А ведь однажды Прохор Иванцов – молодой русский техник, предлагал ему установить здесь панель в обмен на дайверское снаряжение, которое Вадим должен был спрятать на берегу в условленном месте. Сами русские проходили через раму сканера и не могли вынести из комплекса даже самого крошечного информационного кристалла. Разумеется, Маракевич не только отказался, но и доложил обо всем Хаббарду. Администрация МОНИК направила ноту совету племени дикарей, Прошке было запрещено в течение года появляться в комплексе, а к дайверу с тех пор техники относились с холодным презрением, будто это не они, а он толкал их на противоправные действия.
Вспомнив о том случае, Вадим вспомнил и о коммуникационной шахте, проходящей за стеной подсобки. Меняя один из кабелей, техники снимали стеновую панель, за которой открывался лаз в шахту. Ему тогда пришлось передвигать стеллаж со снаряжением к противоположной стене. И именно тогда Иванцов предлагал ему сделку.
– А что, если… – задумчиво произнес узник кладовки, глядя на то место, где за откручивающейся панелью скрывался лаз.
В этот момент дверь сотряслась от сильного удара, стимулируя решительность дайвера. Он принялся перекладывать вещи с одного стеллажа на другой, затем отодвинул освободившийся в сторону, подобрал из пенала с инструментом нужный ключ и принялся откручивать панель. Сняв, отставил ее в сторону и заглянул в шахту, которую уже осветили датчики движения. Ход довольно просторный, сечением метр на метр. По противоположной стене проходят аккуратные разноцветные кабель-каналы, светятся показаниями панели, отблескивают позолотой разъемы.
Забравшись внутрь, Маракевич двинулся в сторону, где, по его мнению, должны находиться кубрики. Коммуникационная шахта должна проходить непосредственно под ними.
Техники передвигались по шахтам, лежа на тележках с электроприводом, Вадиму же пришлось семенить на четвереньках. Вскоре он озяб, ибо здесь дул искусственный сквозняк, предотвращающий образование конденсата. Иногда Вадим останавливался, чтобы прислушаться, и ему казалось, будто неведомый зверь уже выломал дверь подсобки и ворочается внутри. А может, и уже ползет за ним по шахте. Панический страх подгонял дайвера, заставляя шустрее переставлять коленки.
Вадим и не заметил, как световые панели над ним перестали светиться непрерывной полосой. Теперь с промежутком метров в десять над головой располагались прямоугольные люки. Обратив на них внимание, Маракевич решил, что находится под кубриками. Поискал панель открытия люка, однако ничего похожего не обнаружил. Прополз дальше, проверяя следующие выходы, – нигде не было даже примитивной механической кнопки, включающей механизм открытия. Неужели все эти люки открываются с какой-то одной панели, расположенной невесть где? Или открываются снаружи, как панель в его кладовке? Но нет, в его кубрике на полу точно не было никаких запоров. Уж за годы жизни в подводном комплексе дайвер успел изучить каждый сантиметр кубрика. Кстати, расстояния между люками как-то великовато, будто выход не в каждый, а в каждый второй кубрик. Может, в его жилище люка попросту нет?
Размышляя, Вадим приподнялся и надавил на люк плечами. Тот неожиданно легко подался и уже сам пошел вверх. С удивлением проследил за тем, как толстая, десятисантиметровой толщины крышка, открывшись, встала вертикально, после чего осторожно выглянул наружу.
А в эти мгновения наверху майор Линдгрен приготовился к прыжку, чтобы уйти с линии атаки игуанобера. По всему выходило, что шансов в схватке с очередным монстром у него никаких. Бегством тоже не спастись – даже самый лучший боец элитного подразделения не в состоянии долго тягаться в скорости и реакции с подобными тварями. Но за годы военной службы Пауль не раз побывал в самых безнадежных ситуациях, и, судя по тому, что все еще жив, из них всегда находился выход. Главное – бороться до конца. Если нет выхода, иди напролом – так учил он своих солдат и так действовал сам. Правда, подобная тактика явно не пригодна против весившего не менее полутонны монстра.
Вдруг краем глаза майор отметил какое-то движение на полу слева. Он уже готов был нырнуть вправо, в груду покореженных давешним ящером гравикаров, но, увидев, как в полу открылся прямоугольный люк и из него высунулась кучерявая шевелюра, обрамляющая идиотское лицо с по-дебильному открытым ртом, Линдгрен в последний момент буквально под носом зверя сменил направление прыжка. Его правый ботинок чиркнул по чудовищным зубам, когда игуанобер попытался схватить улетающую жертву.
