы. — Таланты не умирают, не так ли, дон Алехандро?

— Совершенно с вами согласен.

— А тут еще дон Луис пропал. Я совершенно случайно услышала разговор родителей, в котором прозвучало, что, если кто знает о судьбе дона Луиса, так только вы.

— О, так это тот самый балбес, который тебя признал, когда пытался ограбить, — обрадовался непонятно чему Шарик.

Впрочем, я тоже обрадовался тому, что у визита донны Алисии оказалась вполне понятная причина — поиск пропавшего возлюбленного. Правда, судя по медальону, найденному на теле трупа, любовь была односторонней. А еще косвенно подтвердилась связь банды с семьей алькальда. Впрочем, я в этом и раньше не сомневался.

— К сожалению, ничем не могу помочь в поисках дона Луиса. Я его не знаю и не знаю, на что опиралась уверенность ваших родителей в том, что я в курсе его судьбы. Возможно, вы что-то неправильно поняли, донна Алисия?

— Возможно, — не скрывая разочарования, ответила она. — Слышно было плохо и часть слов приходилось угадывать.

Ее провожатая закашлялась, намекая, что благородной донне подслушивать неприлично, даже если она очень переживает за чью-то судьбу. Но Алисия не обратила ни малейшего внимания на намек сопровождающей и продолжила меня расспрашивать:

— Но вы совершенно точно не знакомы с доном Луисом?

— Совершенно точно, донна Алисия.

— И совершенно точно не знаете, где он?

— Совершенно точно, донна Алисия.

— И не стыдно донне врать? — попенял Шарик. — Она на тебя с такой надеждой смотрела. Ты же знаешь, что он отправился на встречу со Всевышним.

— Откуда мне знать, куда отправилась душа дона Луиса? — возразил я. — Может, мученическая смерть перевесила все его грехи и он в результате отправился прямиком на небеса?

Тем временем донна Алисия потеряла ко мне интерес. Задала пару вежливых вопросов, касающихся ремонта башни, после чего решила, что общих тем для разговора у нас не осталось, и наконец попрощалась. Ее сопровождающая перестала смотреть на меня, так как будто прикидывала, как ловчее будет убивать, если я вдруг покушусь на донну Алисию, но приветливей от этого выглядеть не стала. Похоже, в семье Ортис де Сарате меня не любят все, в том числе и нанятые служащие.

Отладка системы заняла еще несколько дней. И все это время я чувствовал себя сантехником, а не чародеем, хотя чаровать пришлось очень даже много. Самое забавное, что пришлось использовать почти все знания, почерпнутые в учебнике по Общему чародейству, и их не хватило, пришлось воспользоваться подсказками от Шарика по совмещению чар от разных школ. Подсказок было немного, и вообще, как мне показалось, Шарику самому было интересно, что из всего этого получится. Во всяком случае гадостей он говорил куда меньше, чем обычно, а один раз вообще заявил, что у меня неплохая обучаемость, что для него по факту было комплиментом высшего уровня.