Шепсет лежала на циновках, накрытая плотным покрывалом. Казалось, рядом никого нет. Но стоило ей пошевелиться, приподняться, как тень у двери, которую она не сразу заметила, сдвинулась. Спутник дремал сидя, откинувшись к стене, но, почувствовав её пробуждение, резко поднялся и приблизился.

– Я знаю, где их искать, – хрипло прошептала жрица. – Моя Хека совсем рядом. Пойдём!

Рыжеволосый кивнул, провёл ладонью по лицу, прогоняя остатки сна.

– Ты можешь сказать мне, – заметил он, – и я найду их сам. Тебе лучше сейчас никому не попадаться на глаза. Да и выглядишь ты, прямо сказать…

– Как мёртвая? – усмехнулась Шепсет. – Не первый раз. И объяснить я тебе не смогу – могу только показать. Нам понадобится лодка. Ты ведь ещё не успел вернуть её тем щедрым людям, я полагаю?

Рыжеволосый тихо рассмеялся.

Снаружи царила ночь. Вдалеке лаяли собаки, и Шепсет невольно вспомнила свои видения. Сейчас её тянуло к реке, а перед мысленным взором она видела заросший берег, нечто вроде небольшого островка.

Они шли по какому-то селению – Шепсет не любопытствовала, где они и сколько времени прошло. Жрица не могла даже позволить себе думать о падении Хэр-Ди, о судьбе своих близких, потому что это сломило бы остатки её воли. И потому сосредоточилась на ближайшей цели, которая, без прикрас, была вопросом жизни и смерти: она должна воссоединиться с Хека.

Рыжеволосый помог взобраться на лодку, и девушка указала ему направление. Ощущение было таким явственным, словно её тело, как тело Усира, оказалось рассечено на части, и сейчас она искала недостающую. Лишь теперь Шепсет в полной мере осознавала, насколько крепка её связь с Хека. И без Хека её просто не было бы на земле.

Тёмное небо было затянуто дымкой, сквозь которую проливался лунный свет. Привычные очертания домов и зарослей у реки приобретали мистические очертания, словно они проплывали пейзажи Той Стороны вместе с Ладьёй Ра, совершавшей своё еженощное путешествие.

Её спутник старался держаться берега – в серебристых отблесках на глади Итеру они были бы видны как на ладони. Ночь стояла безмятежная, совсем не как та, в обрывочных видениях Шепсет.

– Ты уверена? – тихо спросил рыжеволосый, когда они совсем отдалились от селения.

Шепсет лишь кивнула, неотрывно вглядываясь в тихие воды. Сама её суть неумолимо рвалась вперёд. Хотелось прыгнуть в воду, плыть, покуда хватит сил и дыхания, только бы быстрее, быстрее добраться до Хека, прижаться, поделиться с ней самой своей жизнью – вот этой, взятой взаймы. Только бы всё было хорошо… Другие мысли были о Нахте, такие печальные и такие настойчивые, что внутри понемногу вызревало решение, единственно правильное.

Впереди, наконец, показались островки. На таких частенько отдыхали рыбаки, если только какой-нибудь из островов не становился логовом речных хищников. Печальные истории тоже приключались не раз. Сердце забилось быстрее от тревоги – не дайте Боги. Что же это будет за судьба, если они ушли от воинов Амона, но встретятся с кем-то из голодных детей Себека[277].

Шепсет безошибочно определила нужный островок, на первый взгляд ничем не примечательный среди остальных таких же. Пальмы прорезали ночное небо, и берега заросли папирусом выше человеческого роста. Лодка буквально увязла в них, и рыжеволосому пришлось едва ли не прорубать путь. Но это место в самом деле было надёжно скрыто от любопытных глаз, не только ночью, но и днём. Неудивительно, что Нахт его выбрал.

Шепсет устремилась за своим спутником, пробираясь сквозь плотные стебли, прикрываясь от хлеставших верхушек. Ноги вязли в болотистой почве, калазирис безнадёжно вымок. Но боль в груди понемногу стихала, чем ближе была Хека. Жрица поняла вдруг, что до сего момента не могла даже сделать полный вдох.

