Божественная редко нас баловала своим появлением, но каждый её приход для нас праздник. Мы садились в трёхместное кресло-качалку, моя эксклюзивная разработка, и вели всяческие разговоры. Обычно, рассказы дочери об её успехах, всяческие истории от меня и Евы, просто лёгкий трёп, иногда, редко, что-то более серьёзное.
Дочь готовила вкусняшки, радуя всё возрастающим мастерством. Показывала сделанные собственноручно простенькие артефакты, магические умения по тонкому владению силой.
В каждый приход божественная увлекала дочь "пошептаться" в её спальню или на кухню. О чём? Ну, наверное, об очень важном. Мне никогда не рассказывали, а я и не спрашивал, хватало мозгов понимать, что не всё мне знать не все знать можно, да и не нужно. А в целом, можно сказать, я был счастлив…
Под нашим козырьком, в дополнение к избе-читальне, мы построили ещё с десяток бунгало по упрощенной системе. Прихожая и большая комната. Камень-обогреватель по центру, неяркое освещение от светодиодов на мане. Подпитка этого минимального набора, кстати, была на доче. И вот в этих бунгало на матрацах из водорослей проживало некоторое количество племени. Кто-то приходил на день-два, а то и три-четыре, пожить на суше, кто-то, наоборот, уходил под воду. Охотники, собиратели, разведчики, просто члены племени и, конечно, дети.
И да, Жемчужинка не ошиблась, бухта предоставила девятому народу очень богатые "дары". Ну, опять же, во-первых, глубина у бухты была в районе ста метров. По всей окружности бухты дно опускалось порогами. Большими, маленькими, высокими и низкими, широкими и узкими. Целым каскадом, и так - до самого дна. И пороги эти изобиловали карманами, пещерками, нишами и трещинами на любой вкус.
И плюс ко всему этому, в бухте действительно царило спокойствие. Редко особенно сильные ветра прорывались вниз, но только лишь лениво могли раскачать поверхность воды. Всё больше мелкая рябь, которую беспощадно секли или ласково орошали дождевые капли. И от того, что тут было так благостно и покойно, в глубине вод скрывалось от штормов и погодных неурядиц огромное количество морской живности. Какой только можно представить, но львиная доля из которой - рыба. И что самое интересное, ни монстров, ни особо злобных хищников здесь мы так и не встретили. Совершенно мирная локация.
Так что, для пропитания даже напрягаться не приходилось: снимай штаны, кидай в воду да тащи! Не с третьего так с пятого заброса кого-то да поймаешь, хе-хе…
Но щедрая Пружина, отчего-то вот так мне захотелось назвать этот остров, и на этом не остановилась. Дело в том, что падение воды при отливе тут метров десять, и это оголяло пять, а иногда шесть порогов, что составляло несколько километров морского дна, усыпанного вкусняшками. Раковины всяческих моллюсков, крабы, креветки, головоногие, водоросли, рыба в лужах, трещинах и карманах, и остальное морское изобилие. Ходи да собирай! Чем, собственно, мы и занимались. Да, не только бацхвари, но и я, и доча, и Головастик. Пусть далеко не каждую ночь, но если выбирались, то с большим, кстати, удовольствием. Этакий вариант тихой охоты. Кто глазастей, кто найдёт самое вкусное или интересное.
В общем жили не тужили, мирно, тихо, безопасно и в удовольствие. Хорошая зимовка…
И вот зашел я в дом, тепло, сухо, практически не слышно завывания ветра и ударов громов, стены толстые, чуть ли не метровые, а доча сидит на диванчике скрестив ноги и обложившись мягкими подушками, и рассеянно смотрит в никуда. На коленях книжка, а сверху её расслабленная ладонь. Переваривает ребёнок прочитанное, осмысливает… такое у неё бывает.
- У-у-у… «Собор Парижской Богоматери». Серьёзная книга…
- Да… - дочь отмерла и перевела на меня задумчивый взгляд, - Читал, папа?
- Ещё бы. Во времена оные молодости моей каждый считающий себя образованным, тем более интеллигентным, читал если не всего Гюго, то уж «Собор Парижской Богоматери» - точно.
- И что ты об этом думаешь?
- О чём конкретно? - я присел и обнял дочь, а она тут же привалилась ко мне.
