Интересно, он следовал ночью за мной по пятам или прошел по следам позже? И почему зверь не пошел дальше, а предпочел удалиться? Все-таки хорошо, что я не увидел его ночью – вот страху бы натерпелся! А звери, говорят, страх чуют…
Тем временем отряд сгрудился вокруг, и после нескольких мгновений немого изумления послышались выразительные возгласы.
– Отто, – обратился к всезнайке Финкильштейн, – это что за зверь?
Но Гергерт на этот раз лишь молча развел руками.
– Новиков, может, ты нам прояснишь этот вопрос? – подозрительно уставился на меня Сол. – Почему ты свернул именно к этому месту?
– Я же уже сказал – там высокий обрыв, не менее пяти метров.
– Откуда ты об этом знаешь?
– И с кем ты здесь встречался? – хохотнув, добавил вопрос Финкильштейн.
Не знаю, что на меня подействовало, то ли нервная шутка Роберта, то ли потребовался своеобразный выплеск собственных эмоций, но, обведя взглядом застывших в ожидании товарищей, я начал рассказ… Рассказ о том, как выйдя по нужде, свалился с десятиметрового обрыва прямо на голову прикорнувшего под каменной стеной монстра. Как тот, смертельно перепугавшись, бросился наутек, а я, приняв его за вражеского лазутчика, кинулся следом. Как нагнал и, повалив на снег, принялся заламывать руки. И только когда сообразил, что рук у поверженного врага почему-то четыре, обратил внимание на то, что и сам он раз в пять крупнее меня.
– Вот тут я его завалил, – моя рука указала на то место, где снег был основательно вытоптан огромными лапищами.
– Как же ты не видел, что он такой здоровый, когда бежал за ним? – недоверчиво спросил Борк.
– Темно же было. А тут под обрывом и вовсе ничего не видно. Я бежал, ориентируясь чисто на звук его шагов. Фонарь специально не включал – думал, вдруг он не один.
– И куда он потом делся?
– Убежал. Я как понял, что подо мной не разведчик, а огромный зверюга, так сразу хотел деру дать, да запнулся, когда на уступ запрыгивал. Думал, все, сейчас он меня разорвет, и «Кираса» не поможет. Даже глаза закрыл от страха. Лежу, слышу, шаги удаляются. Глянул, а его пятки уже меж деревьев мелькают.
– Как же ты пятки увидел в темноте-то?
– А я когда упал, нечаянно фонарь включил.
– Какой он хоть из себя-то, зверь этот? – последовал очередной вопрос от товарищей.
– Так это, я ж его видел только со спины, и то в темноте, – я внимательно всматривался в окружающие лица и пытался понять, неужели они и правда поверили в мои россказни? Однако, видя, что сейчас последуют дальнейшие расспросы, поспешил спрыгнуть с полутораметрового обрыва, кивнул на следы и предложил: – Нам все равно в ту сторону идти. Может, догоним – посмотрим, что это за зверь?
Ответить мне никто не успел, так как в этот миг раздался далекий свист сигнальной ракеты. Следом просвистели вторая, третья и четвертая. Самих ракет из-за сопки не было видно, но понятно, что это выполнил свою задачу Том Сальдер.
– А разведка-то нас догоняет, – произнес Финкильштейн, глядя в ту сторону. – Я думал, они наткнутся на Тома не раньше обеда.
– Новиков, вперед! – отдал команду Уиллис, и я бросился по следам монстра, который, после выдуманной самим же истории, уже не казался столь страшным. Надо только придумать, как выкрутиться из собственных фантазий перед товарищами, принявшими их за чистую монету.
На этот раз Сол менял впередиидущих гораздо чаще, выставляя торить тропу не только меня и стефанов, но и других курсантов. Не знаю, как разведчикам, прибывшим на сутки позже нас, удалось так быстро сократить расстояние вдвое, но мы уже через пару часов начали выбиваться из сил от заданного Уиллисом темпа. Надо отдать ему должное, он в этом плане переплюнул капрала Юрая, которому уже давно не удавалась вымотать взвод до изнеможения. Правда, и сам Сол выглядел не лучше любого из нас – надсадно хрипел при дыхании и несколько раз падал на совершенно ровном месте. Глядя на то, как он упал в очередной раз, я подивился его упертости – какой смысл так загоняться, когда до финиша еще идти и идти? Я, конечно, понимал, что цель рывка – как можно дальше оторваться от преследователей, но если сейчас выбиться из сил, то весь выигрыш во времени может оказаться весьма сомнительным.
