Страшно было думать, чего вообще мог бояться защитник Кемет. Но сейчас близилась ночь, и даже в безмятежном шёпоте ветвей слышалось что-то зловещее. Ясный свет звёзд казался холодным и колким, а сгущающиеся тени, затаившиеся в саду за окном и по углам покоев, – неестественно подвижными, текучими.

С наступлением темноты Владыка посылал за ней уже не в первый раз.

– Твои отвары в самом деле помогают мне уснуть. И мне нравится колыбельная, которую ты напеваешь.

Шепсет смутилась. В распоряжении Владыки были лучшие целители Кемет, но он предпочитал её.

– Мама научила меня, – призналась девушка. – Это очень древний рецепт. Она лучшая целительница во всём Уасет, многое знает. Может быть, лучше было бы послать за ней…

– Не нужно, – улыбнулся Владыка, откидываясь в своём плетёном кресле. – Моим мастерам куда больше нужна её забота.

– А ещё есть мудрая Нетакерти. Моя наставница из Хэр-Ди… Я попробовала смешать снадобья по-новому. Так что здесь сочетание двух секретов разных мастеров.

– Получилось прекрасно. А ещё, думаю, дело в твоей особенной Силе, свойственной только тебе, – доверительно сказал Рамсес, прикрывая глаза. Сейчас он пребывал в умиротворённом состоянии, где-то между сном и явью, когда ничто уже не терзало его. – Рядом с тобой легко. Останься. Расскажи что-нибудь ещё.

Эту просьбу он повторял часто, и девушка оставалась. И словно верный пёс, храмовый страж, охраняла его сны, защищала его так, как отряд Руджека защищал его тело. Ей было всё равно, что там говорили другие, какие предположения о ней строили. Завидовали, что она стала наложницей правителя Обеих Земель? Пусть. Где уж им было понять, как всё было на самом деле, как Владыка помогал ей направлять её силу и талант. И самое малое, что она могла сделать для него в ответ, – это воспользоваться его уроками и заставить эту силу служить ему.

Сев у его ног, Шепсет разложила папирусный свиток – один из тех, которые он выбрал для неё, чтобы она училась лучше разбираться в истории и политической ситуации. Рамсес тяжело вздохнул, пытаясь забыться сном. Эта ночь была одной из сложных, когда приходившие к нему Странники всё никак не желали отступать.

Жрица вспоминала собственный парализующий страх, ещё в детстве, когда только-только начинала постигать, что отличается от своих сверстников и даже от взрослых. Что может слышать и видеть такое, о чём предпочла бы не знать, но обсудить это не с кем. Голоса и тени пугали её, потешались над ней, обещали сгрызть её без остатка, пока не останется лишь обезумевший остов. Каждая такая ночь была похожа на битву – за себя, свою самость, за свой разум.

Неужели даже Владыка Кемет мог испытывать нечто подобное?.. Вот только Те, кто приходил к нему, были гораздо могущественнее и многочисленнее. Разве могла их остановить одна юная жрица, пусть даже с двумя Ка?

Напевая мамину колыбельную, которая на самом деле являлась мощным заклинанием – как теперь уже понимала Шепсет, – она впервые подумала, что этого недостаточно. Ей так хотелось помочь, сделать хоть что-то.

И как уже сотни раз до этого, девушка сжала фаянсовый амулет, который мама подарила ей ещё в детстве.

«Наш Бес тоже обитает между мирами, на самой границе, и оберегает. Он отгонит от тебя всех чудовищ. Видишь, как он высунул язык и сурово вращает глазами? Его боятся все твари из темноты. А с нами он улыбается и шутит, никогда не злобно. Весело бьёт в свои барабаны, наполняя сердце радостью…»

«Да, так будет правильно», – подумала Шепсет и, подчинившись порыву, впервые сняла с себя мамин амулет и аккуратно вложила в ладонь Владыки.