- О героях, о событиях…
- Ну, - я пожал плечами, - если говорить в целом, то написать о том, как все умерли, а кто не умер, тот остался несчастным, довольно распространённый мотив во все времена. Кстати, очень хорошо принимающийся публикой и, соответственно, приносящий авторам известность, а за ней и денежку. Но, знаешь ли, разжалобить читателя, вышибить с него слезу, как это не странно, всегда легче. Накидай подробностей, что щиплют за душу, страдающие дети, несчастная любовь, предательство, героическая кончина благородного героя и тому подобное, и вот тебе нужная реакция. Особенно, если ты талантлив! А Гюго из таких будет, тем более нужных "рецептов" уже наварили и до него не менее талантливые авторы, - Я чмокнул Жемчужинку в макушку, - А вот, к примеру, рассмешить, да так чтоб не ухмыльнуться, а прям в голос, когда читаешь текст, вот это, я скажу тебе, реально надо быть гением.
- Значит, - сделала вывод дочь, глядя на меня, - Разжалобить - самое простое? А заинтересовать, увлечь, заставить задуматься?
- А это может быть частью любого талантливого произведения. Но если само по себе, то да, проще, чем заставить смеяться. Смех вообще категория сложная. Иногда то, что одного веселит, у другого вызывает ужас. А вот детские слёзы, муки беззащитного, особенно если это что-то красивое и чистое, как та же Эсмеральда, трагическое самопожертвование вызывают практически одинаковую реакцию.
- Но когда вешали Эсмеральду, никто не плакал! - вскинулась дочь, - Толпа жаждала зрелища, на неё кричали, некоторые даже смеялись!
- А это, можно сказать, Гюго списал с реальной действительности. Таковы в те времена были нравы. Не скажу, что у нас, у русских всё благостно в этом плане, но до католиков и всяческих иных западных религиозных отклонений, нам ой как далеко. Эти деятели от имени бога такое творили, да и творят по сию пору, что, как говорится - не дай бог.
- Почему, папа, почему?
- Наверное, потому, что с самого начала, когда якобы прогрессивная католическая церковь отделилась от обзываемых ими же ортодоксов, люди, стоявшие у этих истоков, отношение к вере и к богу имели очень посредственное. В духовном смысле вовсе никакого. Их даже деньги, на тот момент, мало интересовали, те деятели были весьма обеспеченные граждане, можно даже сказать - богатые. А вот власть - это да. Религиозная власть над верующими - это куда серьёзней просто власти, уж не говорю про деньги. Но власть над верующими уже была, к тому времени, в руках других. А значит что?
- Что?
- Взять и поделить, если отнять не получалось. Обычный такой приём. А раз так можно сделать один раз, то почему бы и не два! Или три! Четыре-пять… Протестанты, гугеноты, баптисты, лютеранство, старообрядцы, автокефалии разные. Только церквей и их верующих, что как бы следуют слову Христа, штук пятьдесят направлений. Представляешь, насколько ловкие мы, человеки, раз умудряемся толковать довольно внятные и правильные постулаты пятьдесят раз. Причём, по многим пунктам - категорически не соглашаясь с оппонентами. Порой до кровавых войн. По мне, так нет там никакой веры, одна власть да выгода во всём её разнообразии.
Дочь внимательно посмотрела на меня, что-то решая в голове.
- Я хочу почитать об этом, - заявила она, - А потом мы поговорим ещё раз. И не раз.
- Хм… Думаю, мы с мамой подберём тебе нужную литературу. Будет интересно послушать, к каким выводам ты придёшь.
- А теперь скажи, папа, по героям этой книги. Что думаешь? - требовательно заглянула мне в лицо Жемчужинка.
- Думаю… хе! Эсмеральда стоит для меня отдельно. Несчастная, светлая девочка… Прочитаешь про инквизицию, тёмные века, тогда и поговорим о ней предметно. А вот из остальных, только Квазимодо вызывает у меня яркие эмоции.
- Почему? - тут же последовал вопрос.
- Клод Фролло обыкновенный религиозный ушлёпок. Гренуар - ушлёпок творческий! В кавычках - творческий. Феб - обычный мажорчик, только и поимевший труд родится в нужной семье. А вот Квазимодо… Печальный и, в тоже время, возвышенный для меня персонаж. Если бы мы могли бы видеть его душу, свет её, то мне кажется, она пылала бы ярким согревающим огнём.
