Что-то стукнуло, будто кто-то заехал локтем или коленом по деревянной столешнице, проскрипели спешно отодвигаемые ножки стула.

Мэл отступила от двери и прижалась лопатками к прохладной поверхности противоположной стены. Она что, сегодня встала с кровати только затем, чтобы за кем-то подсматривать? Что за нелепые стечения обстоятельств?

Взлохмаченный Дрейден выскочил из столовой меньше чем через минуту, на ходу застегивая рубаху. Заметив поросль кудрявых черных волосков на его груди, Амелия торопливо отвела взгляд. Не хватало еще, чтобы он подумал, что она его рассматривает.

— Миледи… — Вид у бывшего лжедворецкого и правда был виноватый. Бросив пуговицы, так и не застегнув две нижние, он замер перед ней, глядя с некоторой опаской. Волнистая черная прядь взъерошенных не иначе как Ланиными пальцами волос упала на лоб, и мужчина нетерпеливо зачесал ее назад пятерней. — Амелия…

Абсурд ситуации зашкаливал. У нее вырвался нервный смешок, и Дрейден, приободрившись, улыбнулся. Заискивающе, надо сказать.

— Миледи, Амелия, леди Монтегрейн, — зачем-то перечислил он все возможные к ней обращения, очевидно, так и не определившись, как будет правильно, учитывая то, что хозяина дома он звал на «ты» и просто по имени.

— Амелия, — подсказала она.

Если Мэл не ошибалась, при посторонних Дрейден и к другу обращался так, как следовало по происхождению и по должности. Сейчас же посторонних в доме не наблюдалось. Как и Ланы, которая, кажется, решила схорониться в столовой, пока буря не минует.

Но бури не было — был подкатывающий к горлу смех.

— Амелия, я прошу прощения. Наше поведение… — Он не договорил, прикусив явно припухшую от долгих поцелуев нижнюю губу. Помнится, обычно она у него была не настолько полной и яркой.

Что она могла ответить? Что негоже развлекаться с женщиной в хозяйской столовой? С другой стороны, та была не то что не против, а очень даже за. На насилие это точно не походило, и было бы глупо винить только одного из них.

Сказала:

— А если бы зашла матушка Соули или Дана?

Истерический смех продолжал подкатывать к горлу. Разумом Мэл понимала, что не увидела ничего ужасного, однако не могла с собой ничего поделать — все еще неадекватно реагировала на физическую близость, даже если видела ее лишь со стороны.

Дрейден виновато пожал плечами и отвел глаза.

Ясно, о матушке Соули и о совсем юной сестре своей любовницы он не подумал.

— Мне нужно поговорить с лордом Монтегрейном, — поборов неловкость, Амелия озвучила то, собственно, ради чего и покинула свои комнаты. — Не подскажете, где я могу его найти?

Все ещё изучающий носки своих ботинок управляющий поместьем покосился в ее сторону.

— «Не подскажешь».

— Что?

— «Не подскажешь». На «ты», — пояснил мужчина. Кивнул в сторону столовой. — Официоз тут как-то не очень уместен.

На сей раз Амелия не сдержалась. Прыснула. Сообразила, прикрыла губы ладонью. Но Дрейден заметил, и в его темных до черноты глазах блеснули озорные искорки.

— Рэймеру нехорошо, — все же ответил он на вопрос и даже посерьезнел. — Опять, видимо, пытался прыгнуть выше головы. Целитель был, сказал, лежать пару дней.

Мэл нахмурилась. Да, ему было плохо по дороге из города, но она искренне думала, что все обошлось. Просто перенапряг ногу…

— Целитель?

— Да. Повезло. Рэйм пару лет назад переманил одного своего старого знакомого в Монн. Так что у нас теперь настоящий лекарь с даром под боком, — в его голосе явственно просквозила гордость.

Гордится другом? Ни у нее, ни у Эйдана не было близких друзей, ей трудно было судить.

Не считая, что вправе расспрашивать о подробностях, Амелия сдержанно кивнула.

— В таком случае, я подожду, когда ему станет легче. — Она, конечно, хотела обелить имя Оливера в глазах его хозяина, но не настолько, чтобы донимать человека, которому сейчас плохо и точно не до нее. — Спокойной ночи. — И Мэл повернулась, чтобы уйти.