– Возьми, господин. Когда они приходили в мои сны, я просила Беса помочь мне, и он всегда помогал. Тогда сквозь зловещий шёпот в темноте я слышала его барабаны…

Рамсес тихо рассмеялся, разглядывая нехитрый амулет на плетёной бечеве, которую Шепсет с тех пор уже не раз обновляла.

– Мой покой хранят величайшие Боги всей Кемет. Я не могу забрать у тебя этот чудесный талисман.

С этими словами он протянул ей кулон.

Но собственный порыв не показался жрице глупым, хоть она и понимала: где уж её маленькому фаянсовому Бесу сравниться с амулетами Владыки, с молитвами, которые возносят в его честь до самых дальних пределов. Деликатно она обхватила руку Рамсеса между ладонями, зажимая в кулак.

– Возможно, господин, тебе просто не приходило в голову просить о чём-то Божество простого народа. Но он не откажет тебе и защитит, как ты защищаешь нас.

В его непостижимом взгляде промелькнуло что-то совсем человеческое. Он словно и правда не задумывался о таком.

– Благодарю тебя, моя маленькая жрица, – серьёзно проговорил Рамсес и надел её амулет, пряча под туникой и золотым защитным ожерельем.

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Шепсет

«– К чему Владыке амулет простолюдинов, когда на его стороне вся мощь древних храмов? Едва ли он принял бы такой… никчёмный подарок».

Сейчас, когда Шепсет вспоминала слова Сенеджа с того рокового дня, они обретали новый смысл. Чародей словно пытался принизить, лишить силы магию, к которой не обращался сам. Но Рамсес говорил не раз, что Бес в самом деле помог ему. А ещё больше помогла молодая жрица, которая видела больше, чем другие.

Теперь-то Шепсет уже знала: Сенедж был одним из врагов Владыки, действовавших тайно, исподволь. Чародей знал, что магические защиты полны изъянов. Возможно даже, сам подтачивал их. И насылал Странников, терзавших разум Усермаатра во сне и наяву.

Страшнее было иное, и с этим Шепсет не знала, как быть. Госпожа Мутнофрет косвенно подтвердила, что защита Храма Миллионов Лет, за стенами которого Рамсес вполне обоснованно искал Силу и спасение, была несовершенна. Умышленно несовершенна.

О вмешательстве жрецов Амона предупредили и жрецы Сета. Витиевато, но весьма недвусмысленно они заявляли, что служители Сокрытого Бога видят ослабление династии или даже сами способствуют этому, желая со временем заменить собой Владык.

Но разве под силу Шепсет выдвинуть обвинения Верховному Жрецу, который вскоре сменит старого Бакенхонсу? Этого нового жреца опасался даже сам Таа, потому и спешил покинуть город. А какую игру вела Мутнофрет? На чьей она стороне?

«Нужно будет обсудить с Нахтом, – подумала девушка. – Пусть он и не питает к ней особой любви, но свою мать знает лучше прочих».

Многого, слишком многого не понимала Шепсет. И она отчаянно нуждалась в том, чтобы кто-то помог и направил её. Таа был таким человеком. Он знал все придворные тайны и был наделён достаточной властью даже теперь, когда лишился своего положения. Ему было ведомо множество опасных секретов, которые он готов был использовать как оружие.

Но у всякой помощи была цена. И приказ чати был Шепсет совсем не по сердцу, потому что не того царевича он выбрал своим ставленником… Как же быть? Мысли лихорадочно заметались. Девушка совсем не умела плести интриги, а даже если б умела – разве могла она сравниться с человеком, который не просто так столько лет был правой рукой Владыки? Он раскусит любой обман даже прежде, чем она успеет построить планы. Нельзя было просто делать вид, что она поддерживает его – нужно было отдавать себя их общему делу полностью. Иного он не потерпит и просто смахнёт ненужную ему фигуру с доски.

Хека ткнулась носом в ладонь жрицы, возвращая в настоящее. Спохватившись, Шепсет вспомнила: её ведь ждал Нахт, которому обещала обработать раны. И она уже знала, что сделает после, пока ещё не покинула Нубт, странный город, существовавший по обе стороны.