— Эй. Что у вас там? Опять веселитесь без нас? — выкрикнул с другого конца стола Рой, вытягивая свою тощую шею и пытаясь рассмотреть, что происходит.

— Лу, — зачем-то повторил Айрторн, глядя на нее упор.

— Ну знаешь… — начала распыляться та.

И кто знает, чем бы это все кончилось, если бы Лину вдруг не повело в сторону. Она неловко взмахнула рукой, пытаясь не упасть с лавки. У нее получилось — благодаря плечу Танта, в которое удалось вцепиться мертвой хваткой в последний момент (тот даже вскрикнул от неожиданности и, возможно, от боли), — зато посуде возле нее повезло меньше: на пол полетели и ее бокал, и оказавшийся неподалеку кувшин, и тарелка с мясной нарезкой.

Кто-то засмеялся. Кто-то громкой выругался.

Линетта подумала, что ей стоило бы извиниться за свое неподобающее поведение, но вместо этого с ее губ сорвался смешок. А потом еще и еще.

— Так, кому-то пора домой, — разобрала она среди других голос Айрторна.

— А кто будет платить за посуду? — раздался грубый бас откуда-то сбоку.

Но Лина не могла повернуться — прилагала все усилия, чтобы не рухнуть носом в уцелевшую тарелку перед собой.

— Я все оплачу, — отрезал Линден, каким-то образом уже очутившийся возле нее. — Вставай давай. — Его руки оказались на ее плечах и потянули вверх.

— Это вряд ли, — проворчала Линетта и крепче вцепилась в крышку стола, за которую держалась с тех пор, как оторвалась от спасшего ее от падения коллеги из отряда целителей.

— Это еще почему?

— Меня ноги… ик… не держат.

Сидящий рядом Тант захрюкал от смеха, а Линден мученически вздохнул, присел и перекинул ее руку через свое плечо.

— Пойдем уж.

— Прости, — все-таки извинилась она, повиснув на нем безвольной куклой.

— Угу… напарник.

Дорогу до дома Лина запомнила плохо. Помнила, что Айрторн вел ее, придерживая за талию, а она болталась у него на плече. Перед глазами плыло, мутило неимоверно, и оставалось только молиться, чтобы неспокойно ворочающийся желудок и вовсе не решил опорожниться на мостовую. Кой черт дернул ее столько пить? Компот — как же…

Чертово вино.

— Чертово вино.

— Нормальное вино, — проворчал спутник, и Лина только сейчас поняла, что сказала это вслух. — Просто кто-то не умеет пить, а влил в себя целый бочонок.

— И ничего не бочонок, — возмутилась Линетта и громко икнула.

— Ну конечно, пригубила глоток. Давай, шевели ногами. Или мне взять тебя на руки?

А потом ее живописно стошнит ему на грудь… Нет уж.

— Сама дойду, — буркнула Лина и стала лучше следить за своими подгибающимися ногами.

Следить получалось не очень — перед глазами все расплывалось.

— У-и-и, — прокомментировала она творящуюся вокруг нее качку и для полного счастья еще и попыталась раскинуть руки.

Айрторн совсем не по-лордовски выругался и все-таки подхватил ее на руки. Она, правда, для вида подергалась, пытаясь вырваться. Но в ответ получила еще одно далеко не литературное слово и угрозу, что если немедленно не успокоится, то он перекинет ее через плечо и понесет как мешок, и послушно затихла, положив голову ему на плечо.

В общем-то, было удобно. Даже тошнить, как ни странно, перестало. И Линетта, совершенно расслабившись и окончательно осмелев, еще и обвила руками шею своего носильщика и уткнулась носом ему в шею.

— Будешь дергаться, пойдешь пешком, — недовольно буркнул Линден.

— Не дойду, — возразила Лина со всей уверенностью и снова затихла. Но нос не убрала и руки тоже.

Потом, она подумает обо всем потом, а сейчас ее укачивало, как на волнах, в теплых объятиях, и ей просто было хорошо.

— А говорил, что Лу похожа на твою мачеху…

Странная штука — алкоголь. Вроде бы она только подумала о чем-то, а язык уже сказал это вслух.

— Боги, Лин, давай поговорим завтра.

— Давай я поцелую тебя после свадьбы, давай поговорим завтра… — произнесла она нараспев и рассмеялась оттого, как здорово у нее получилось.

— Что? — не понял Айрторн и даже замедлил шаг.

— Ни-че-го-о-о, — пропела Лина еще громче и теперь уже по-настоящему захохотала.