И все же нам повезло. Когда уже совсем не осталось сил и мы с ужасом бросали взгляды на довольно крутой склон, по которому предстояло подниматься, послышался далекий свист, переросший по мере приближения в грохот лопастей геликоптера. Вскоре винтокрылая громада зависла над нами, заставив заметаться поземку по снежному насту, и из ее чрева выбросили веревочный трап, недвусмысленно предлагая подняться на борт.
Внутри подразделение встречал капрал Шевел. Он жестами показал каждому поднимающемуся, чтобы тот садился, и когда последний курсант влез в чрево летающего монстра, задвинул дверь и уселся сам.
На протяжении всего полета я пытался определить по лицу капрала, что ждет нас по возвращении – благодарность или раздрай от командиров. Однако Шевел, откинувшись спиной на борт и сложив на груди руки, сидел с прикрытыми глазами, не выражая абсолютно никаких эмоций.
В любом случае, независимо от результата, я был рад, что эта утомительная игра в догонялки наконец-то закончилась.
– Фу, что за вонь? – сморщив нос, встретил нас в родной казарме дежурный по роте капрал Линк. – Чего вы там такого ужасного увидели, что все разом обгадились?
Мы с недоумением уставились на него, не понимая, о чем речь, и направились к уже находящимся здесь товарищам из второй половины взвода. Они тоже здесь, значит, и их игра закончена. Удачно ли? Что-то слишком хмурые у них лица. Даже вечно довольный жизнью Логрэй чистил свой карабин, насупившись.
Увидев нас, товарищи с интересом вскинули брови и сразу, подобно Линку, начали морщить носы.
– Чем это от вас так воняет? – озвучил общий вопрос Логрэй, и до нас, наконец, дошло, что «Кирасы», оружие и прочее снаряжение до сих пор благоухают ароматами от ягуантов. Просто мы уже привыкли к ним настолько, что не замечали.
Зато заметили все остальные, находящиеся в этот момент в расположении роты.
– Юрай! – взревел мастер-сержант. – Забирай этих ягуантов и не возвращайся, пока не сделаешь из них человеков!
– Тор, – возмутился вышедший из расположения капрал Юрай. – При чем здесь я? Вторые номера курирует Шевел.
В итоге с нами отправились и Юрай, и Шевел. Мы ушли к одному из ближайших озер, где развели сразу несколько костров, грея одновременно и булыжники для парилки, и воду для стирки и помывки доспехов. Попутно рассказывали капралам о своих злоключениях и расспрашивали их об интересующих нас вопросах.
Первое, что мы узнали, то, что Том Сальдер отправлен в армейский госпиталь. При этом его состояние не вызывало особых опасений.
Следующая новость была более печальной и состояла из двух частей – двое курсантов из первой половины нашего взвода получили тяжелые травмы, в результате чего боевой дух подразделения оказался сломлен, и, как итог, преследователи быстро догнали и окружили их, досрочно выведя из игры.
Изначально нашим товарищам не повезло в том, что никто не решился сразу взять на себя роль лидера. Половина ночи прошла в бестолковой суете и спорах, пока кто-то не высказался за выборы командира. Приступили к выборам. Удивительно, но те, кто только что пытался навязать остальным свое мнение по поводу правильности дальнейших действий, теперь всячески открещивались от ответственности. В итоге роль командира досталась ответственному, но не блещущему инициативой курсанту из третьего отделения Жаку Кортесу. В дальнейшем он отдавал команды, руководствуясь советами тех, кто якобы лучше знает, как надо делать.
Рассвет застал курсантов не выспавшимися. Учитывая то, что предыдущая ночь прошла в карауле, физическое состояние подразделения оставляло желать лучшего, что, естественно, худшим образом отразилось на дневном марш-броске. Но, несмотря на крайнюю усталость, после того как вечером увидели огни геликоптера, который доставил группу преследования, было принято решение продолжать продвижение ночью. Однако, промучившись пару часов в попытке добраться до вершины очередной сопки, все же остановились на ночлег. Ребята повалились на снег прямо там, где остановились, и, наскоро проглотив по консерве, уснули. При этом ни у кого не возникло мысли о карауле. В эту ночь беспечность сошла с рук – никто не потревожил сон утомленных курсантов.
