Поняв, что если не освободится от тяжелой ноши, то рухнет вместе с ней в пропасть, Владимир скинул с плеча оставшуюся лямку, перехватив ее рукой, слегка отстранился от скалы, рывком вскинул рюкзак с орущим зверенышем над головой и снова прильнул к камню. В следующее мгновение рюкзак рвануло из рук.
Закрыв от изнеможения глаза и думая о том, что не сможет самостоятельно ни выбраться наверх, ни тем более спуститься, Владимир не видел, как могучий зверь, держащий в пасти мешок с котенком, гигантским прыжком взмыл на карниз, находящийся в пяти метрах над тропой, и, совершив еще один такой же прыжок, исчез в расщелине.
А с обеих сторон тропы на помощь к Вересову уже спешили товарищи.
Но если кто-то ожидал, что на этом история с котенком закончилась, то он крупно просчитался.
Вечером того же дня, но уже в гроте, выслушав красочный рассказ охотников и геологов о вызволении котенка, зоолог Зинаида Иванцова как-то слишком спокойно уточнила:
– Значит, подкормили молочком котеночка? Ну-ну…
Утро следующего дня началось для общины с требовательного мяуканья у порога пещеры. Первые проснувшиеся поселенцы с удивлением увидели в утренних сумерках черное существо, в котором Владимир сразу узнал вчерашнего котенка.
При появлении людей звереныш отошел к кустам и оттуда громогласно продолжил чем-то возмущаться, время от времени царапая внушительными коготками землю и катаясь по траве.
– Ну, вот и ваш спасенный явился, – прикрывая зевок ладонью, констатировала Иванцова. – Пришел по запаху.
– Поясни, – потребовал Владимир, видя, что женщина нимало не удивлена явлением нежданного гостя.
– Мраморные коты приучают котят к самостоятельной охоте сразу, как только те более-менее крепко встают на лапы. А чтобы не ленились, молоком подкармливают только за принесенную добычу. Вчера ему молочко досталось на халявку. Вот он и явился к благодетелям.
– Вона чо, – удивился кто-то из общинников. – И не боится же.
– А чего ему бояться? – хмыкнула Зинаида и, в очередной раз зевнув, пояснила: – В отличие от обычных млекопитающих, уникальность этих милых зверюшек в перекрестном оплодотворении. Думаю, природу этой особенности пояснять никому не надо, ибо о мраморных котах тут все и всё давно знают. Так вот, коты-партнеры время от времени обмениваются котятами, через кормление и запах воспитывая генетическую память. В будущем, став половозрелым, котенок никогда не выберет в партнеры близкого сородича, вскормленного одним с ним родителем.
– Хочешь сказать, что он принял нас за родню? – удивленно поднял брови Вересов, продолжая наблюдать за выкрутасами звереныша.
– Ага, и в партнеры теперь не выберет, – вставил кто-то, и дружный взрыв хохота заставил гостя отпрыгнуть за куст и, настороженно прижав уши, недовольно взирать оттуда на не спешащих его накормить двуногих созданий.
– Ну, не знаю как всех, – протянула вредная зоолог, – а того, кто его кормил, точно.
Снова послышались смешки, и Владимир ощутил на себе косые взгляды. Но Зинаида решила смягчить обстановку:
– Хотя, по идее, от нас всех пахнет одним логовом, а значит, мы один прайд. Вместе, кстати, с козами. Молоко-то их.
– Ну, ты успокоила, Зин, – картинно провел ладонью по лбу, будто бы вытирая пот, пожилой солевар Кирилыч. – Ладно козы, но мне стать партнером мраморного кота никак не хотелось.
И его реплика не осталась без внимания развеселившихся слушателей. Котенок тоже отреагировал недовольным шипением.
– Ты, Зин, лучше скажи, что нам делать? – озадаченно хмурясь, спросил глава общины.
– Даже и не знаю. Накормить – так и будет приходить за халявой. Не кормить – продолжит орать, и в конце концов на крик может заявиться родитель. Может, научить самостоятельно охотиться?
– Как это?
– Ну как кошка котят учит. Поймает мышь, слегка придушит и подсовывает им, следя, чтобы та далеко не убежала.
Вересов в упор уставился на зоолога, но та на этот раз была совершенно серьезна.
