— Не в этом вопросе, — отрезал Грег, вновь притягивая ее к себе ближе.

Эль фыркнула, без слов оспаривая подобное утверждение, но вырываться не стала, наоборот обвила его шею руками и прижалась щекой к плечу.

***

А потом они оба усиленно делали вид, что не происходит ничего выдающегося: она собирала вещи в свою дорожную сумку, а он устроился на краю ее кровати, подставив согнутую в локте руку под голову, и рассказывал, как навещал утром Ферда. Досталось сыскарю неслабо, но письменная благодарность за службу от самого лорда Брэнигана значительно скрасила его страдания.

Элинор это уже знала: и про состояние здоровья Ферда — от лорда Поллоу, и про письмо дядюшки, адресованное своему подчиненному, пострадавшему при исполнении, — от отца. Но ей просто нравилось слушать Тэйта.

Он никогда не был особо разговорчивым (внезапно нахамить или вовремя сказать какую-нибудь колкость — не в счет), а сейчас разливался соловьем — потому что тоже нервничал. И это было и одновременно приятно, и нервировало еще больше. Однако остановить его не возникало даже мысли.

Вещи... не складывались. Ее поход по лавкам по приезде не прошел даром: в шкафу оказалось втрое больше одежды и обуви, чем она изначально привезла с собой. Бежать покупать еще и новую сумку или чемодан не хотелось категорически, а в старую ничего не влезало. Поэтому в итоге Элинор выволокла обратно все, что уже успела сложить, и начала сначала, теперь отсортировывая вещи по типу брать или оставить.

— Ты меня слушаешь вообще? — заметив, что она задумалась, тут же возмутился Грег.

— Как жреца в храме, — съязвила Эль, не забыв весело сгримасничать.

Они же делают вид, что все хорошо, не так ли?

Но хорошо не было. А в груди неприятно кололо при одной мысли, что это их последняя встреча.

Вчера, когда Элинор узнала, что отец собирается поговорить с Тэйтом, она подумала… Да что угодно подумала: что лорд Викандер хочет поблагодарить Грега за ее, Эль, спасание (ведь он же ее спас, спас!), что предложит ему вернуться в столицу и пообещает найти ему какое-то дело там. Отец же всегда хорошо разбирался в людях, он должен был понять, что Грегори не только заслуживает большего, но и способен на большее, чем делает сейчас…

А выходит, лорд Викандер хотел встретиться с Тэйтом, чтобы набить ему лицо.

Это не укладывалось в голове и вызывало внутренний протест. Тем не менее расспрашивать Элинор не стала: отец не обмолвился и полусловом, Грег заявил, что ударили его заслуженно, — конец истории.

Истории, в которой Тэйт никогда не узнает, что, собираясь сюда за вещами, она надеялась, что их встреча не станет прощанием. Что даже если отец ничего не предложит, Грег сам пообещает приехать к ней или вообще прямо сейчас соберет чемодан и объявит, что они уезжают вместе.

Наивная Эль, все еще верящая в сказки…

Нет, она не думала, что ему все равно. Видела, что ему тоже больно и он волнуется, но… Но Тэйт явно не собирался никуда ехать. А Элинор не собиралась навязываться.

Эль ведь сама воспринимала их отношения не больше, чем курортный роман. Так к чему эта драма, не так ли?

Тем не менее было больно.

А когда она объявила, что закончила, он, ни словом не возразив, пошел ее провожать.

Коридор кончился до ужаса быстро. Казалось, удар сердца — и вот они уже у входной двери.

— Дальше не провожай, — попросила Эль, остановившись и протянув руку, показывая, что он уже может отдать ей сумку.

Багаж, по-хорошему, стоило вручить сразу охране — пусть несут, должна же быть от них какая-то польза, кроме подглядывания? — но Элинор почему-то ужасно не хотела прощаться с Тэйтом при них. Все-таки следить за кем-то при помощи магического зрения — это одно, а смотреть на чужие чувства своими глазами — совсем другое. Личное должно оставаться личным хотя бы так.

Грегори не спорил. Вытянул длинный ремень сумки и сам перекинул его ей через плечо, поправил на груди, как маленькой и не способной сделать это самостоятельно. А потом просто опустил руки и остался стоять напротив.