А жертва, вбив собою появившегося из-под пола дайвера обратно в лаз, уже скрылась из виду. Разочарованно захлопнув пасть, монстр обиженно взревел и ринулся к открытому люку. Однако тот оказался маловат для его мохнатой туши. Сперва игуанобер просунул лапу и принялся шарить под полом вслепую. Потом кое-как протиснул длинную морду и зарычал вслед спешно удаляющейся жертве, вероятно, требуя, чтобы та вернулась.
Высунувшись из люка, Вадим ничего не успел увидеть, ибо нечто огромное врезалось в него и вбило обратно в шахту.
– А-а-а! – закричал он, втянув голову в плечи и схватившись за разбитое в кровь лицо. Он был уверен, что сейчас напавший зверь начнет рвать его на куски. Мелькнула мысль, что придется долго мучиться, ибо пожирать его зверь начнет с задницы, которой в данный момент дайвер был обращен к напавшему хищнику. И он продолжил кричать от ужаса: – А-а-а!
– А ну, быстрее ползи вперед, урод! – с этими словами кто-то так сильно врезал ему по заду, что Маракевичу пришлось отнять руки от разбитого лица, дабы не проехаться им же по полу, и по инерции побежать на четвереньках вперед. А вернее, назад, в ту сторону, откуда пришел. Новые удары по заднице, звериный рык и направленные явно в его адрес нелестные выражения не давали ему остановиться.
– Стоять, дерьмо вислоухой вонючки! – скомандовали сзади, и Вадим повиновался. Шмыгнув разбитым носом, он затравленно оглянулся. Стоя на четвереньках, на него строго смотрел командир прибывших десантников майор Линдгрен.
– Куда ведет эта шахта? – грубо поинтересовался майор.
– Н-не знаю. Я не техник, – ощупывая разбитое лицо, простонал Вадим.
– А ты как сюда попал, слизь крысомаки?
Маракевич хотел было возмутиться солдафонской грубостью и потребовать, чтобы майор обращался к нему с подобающей вежливостью, но, взглянув в суровое лицо, поспешно ответил:
– Из своей подсобки. Там есть ход в стене.
– Впер-ред! – коротко скомандовал Линдгрен, и Вадим поспешно засеменил, получив чувствительный тычок кулаком в пятую точку.
О том, что в подсобке их может поджидать взломавший двери хищник, дайвер вспомнил, только оказавшись перед открытым лазом. Он хотел отпрянуть от него, но майор очередным ударом в уже изрядно отбитый зад, втолкнул хозяина кладовки внутрь.
– А-а-а! – снова закричал тот, вываливаясь кубарем на жесткий пол. Но увидев, что дверь по-прежнему заперта, замолчал.
– Чего орешь, будто тебя насилует самка шилоклюва? – высунув из лаза голову, майор осмотрел помещение и ловко спрыгнул внутрь. Подойдя к стеллажам, с интересом осмотрел снаряжение. – Твое хозяйство?
– Мое, – кивнул Маракевич. – Я дайвер.
Он схватил с полки индивидуальный медицинский пенал, приложил к шее блок инъектора и принялся поспешно размазывать по лицу регенерирующий гель.
– Что там снаружи? – майор кивнул на дверь.
Словно в ответ на его вопрос дверь содрогнулась от мощного удара, и послышался рык.
– Понятно, – удовлетворился полученным ответом Линдгрен и, ткнув пальцем в комм Маракевича, приказал, словно своему подчиненному: – Найди схему коммуникационных шахт. Мне нужен выход к любому шлюзу.
– У меня нет доступа к такой информации, – промямлил дайвер.
– Чего? А ну, дай сюда! – заставив бедолагу ойкнуть от боли, майор содрал с его руки коммуникатор и полез обратно в шахту.
Заглянувший вслед Маракевич увидел, как Линдгрен отщелкнул какой-то разъем на одном из кабель-каналов и подсоединил к нему его коммуникатор. Сильные пальцы офицера, предназначенные, казалось бы, лишь для того, чтобы сжимать оружие или горло врага, неожиданно сноровисто забегали по панели.
