В подтверждение того, что мысль материальна, перегрузка вдавила в кресло как раз в тот момент, когда я делал очередной глоток минералки. Громко закашлялся, забрызгивая обзорный экран, при этом непроизвольно прижал плечом ларингофон.

– Сто двенадцатый, подавился, что ли? – раздался голос взводного.

– Так точно, господин лейтенант, – ответил я, откашлявшись, и пояснил: – Я как раз пил воду, когда транспорт взлетел.

– Я тоже чуть не подавился, – простодушно сообщил жующим голосом Логрэй.

– Девяноста восьмой, заткнись, – одернул его офицер и, повысив голос, объявил: – До подлета к месту пятнадцать минут.

Я убрал шоколад – не хватало еще подавиться во время выброски.

На короткое время возникло ощущение невесомости, после чего вновь постепенно навалилась перегрузка. Темноту палубы перечеркнула яркая горизонтальная полоска и продолжила расширяться, пропуская внутрь все больше солнечного света. Через открывшиеся створки я увидел несколько следующих за нами транспортов.

Прозвучала команда: «Приступить к десантированию!», дублируемая световыми и звуковыми сигналами, и выброска началась. Один за другим модули подкатывали к распахнувшемуся борту и, скользнув по нижней створке, вываливались наружу. Несколько мгновений свободного падения, наполняющие душу животным ужасом, сменились резким рывком, от которого потемнело в глазах. Наконец полет модуля выровнялся, и я начал глубоко дышать, чтобы успокоить взбаламученные внутренности.

Бросив взгляд вокруг, я на некоторое время выпал из реальности, пораженный открывшейся картиной.

Если не считать бесконечных занятий на симуляторах, то до сего дня мы всего два раза отрабатывали десантирование – в дневное и ночное время. Но оба раза с гораздо меньшей высоты и в составе одного отделения. Теперь наш модуль находился среди большой группы таких же аппаратов. Словно стая неведомых летучих чудовищ, мы неслись к приближающимся вершинам сопок. Подсвеченные яркими цветами заката облака придавали картине особую мистическую фантастичность.

– Сброс! – разнеслось по общей связи.

БПРы и прочая техника отстыковались от ребер десантных модулей и осыпались вниз, словно созревшие плоды.

Несмотря на то что в этот раз мысленно я был готов к падению, дыхание перехватило, и сердце тревожно замерло. Прежде чем робота рвануло кверху автоматически раскрывшимся крылом параплана, успел заметить удаляющуюся в сторону алеющего закатом горизонта стаю рыбьих скелетов. Интересно, у меня одного такие ассоциации, связанные с десантными модулями?

– Не расползаться! – прозвучал приказ командира взвода. – При обнаружении условного противника открывать огонь на поражение!

И тут же экран расцвел красными пятнами целей с указанием их характеристик.

Маневрируя с помощью ранцевого ускорителя, я успел сделать несколько выстрелов перед посадкой.

Рельеф местности не позволял использовать гусеничную тягу, потому, покинув кресло и переместившись в раму управления, я слился сознанием с боевым роботом, видя окружающий мир его камерами, словно собственными глазами.

И вновь продолжительный рейд в составе полка по ставшим ненавистными сопкам…

Сегодня в кафе было необычайно мало посетителей. Даже у барной стойки, за которой хозяйничала Альба, оставались свободные места.

Мы сидели за одним из столиков и молча пили томатный сок. За полгода нам так и не удалось толком пообщаться с Сергеем Бужиным – русским сержантом из первой роты.

– А правда, что этот сок отжат из натуральных томатов? – задал я совершенно дурацкий вопрос, глядя на густой красный напиток.

До погруженного в собственные мысли Сергея не сразу дошел смысл вопроса. Он несколько удивленно посмотрел на меня, затем ответил:

– Вполне возможно. На периферии встречаются миры, где вообще большинство продуктов имеет натуральное происхождение.

– Но это же невероятно дорого! – мне действительно не верилось в подобное.

В ответ Бужин лишь пожал плечами и перевел разговор в другое русло:

– Значит, ты все же подал заявление на заключение следующего контракта?