– Санька, – обратился он к крутящемуся поблизости пацаненку, – беги проверь ловушки. Если мелкие крысеныши попались, тащи одного сюда.
Взрослые гигантские крысы давно не приближались к человеческому жилью, зато молодняк постоянно норовил пробраться к продуктовым запасам. И практически каждый день несколько крысенышей попадалось в расставленные ловушки. Их общинники поставляли в подводный комплекс для опытов, а иногда использовали в качестве наживки при ловле полосатых акул, чье нежное розовое мясо считалось особым деликатесом.
На шоу с кормлением гостя собралась вся община.
Принесенного крысеныша привязали на веревку и сунули ему под нос рыбину из вчерашнего улова. Тот сразу вцепился в нее острыми зубами и шустро побежал прочь. Котенок перестал мяукать и недоуменно смотрел на пробегающее мимо существо с аппетитно пахнущей рыбкой. Когда зверек скрылся в кустах, его за веревку выволокли назад. Только почувствовав послабление, он снова настойчиво ринулся убегать, продолжая крепко держать добычу. На этот раз привлеченный запахом рыбы котенок встал на пути крысеныша и прижал лапой скользкий рыбий хвост. Но грызун не собирался уступать добычу и, выдернув ее из-под кошачьей лапы, шустро потащил дальше. Возмущенный такой бесцеремонностью котенок придавил уже самого хвостатого наглеца. Тот, в свою очередь, возмущенно запищал, выпустил-таки добычу и, извернувшись, вонзил острые зубы в придавившую его лапу.
– Муау-у-у! – вопль укушенного заставил вздрогнуть зрителей.
В следующее мгновение крысиный хребет хрустнул, перекушенный мощными челюстями.
Освободившись от зубастого капкана и жалобно мяукая, котенок принялся зализывать укушенную лапу. Потом вдруг переключил внимание на мертвого зверька, обнюхал его и как-то задумчиво вновь сжал челюстями серую тушку. Еще пару секунд раздумий, и, уже вполне по-взрослому урча, победитель принялся поглощать жертву. Рыба пошла вторым блюдом.
– Вот теперь ребенку можно и молочка дать для улучшения пищеварения, – нарушила молчание Зинаида, когда котенок с раздувшимся животом устало опустился на землю и, облизывая окровавленную мордочку, смотрел на людей затуманенным сытостью взглядом.
Дождавшись-таки молока и вылакав довольно приличную миску, гость выказал удовлетворение хриплым мявком и, тяжело ступая, скрылся в кустах.
Так и стал Васька, как прозвали мраморного пройдоху общинники, наведываться к гроту раз в несколько дней. Люди к нему привыкли, но детей близко не подпускали. Хоть Васька и всего лишь котенок, но его клыкам и когтям мог позавидовать иной взрослый хищник. Да и сам он при первоначальных попытках потрепать его по шерстке щетинился и, нервно виляя коротким хвостом, негромко рычал. А вот семье Вересовых, включая маленькую Славку, котенок не только позволял прикасаться к себе, но и сам, бывало, терся о них при встрече.
Время шло, котенок рос. Теперь, прокусив хребет очередного крысеныша, он съедал рыбу и выпивал молоко, а грызуна относил к входу в грот и оставлял людям. Вероятно, теперь он и сам добывал достаточно дичи. Что вскоре и подтвердилось. Когда решили больше не подсовывать ему крысят, а выдали только рыбу и молоко, кот расценил это по-своему и в следующий раз принес людям довольно крупного дикого поросенка. Так как дикие свиньи в ближайших окрестностях не водились, можно было сделать вывод, что ареал охоты усатого хищника весьма обширен. Теперь Васька вменил себе в обязанности подкармливать двуногих сородичей и больше никогда не приходил без гостинца. В основном это были гигантские пещерные крысы или горные вараны, но иногда присутствовала дичь, обитающая на равнинах.
Осенью Васька вдруг исчез и появился только к концу холодного сезона.
Зима в тот год выдалась нетипично суровой для этих мест. Один раз даже выпал снег. Вероятно, в предгорьях крупным хищникам стало трудно находить добычу, и некоторые из них двинулись разведывать новые места. Так в районе поселения появилась большая стая носорогих гиен. Хищники несколько дней рыскали по округе и в конце концов решили напасть на общину.
