— Вы были там? Год назад.
— Разумеется. Видел все собственным глазами в первых рядах. Незабываемое зрелище. Было чувство, что ты становишься частью истории, — благоговейно произнес хозяин дома.
— К нему пускают на аудиенцию?
— На мое удивление, да. Я бы даже сказал всех подряд, у кого смелости хватает.
— А вы слышали, чтобы императора посещал купец по имени Рабах?
— Не знаю такого, — профессионально соврал Вайнс.
Информации оказалось недостаточно, но Хонкс больше не знал к кому можно обратиться за помощью. Остался лишь вариант самому встретиться с Небесным избранником.
— Благодарю за ваше время, — он положил на столик мешочек со звонкими монетами.
Торговец информацией поднялся и взяв мешочек передал его обратно купцу.
— Эти сведения ничего не стоят. Можете рассматривать нашу беседу, как разговор двух приятелей в трактире.
Хонкс благодарно кивнул и убрал деньги за пазуху.
— Где вы остановились? Могу вас проводить, в это время я обычно выхожу на прогулку. Может свежий воздух принесет вам еще какие-нибудь вопросы.
Купец тоже поднялся на ноги.
— Благодарю.
Гальвэр стоял перед императором в тронном зале и не мог произнести ни слова. Попасть сюда оказалось совсем не сложно. Взгляд золотых глаз Элвара прожигал его насквозь. Лицо Небесного избранника выражало живой интерес поэтому немая пауза долго не продлилась.
— Мне сообщили, что у тебя личное дело, касаемо моей… — на секунду император промедлил. — Подруги.
Художник заметил, как Элвар поглаживает крышку своих карманных часов большим пальцем. Это показалось ему интересной особенностью.
«Я пришёл не за этим».
Робость тут же отошла на второй план. Но из-за волнения он совсем позабыл об уважительном обращении к правителю. Речь его была быстра, как росчерк кисти.
— Когда я прибыл в Эларис, то посетил школу Дизанс, где училась моя дорогая подруга. Наша общая подруга.
Шин Зе, стоящий у трона, прищурился.
«Хайши с мечом! Это он!»
— В одной галерее было пустое место для портрета и табличка с её именем. Раз его там нет, то я хотел бы вам его предоставить.
Северянин говорил быстро и взволнованно, пренебрегая всеми правилами общения с императором. Глаза Гальвэра выражали нетерпение. Он потянулся к деревянному футляру, отделанному темной кожей, за спиной, испачканными краской различных цветов, пальцами. Из него художник извлек холст. А затем медленно и с трепетом развернул перед Небесным избранником и его доблестным. Реакция не заставила себя ждать. На мгновение лицо императора выглядело ошеломленным, а потом на нем появилась нежная улыбка. Хайши был более сдержан в эмоциях, но был точно удивлен не меньше Элвара.
Лейна смотрела на них своими голубыми глазами, с азартом мечницы рвущейся в бой, будто живая. Яркие воспоминания захлестнули императора. И не его одного. Элвар поднялся с трона и подошел к холсту вплотную. Он вытянул руку, а затем не касаясь обвел очертания северянки. Шин Зе напряженно наблюдал. Гальвэр наслаждался эффектом. Он превзошел все его собственные ожидания.
— Ты тот парень, который нарисовал Дарста, — догадался император. — Есть еще ее портреты?
— Да, то есть нет. Э-э-э. У меня есть только этот, но я могу сделать еще.
Взгляд Хайши перешел теперь на северянина и изучал его более тщательно.
— Буду очень благодарен тебе, если сможешь создать еще нечто подобное.
Теперь глаза Элвара не пугали Гальвэра. За их золотым сиянием он смог разглядеть отражение своих чувств.
Невероятная удача. Северянин не мог себе даже вообразить, что встреча с императором пройдет так гладко. Художник перебрался жить в замок Элвара, чем очень удивил своего отца, который странным образом не стал возражать. Небесный избранник предоставил все необходимое, чтобы Гальвэр мог полностью посвятить себя работе над новыми портретами, и не только Лейны.
