Глядя на пенящийся бурный поток, перекатывающий камни на дне ущелья, Владимир подумал, что вся его жизнь последние годы подобна этому потоку, несет, не давая опомниться и отдышаться. И словно речная галька в стремительном потоке, рядом с ним перекатывались судьбы людей из возглавляемой им общины, судьбы его родных – жены и уже почти взрослой дочери.
Супруга последнее время редко бывала с семьей. Славке не хватало материнского внимания, и она всякий раз с нетерпением ждала вечера, когда Марию привозили с подводного комплекса. Нередко случалось, что какой-нибудь эксперимент задерживал Марию в МОНИК на два-три дня.
Владимир изначально был против возвращения супруги к исследовательской работе в контролируемом захватчиками подводном комплексе. Однако он видел, как загорелись глаза истосковавшейся по любимому делу Марии, после того как поступило предложение с МОНИК. Да и обещание вдвое увеличить поставки медикаментов было кстати для разросшейся общины. Благодаря увеличившимся поставкам больше медикаментов отгрузили прибывшим зимой посланцам общины профессора Кононова. Тем жилось гораздо тяжелее, но из-за абсолютной непроходимости маршрута, разделяющего общины, подопечные профессора не могли переселиться к океану.
Раздавшийся вдалеке рык мраморного кота отвлек Владимира от созерцания бурлящего потока, напомнив, в свою очередь, давнюю историю, произошедшую на этом самом месте во время такого же возвращения из экспедиции.
В тот раз возглавляемая Владимиром группа геологов встретилась на обратном пути с охотниками, выполняющими заказ с подводного комплекса на поимку барсучьего дикобраза. Геологи решили помочь соплеменникам. Зверь оказался не только крайне несговорчивой бестией, поднимавшей торчком ядовитые иглы при каждой попытке приблизиться к нему, но и весьма подвижной тварью. Мероприятие затянулось. Но в конце концов дикобраза удалось загнать в узкую щель и накрыть ловчей сетью. С крайней предосторожностью поместив возмущенно хрюкающего зверя в клетку, ловцы двинулись домой.
Отряд растянулся по узкой тропе, вьющейся вдоль края пропасти. Завернув за скалу, авангард уже вступил на подвесной мост через ущелье, на другой стороне которого людей ждала желанная прохлада в тени поросшего лесом склона.
Вдруг позади посыпались камни, раздалось истеричное мяуканье, вслед за которым по окрестностям разнесся рык мраморного кота.
Остановив жестом остальных, Владимир бегом вернулся к скале. Заглянув за нее, он увидел угольно-черного зверя. Свесив морду за край обрыва, кот нетерпеливо переступал задними лапами, словно готовился к прыжку в пропасть. В десятке метров за ним пятились отставшие носильщики с клеткой. Но кот и не обращал на них внимания, всецело поглощенный чем-то происходящим внизу.
Стараясь не делать резких движений, чтобы не раздражать зверя, Владимир осторожно заглянул за каменный край. Там у самого потока, запутавшись в густом переплетении лиан, бился котенок размером со среднюю собаку. Водяные брызги заставляли его смешно поджимать лапы и короткий хвост и истошно требовать у родителя избавления из этой ловушки. В свою очередь, взрослый кот нервным порыкиванием давал понять, что он думает о неуклюжем отпрыске, залезшим туда, куда лезть не следует.
Судя по напряженно вздрагивающему хвосту, родитель пребывал в замешательстве. С одной стороны, инстинкт не позволял ему бросить котенка. И в то же время прыжок с отвесной скалы на выглядывающие из водяных брызг острые камни наверняка окажется смертельным для него самого. Как поведет себя в итоге главный хищник Эрлики? Что, если решит сорвать раздражение на людях? Шансов противостоять сильному зверю на узкой тропе не было.
Необходимо было срочно что-то предпринимать.
Махнув выглядывающим из-за скалы членам экспедиции, чтобы те не отсвечивали перед мраморным котом, Владимир вернулся к ним и устроил короткое совещание, по итогам которого принял единственное пришедшее в голову решение.
– Надо достать малыша, – заявил он. – Молоко у кого-нибудь осталось?
Через минуту товарищи уже опускали главу общины на прочной веревке к пенящемуся потоку. Ступив на каменистую кромку, тот осторожно двинулся к барахтающемуся в лианах зверенышу.