– Подал, – кивнул я и, допив сок, отставил стакан. – По результатам проверки у меня восемь с половиной баллов. Говорят, с такой оценкой есть неплохой шанс остаться в армии.

– Ну что ж, возможно, тебе повезет и ситуация с твоим полулегальным положением разрулится сама собой.

– Я часто думал об этом и пришел к такому выводу, что ничего неопределенного в этой ситуации быть не может. Вот смотри, Сергей, я служу под своим именем – так? Значит, где-то там, – указываю пальцем в потолок, – какие-то мудрецы что-то нахимичили с документами так, что в какой-то момент новобранец Адиль Орчинский растворился и появился новобранец Олег Новиков. А если уж Олег Новиков попал в армию, значит, он является гражданином Конфедерации – иначе просто и быть не может. Наверняка в этих документах указано даже то, на каких основаниях я имею право считаться гражданином. Вот бы мне самому об этом узнать. А теперь, пройдя полугодовой контракт, я стал полным гражданином. И так как возвращаться на Кинг и его ближайшие окрестности не собираюсь, то вряд ли мой нынешний статус сможет кому-нибудь навредить.

Что касается Адиля, думаю, его папаша заплатил достаточно, чтобы у сыночка при любом раскладе не возникло ненужных проблем.

– Хорошо, если так, – согласился сержант и, сделав внушительный глоток сока, спросил: – Заплаченные тебе тысяча кредитов в каком банке лежат? Я имею в виду, сможешь ли ты воспользоваться ими на любой планете Конфедерации или только на Кинге?

– В КББ, – ответил я и, поняв, куда клонит собеседник, добавил: – Думаю, это только внутрипланетный банк. Ну да черт с ними, с этими деньгами. Я, честно говоря, даже и не вспоминал про них. Сейчас для меня главное – остаться в армии.

– Понравилось служить? – прищурив правый глаз, усмехнулся Сергей.

– Понравилось, – кивнул я в ответ. – Если бы еще не здешний бардак… Но, надеюсь, в войсках порядок не в пример лучше.

Бужин некоторое время смотрел, удивленно вскинув брови. После чего допил сок одним гигантским глотком и, обратившись к стойке бара, громко позвал:

– Пирс!

На зов обернулся смуглый паренек и вопросительно уставился в нашу сторону. Сергей сперва показал на стакан, затем поднял вверх два пальца и попросил:

– Не в службу, а в дружбу, окажи последнюю услугу своему взводному сержанту.

– Бывшему своему, – с улыбкой уточнил паренек, но через минуту принес два стакана томатного сока.

– Спасибо, – поблагодарил парня Сергей, – вот только бывшим я стану после того, как ты покинешь пределы части. А это случится не ранее завтрашнего утра.

– Виноват, сэр! – продолжая улыбаться, вытянулся по стойке «смирно» Пирс и, отпущенный небрежным махом руки сержанта, вернулся на свое место.

Бужин пододвинул ко мне один стакан и спросил:

– Ты считаешь, что в нашей части обучение происходит не на должном уровне?

– С чего ты взял? – удивился я совершенно искренне.

– Но ты же только что высказался про якобы царящий здесь бардак.

– Это не относилось к обучению! Учили нас, признаю, на совесть. Если бы не отвратительное питание. Уверен, значительная часть парней, рвущихся в армию, охладила бы свой пыл, узнав, что здесь им придется есть гнилые продукты и каши из сожравших крупу червей, а то и вовсе переходить на подножный корм, ловя по склонам сопок ползучих гадов и запекая их в углях. А бесконечная штопка изодранного в лохмотья обмундирования? А отсутствие элементарных душевых кабин в казармах? И, в конце концов, ручная уборка снега с территории части? Какое определение можно дать всему этому?

Слушая, Сергей смотрел на меня с такой улыбкой, с какой обычно взрослый человек смотрит на несмышленого ребенка, пытающегося по малолетству усомниться в очевидных вещах.

– Вероятно, ты мне не поверишь, но все это и есть основной цикл обучения.