— Тебе нельзя пить, — серьезно сказал Линден.

На что Линетта не преминула протянуть:

— Стро-о-огий. — И даже умудрилась погладить его по волосам, словно ребенка или комнатную собачку. И снова гнусно захихикала.

— Докатились, — прокомментировал Айрторн, но, кажется, разговаривал уже сам с собой.

А потом Лина отключилась. Вот вроде бы смеялась, что-то говорила… и очнулась от звука хлопнувшей двери и яркого света, ударившего по глазам. Часто заморгала, осматриваясь, и с удивлением узнала собственную комнату в общежитии.

Линден сгрузил ее на кровать.

— Снимай, — принялся стягивать с нее плащ, но она умудрилась запутаться в его рукавах, и ей снова стало смешно.

Айрторн выругался. Лина никогда не слышала, чтобы он так много ругался.

Расставшись с верхней одеждой, она наконец рухнула поперек кровати и раскинула руки, глядя в светлый, местами неровный потолок. Он выглядел кривым и сейчас странно кружился, но все равно был знакомым и даже родным.

— Спи давай.

— Он хочет на мне жениться.

Они заговорили одновременно. И Линден, явно собирающийся уйти, остановился.

— Ферд?

Линетта грустно рассмеялась.

— Кто же еще? Я же вся такая святая. Улыбаюсь, когда положено. Помалкиваю, когда нужно. Слово против не скажу — вдруг обидится.

— Ну, есть у тебя такое, — согласился напарник, который, кажется, перестал спешить оставить ее одну.

— С тобой нет, — возразила Лина, все еще смотря в кружащийся над ней, словно водоворот, потолок.

— И не надо, — усмехнулся Айрторн.

Скрипнула половица — он все-таки решил уйти.

Правильно, пусть идет, пусть все они идут…

Однако язык снова сработал быстрее мозгов, и, подскочив на кровати, Линетта выкрикнула:

— Не уходи.

Он и правда уже взялся за ручку. Обернулся, однако руку от двери не убрал.

— Ну, чего еще? — спросил, тоже устремив взгляд в потолок, как и она несколько минут назад.

Интересно, у него он тоже кружился? Впрочем, пьяным Линден не выглядел.

— Просто не уходи, — буркнула Лина, не зная, что еще сказать.

Мысли начали путаться, и она, вновь раскинув руки, упала спиной на кровать, но на сей раз прикрыла глаза.

Ладно, пусть уходит, пусть все уходят…

Кровать скрипнула, прогнувшись слева от нее и принимая на себя вес еще одного тела.

— Вы поругались, что ли? — спросил Линден, сев. Наверное, сев — она не открывала глаз.

— Не-е-ет, — протянула Лина, и самой стало тошно, как противно прозвучал ее голос. — Конечно же, нет. Я же заткнулась и сказала, что все в порядке.

Айрторн вздохнул.

— А что не в порядке?

Он разговаривал с ней как с маленькой. С Лилли он говорил очень похожим тоном. Плевать. Ей очень нужно было с кем-то поговорить, сейчас, здесь, не завтра, не после окончания расследования и официального предложения руки и сердца от мужчины, который считает, что она…

— Он думает, что я нецелованная девственница, — выпалила Линетта.

— А ты целованная?

— А я не девственница.

Айрторн то ли подавился воздухом, то ли кашлянул. Но в том состоянии, в котором она пребывала в данный момент, даже это ее не смутило и не остановило от откровений.

И эти откровения сыпались из нее как из рога изобилия:

— Я влюбилась в одного парня на первом курсе. Он красиво ухаживал, а я развесила уши.

— В семнадцать? — тут же произвел расчеты собеседник.

— В семнадцать. — Лина отчаянно закивала, правда, по-прежнему не открывая глаз. Кружащийся потолок сводил с ума, затягивая ее в свою воронку. — Вырвалась из родительского дома. Хотела что-то себе доказать. Доказала…

Повисла пауза, во время которой Линетта ужасно жалела дуру себя, а Линден молчал. Но все же не уходил, и это было по-настоящему важно.

Странно, но до сегодняшнего дня она никогда по-настоящему не сожалела о той истории. Времена, в которые выходить замуж нужно было непременно невинной, давно миновали. Приличия требовали не афишировать свои связи до свадьбы, но, по сути, невестами — не девственницами уже никого нельзя было удивить. И тем не менее во время разговора с Фердом Лина вдруг впервые почувствовала, что совершила что-то непотребное, постыдное, то, от чего уже не отмыться.