Заметив приближающегося к детенышу человека, кот заволновался и яростно зарычал.
– Спокойно, дорогой, спокойно, – то ли обращаясь к хищнику, то ли к самому себе, приговаривал Владимир, пробираясь вдоль бурного потока.
Когда спасатель достиг котенка, тот забился сильнее, затравленно захрипел и в конце концов затих, сжавшись в комок и жалобно попискивая. Сверху слетело несколько камней – родитель готовился к решительному броску.
Достав флягу с молоком, в горлышко которой заранее был всунут носовой платок, Вересов улучил момент и впихнул импровизированную соску в пасть котенку. Хотелось надеяться, что, благодаря плоду хлебного дерева, пошедшему на изготовление тары, козье молоко еще не скисло и придется по вкусу зверенышу. Тот от неожиданности кашлянул, попытался вытолкать платок языком, но почуял вкус молока и на несколько мгновений застыл в задумчивости. Словно почуяв эмоции детеныша, наверху так же застыл родитель.
И вот малыш упоенно зачмокал и потянулся лапой к фляжке, пытаясь зацепить ее когтями на тот случай, если та вдруг захочет убежать. Сунув тару котенку, который немедленно обхватил ее всеми четырьмя конечностями, Владимир принялся выпутывать его из переплетения тонких, но прочных плетей горного лимонника, время от времени косясь на застывшего вверху зверя. Из кошмарной пасти мраморного кота срывались тягучие капли слюны.
Прикрытый от водяных брызг и занятый козьим молоком котенок вовсе не сопротивлялся, когда Владимир поместил его в специально прихваченный рюкзак, оставив снаружи лишь голову с пропитанным молоком кляпом во рту.
Итак, первый этап спасательной операции завершен. Теперь предстояло поднять малыша, весившего не менее десяти килограмм, наверх.
Если возвращаться тем же путем, то усатый родитель наверняка двинется вдоль обрыва следом. А там, за скалой, в напряженном молчании Владимира ждут товарищи, и трехметровый кот вряд ли отнесется к ним дружелюбно.
Повесив чмокающую ношу за спину, Вересов попробовал на прочность лианы и, захватывая сразу по несколько плетей, начал взбираться по каменной стене с того места, где стоял. На высоте трех метров он достиг узкого выступа, тянущегося под довольно крутым уклоном вверх на высоту еще пары метров. Далее лианы не росли, но зато скала была испещрена трещинами. Кроме того, на пути спасателя выпирало еще несколько уступов.
Тщательно прощупывая каждую опору, Владимир двинулся дальше. Во время очередного перехода с уступа на уступ котенок вдруг зашевелился, довольно чувствительно толкнув задними лапами в спину спасателя. От неожиданного толчка тот оступился и едва не сорвался вниз, в последний момент успев зацепиться за подвернувшуюся трещину. Переведя дух, Владимир продолжил подъем.
Все это время кот молча следил за человеком, выдавая волнение лишь подрагиванием короткого хвоста.
Наконец, последний уступ. Крайнее напряжение сожгло все силы. Глаза нестерпимо щипало от заливающего их пота. Копошащийся за спиной звереныш потяжелел раз в пять. Необходимо было снять рюкзак, а карниз слишком узок, чтобы на нем проделывать подобные движения. Зверь вверху, потеряв терпение, пытался дотянуться до детеныша мощной лапой, и десятисантиметровые когти скребли по скале, чуть не доставая головы спасателя.
Прильнув к горячему от солнечного жара камню и опустив правую руку, Владимир скинул с плеча одну лямку. Повисший на одном плече рюкзак рванул спасателя назад, и вновь лишь чудом удалось устоять на карнизе. Однако подобный крен не понравился котенку, и тот принялся энергично дергаться, недовольно мурча сквозь соску. Одновременно над головой раздался рык могучего родителя, запаниковавшего при виде качнувшегося вниз рюкзака с детенышем. Паника зверя выразилась в посыпавшихся сверху камнях, больно обрушившихся на голову и плечи прильнувшего к скале Вересова. Судя по всему, один из камней чувствительно ударил котенка. Тот выпустил соску и истошно заорал. Сверху громогласно ответил родитель.