А тем временем Хонкс очень спешил вернуться на острова. Оставить своего сына в незнакомой стране под боком у императора показалось ему не такой плохой идеей. Может удастся выяснить побольше о новом правителе и усилить союз с севером. Купец тоже успел побывать на аудиенции у Элвара. Больше всего Хонкс испугался не самого императора, а того, что тот не получал никакого письма от Гастиса. В этот же день на острова улетели несколько птиц с сообщением от купца.
«Был бы у меня камень связи…»
Не то чтобы он завидовал возможности Рабаха использовать дар Небес, просто это было действительно удобно. Шпион исчез, но его корабль точно прибыл в империю год назад. Из этого можно сделать вывод: либо Гастис держит остальных членов ШЛС в неведении, либо Рабах что-то задумал. Вероятнее всего казался последний вариант, но доказательств, кроме неисполнения воли ледлорда, не было. Хотя уже одного этого хватит, чтобы подорвать доверие к шпиону. Шутка ли, что Хонкс ненароком приблизил сына к императору, как Рабах своего к преемнику наместника.
«Это не делает меня им».
Купец больше успокаивал себя этой мыслью. Он прекрасно понимал — если Гастис прикажет шпионить за Элваром, то Гальвэра придется частично посвятить в тайны севера. Примет ли он это? Согласится помогать? Хонкс не был в этом так уверен. В империи его сын снова ожил, и купец не хотел ничего испортить. Он найдет кого-нибудь другого на свое место в ШЛС. Время еще есть.
Гальвэр был уверен, что император захочет увидеть собственный портрет в его исполнении, но неожиданно получил другую просьбу. Она смутила и его, и хайши. Это чувствовалось в том, как он сидел. Художник никогда не видел, чтобы кто-то мог так напряженно сидеть. О нет, Шин Зе не волновался. Хайши просто излучал напряжение, заставляющее Гальвэра волноваться. Он пытался разговорить его, но сковырнуть скорлупу этого человека казалось невозможным. Поэтому художник предпринял последнюю попытку.
— Можешь спросить меня о ней что-нибудь.
Лицо Шин Зе изменилось. На нем была растерянность и даже борьба с самим собой. Как будто в нем столкнулись желания узнать о Лейне больше и не слышать ничего о ней. Гальвэр не дал ему возможности выбрать. Он начал рассказывать. Вспоминал все подряд: грустные, веселые, пугающие, воодушевляющие, милые моменты связанные с мечницей. Из Гальвэра лился нескончаемый поток слов. Он говорил, не глядя на Шин Зе. Это не нужно было. Художник и так хорошо чувствовал эмоции хайши. Северянину хотелось бы отобразить их в портрете, но учитывая, что он уже видел, как изображают доблестных рыцарей, его интерпретация выделялась бы слишком пестро на фоне других. Хотя соблазн показать Шин Зе его же изнанку имелся.
— «Кхе, я бы посмотрел, как он наделает в тебе дырок, если ты ему слезки нарисуешь».
— «На такие глупости я не пойду. Можно использовать эти эмоции для другой, неофициальной работы».
— «Взрослеешь на глазах. Сейчас расплачусь».
— «Не думаю, что у таких как ты бывают слезы».
— «Ты многого обо мне еще не знаешь!»
Портрет был завершен и висел в галерее Дизанса. Шин Зе не сказал ни слова, когда его увидел, но Гальвэра это ничуть не смутило. Следующая работа художника был еще один портрет Лейны, который красовался уже в покоях Элвара. Параллельно художник еще успевал делать наброски облаков в свете закатного солнца и улицы столицы с бредущими людьми. Времени прошло не так много, а северянин чувствовал себя в империи, как дома. Только жара с духотой были его извечными врагами. Гальвэр совсем не скучал по северным островам и отцу. Самостоятельная жизнь оказалась невероятно комфортной, не без помощи императора, конечно. Но покой продлился не долго. Из окраины границы пришло известие о нападении дикарей. Они захватили город, а Элвар не стал заниматься долгими сборами войск и всего лишь с сотней конников направился в Лайдрек. Художник остался в замке дожидаться новостей, но вместе с его плохим предчувствием наброски становились все мрачнее и мрачнее.