— Вы можете к нему подняться, — остановил ее голос управляющего.

Она помедлила, обернулась через плечо, скептически изогнула бровь.

— Куда? В спальню?

Теперь пришел черед собеседника сдерживать смех.

— Супруги, знаете ли, даже если спят отдельно, время от времени наведываются в спальни друг друга.

Амелия скрипнула зубами.

— Я в курсе. — И, видимо, что-то такое отразилось в ее лице, что Дрейден подавился следующими остротами. — Доброй ночи. — Она направилась к лестнице.

Как там сказал Монтегрейн про своего дружка? «Он у нас порой вместо шута»? Похоже на то.

— Это вышло случайно! — догнал ее голос Дрейдена уже в конце коридора. — Обычно мы с Ланой осторожны!.. Уй!

Амелия не обернулась, но, судя по донесшемуся до нее звуку, старшая горничная покинула свое укрытие в столовой весьма вовремя — как раз чтобы отвесить своему не в меру говорливому любовнику оплеуху.

У лестницы Амелия едва не столкнулась с нагруженной подносом Даной.

— Миледи, — попыталась сделать книксен девушка, отчего полная горячего чая чашка опасно заскользила по поверхности подноса.

Все еще обескураженная той сценой, которую застала в малой столовой, а также ее продолжением — разговором о спальнях, Мэл лишь доброжелательно улыбнулась и отступила, пропуская служанку вперед.

Поднимаясь за Даной вслед, смотря на ее худенькую спину и, казалось, непропорционально длинные тощие ноги, Амелия подумала, что, должно быть, ошиблась с первоначальной оценкой ее возраста: вряд ли шестнадцать-семнадцать, скорее пятнадцать. Совсем юная, а уже работает как взрослая. А учитывая количество прислуги в особняке, то и за двоих взрослых.

Поднявшись на второй этаж, Дана адресовала Амелии ещё одну отчего-то извиняющуюся улыбку и повернула в противоположное крыло тому, где располагались комнаты Мэл.

Насколько Амелия помнила из экскурсии лжедворецкого, весь персонал жил на первом этаже, а большинство помещений второго этажа, не считая хозяйских спален и нескольких подсобных помещений, стояли закрытыми на ключ. Таким образом, пункт назначения служанки с подносом, на котором красовались большая чашка с чаем и вазочка с печеньем, был очевиден.

Когда Дрейден сказал о том, что супруги посещают спальни друг друга, Мэл внутренне возмутилась, но сейчас вдруг передумала. Ее все еще грыз червячок вины и за ни за что обиженного Оливера, и за свои несправедливые предположения в адрес хозяина дома.

— Дана! — преодолев последнюю ступень, Амелия окликнула служанку, уже успевшую отдалиться от лестницы на несколько шагов. Девушка послушно замерла и обернулась, на сей раз крепко удерживая поднос за края. — Ты не против, если я сама отнесу чай лорду Монтегрейну?

— Конечно, миледи. — И Дана поспешила уважительно склонить голову, чтобы скрыть удивление.

Подойдя, Мэл глянула над плечом невысокой девушки на длинный, казалось, уходящий в бесконечность полутемный коридор и поняла, что абсолютно не помнит, какая из дверей ей нужна.

— Проводишь?

Дана вскинула голову, одарив ее изумленным взглядом из-под соломенной челки. Да, совсем юная и пока совершенно не умеющая скрывать свои эмоции. Если Дрейден, судя по его поведению и доверительному общению с Монтегрейном, очевидно знал, что ни тот ни разу не наведывался в спальню к своей новоиспеченной жене, ни она к нему, то Дана явно была поражена, почему хозяйке неизвестно, где находятся комнаты хозяина.

Объясняться Амелия не собиралась. Лишь чуть приподняла брови, намекая, что по-прежнему ждет ответ.

Дана, наконец, отмерла.

— Конечно, миледи. — И поспешила по коридору в нужную сторону. — Сюда, миледи.

Мэл последовала за ней.

Они остановились возле двустворчатых дверей в самом конце крыла. Окна комнат Амелии выходили во внутренний двор, эти же покои располагались с другой стороны и, вероятно, смотрели на сад.

Сад… Завтра она непременно посетит сад!

Дана бросила на Мэл вопросительный взгляд, получила кивок. После чего вручила Амелии поднос, а сама постучала в дверь.