Шума они вдвоём производили столько, что проснулся бы не только любой дозорный, но и все окрестные хищники. Девушка морщилась, но и тише идти не получалось. Рыжеволосый не стал испытывать судьбу и просто заявил, глядя вперёд:

– Стой, свои!

Что ж, пожалуй, это было мудро. Нахт наверняка уже ждал их там с оружием наготове, намереваясь защищать и себя, и собаку.

Но никто не ответил. И тогда Шепсет позвала:

– Хека!

Это имя ведь придумали они с Нахтом, а при других жрица никак собаку не называла. Меджай бы узнал, что это она!

И когда Шепсет с рыжеволосым вышли, наконец, на открытое место, воин действительно ждал их там, но копьё опустил. С радостным возгласом жрица устремилась ему навстречу, крепко обнимая, и Нахт, выронив оружие, прижал девушку к себе.

– Боги, я думала, что уже не увижу тебя, – шептала Шепсет, уткнувшись меджаю в плечо. – Что никогда-никогда не увижу.

А потом с силой ударила его кулаком в грудь, не заботясь о том, что ещё не успела осмотреть, насколько сильно он был ранен.

– Никогда так не делай, слышишь? Никогда не бросай меня так! Ты должен был пойти следом! Должен был бросить всё и бежать, а не искать геройскую смерть!

Нахт молчал, позволяя жрице выговориться, не останавливал, только смотрел на неё неотрывно, пристально, словно впитывал каждую её чёрточку, каждый жест. А когда Шепсет опустила руки, сгрёб её в объятия, как тогда, в гробнице, и время словно замедлило ход. Жрица чувствовала, как он касается губами её лба, целует её волосы, сжимает крепко, но бесконечно бережно. Она и сама не заметила, как слёзы заструились по лицу, и только сейчас, в эти самые мгновения, понимала, насколько же боялась потерять его…

Осторожно Нахт приподнял её лицо за подбородок, отёр слёзы большим пальцем.

– Я здесь. Не бойся, – тихо сказал он и чуть улыбнулся. – Не грусти.

Шепсет улыбнулась сквозь слёзы, тоже вспоминая их давний спор, и ответила, как тогда:

– Вот мне прямо сразу стало легче.

Нахт нежно коснулся её губ своими, и жрица не удержалась, отчаянно ответила ему, не в силах выразить, как важно ей было, что с ним всё хорошо. В тот миг она не думала ни об их миссии, ни о молодом Владыке, звавшем её в столицу. Нахт был здесь, живой, почти невредимый, а с ним и Хека. Только это сейчас имело значение.

За спиной деликатно покашляли. Меджай вскинул голову, по-прежнему прижимая девушку к себе.

– Спасибо, что вывел её оттуда.

– Ну, я в общем-то за тем и пришёл. Плохо только, что мы разминулись. Кстати, а где эта ваша не-собака?

Нахт, взяв Шепсет за руку, направился в заросли. В темноте вспыхнули два зелёных огонька, и недостающий отсечённый кусок внутри неё встал на место.

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Нахт

Хотя меджай и пытался перевязать Хека обрывками собственной накидки, он уже видел, что собака не кровоточила в привычном смысле. Точнее, кровь остановилась очень быстро, но Хека так и не вставала на лапы сама, а её дыхание стало хриплым, отрывистым. Когда Нахт не смотрел прямо на неё, то краем глаза видел, словно от собаки хлопьями отходят рваные тени, а привычная форма становится более зыбкой. Воин уже видел такое – когда они сражались в гробнице.

Рыжеволосый посланник жрецов Сета отвёз их в какое-то селение, и уже к рассвету они оказались в небольшом доме из двух комнат – том самом, где Шепсет пришла в себя.

Но когда Нахт спросил, где они и чей это дом, новый знакомый отвечал уклончиво. Говорил, мол, культ Сета хоть и тайный, но свои всегда помогают своим. Неведомые «свои» поделились с ними и едой, и снадобьями, и даже кое-какой одеждой взамен безнадёжно испорченной после всех этих приключений.

Шепсет занялась ранами воина, сетуя, что он совсем не умеет перевязывать. Меджай не спорил, только улыбался её заботе, уже ставшим такими родными касаниям лёгких рук. И он был бы почти счастлив, только одно подтачивало его сердце… но говорить об этом было пока не время.