Мгновение, еще…

Больше всего на свете ей хотелось его поцеловать. Но он не делал попыток приблизиться, и Эль не стала. Может, из-за травмированной губы? Или не хочет уже, а она полезет? Или…

Элинор не додумала мысль: Тэйт подался вперед. Она инстинктивно закрыла глаза, и... теплые сухие губы коснулись ее лица в районе скулы.

— Будь счастлива, Элинор Викандер, — тихий шепот скользнул по коже.

А когда Эль открыла глаза, Грег уже развернулся и пошел в обратную сторону, в глубь теперь ярко освещенного коридора.

Он так и не сказал, что приедет...

— И ты будь счастлив! — кое-как сглотнув вставшие в горле слезы, крикнула Элинор ему вслед.

Тэйт не обернулся. Только приподнял руку, показывая, что услышал, и словно отмахиваясь.

— Обязательно!

Она втянула воздух сквозь крепко сжатые зубы, выдохнула, приподняла подбородок и шагнула к двери.

Плакать? Вот еще!

***

Прим отдалялся все больше, терялись на горизонте яркие зонтики палаток, а голоса шумных торговцев заменил плеск волн.

Стоя на палубе, Эль до боли прикусила губу. Не плакать, только не плакать...

«Не плакать, я сказала!»

— Ты его любишь? — внезапно раздавшийся рядом голос заставил ее вздрогнуть.

Элинор выдохнула и перевела взгляд на подошедшего к ней отца. Едва взойдя на борт, он сразу избавился от светлых вещей и переоделся в привычные темные и теперь стоял, заложив руки за спину, и так же, как и она недавно, смотрел вдаль.

— Да, — ответила Эль коротко.

У отца дрогнул уголок губ.

— Он тебя тоже.

На что Элинор скептически фыркнула.

— С любимыми не расстаются.

— Но иногда любимых отпускают, — не согласился лорд Викандер.

И Эль не стала спорить. Она ведь тоже — отпустила.

Отец протянул руку и прижал дочь к себе.

— Все будет хорошо, — пообещал уверенно.

И Элинор, как в детстве, уткнулась лбом ему в плечо.

— Я знаю, пап.

4 месяца спустя

Крошка Ши блистала. Впрочем, это теперь была вовсе не «Крошка Ши», как язвительно привыкла называть ее Элинор, а леди Шиана Брэниган, но Эль ничего не могла с собой поделать: Крошка Ши, и точка. Тетушка — кто бы мог подумать.

И все же выглядела та прекрасно, что уж лукавить. Шикарное свадебное платье, безумно подходящая ей высокая прическа с вплетенными в нее белоснежными цветами, осиная талия, идеально подчеркнутая корсетом, высокие перчатки из невесомого кружева… Однако больше всего новоиспеченную леди Брэниган красило вовсе не это, а широкая, воистину счастливая улыбка и горящий взгляд, почти постоянно направленный на супруга. И как бы Элинор ни недолюбливала Крошку Ши, даже она не могла заподозрить ее в неискренности.

А самое главное, рядом с этой девушкой дядюшка тоже лучился счастьем и светился, как натертая до блеска золотая монета.

Счастливые, довольные, утопающие друг в друге…

Эль вздохнула и отвернулась.

Тетушка так тетушка. Лишь бы им было хорошо. Ничего, придется ради дяди потерпеть вредину Ши за совместными ужинами. Подумаешь, раз в месяц, а то и того реже — не смертельно.

И все же где-то в глубине души Элинор осознавала, что ее неприязнь к Шиане в данный момент обусловлена больше не ее прежними заслугами, а банально — завистью. И недостатком внимания, да.

Сидя в диванной зоне с нетронутым бокалом вина в руках и слушая, как пожилые леди неподалеку с энтузиазмом обсуждают красоту хозяйки вечера, Эль чувствовала себя не у дел.

А еще… скучала.

Чертов Тэйт, которого никак не удавалось выбросить из головы.

Они же попрощались, не так ли? Он не обещал ей ни писать, ни приезжать в гости. Все, точка, после которой ничего уже не последует. Грег ясно дал понять, что она была ему небезразлична там и в том моменте, но ее отъезд его полностью устраивает. Ну вот и все, вот отлично, потому что Эль тоже не планировала ни за кем бегать.