Наконец ребенок поднял к нему глаза — жуткие такие, огромные, кажущиеся во мраке совершенно черными, — и заторможенно повторил:

— Ма-ма.

Была бы у Дианы шерсть на спине, точно бы встала дыбом от этого замогильного голоса. Боги, этот ужасный день вообще когда-нибудь закончится?

Марко же ухватил мальчика за руку и куда-то уверенно повел. Тот не сопротивлялся.

— Подожди меня у Палия! — крикнул управляющий Диане уже с расстояния в несколько шагов. — Я быстро!

Прекрасно, просто прекрасно. Теперь ее еще и оставили одну посреди деревни. Хотя какое там «посреди» — на окраине под боком у кладбища.

И, словно в издевательство, во дворе старосты хлопнула дверь.

— Кто здесь? — спросил настороженный женский голос. — Кто здесь?! Четырехпалый Джо, это ты?!

— Да нет там никого! — тут же приглушенно донеслось из глубины избушки.

Палий — это, видимо, и есть староста. Еще бы Диана помнила имена.

— Э-эй? Есть кто живой или мертвый?! — не унималась старуха. — Выходи, кому говорят!

Гениально. У нее мужик дома, а она сама бежит спрашивать, кто там.

Ди почему-то захотелось завыть, изображая нежить, или сделать еще что-нибудь донельзя глупое, но страшное — староста и его женушка после всего случившегося точно не вызывали у нее симпатии. Но она же леди, черт возьми, и надо вести себя соответствующе.

Поэтому Диана, не таясь, шагнула к забору и толкнула калитку.

— Свои! Попить, что ли, дайте.

Ну а что? У леди тоже бывает жажда.

— А-ап-чхи-и! — Диана оглушительно чихнула и зажала нос рукавом. — Ну вы даете. У вас везде ни пылинки, а тут... — проворчала уже сквозь ткань рубашки, осматриваясь по сторонам, чтобы не влипнуть в паутину.

— Сюда никто годами не поднимается, леди Делавер, — чопорно отозвался дворецкий, открывая перед ней очередную дверь. — Пришли, — объявил торжественно.

Ди с завистью покосилась на его перчатки (снимет, да и все) и, брезгливо убрав собственные руки в карманы, прошла в узкий дверной проем.

Здесь было не только еще более пыльно, чем на последних ступенях ведущей сюда лестницы, но и мрачно — ламп на потолке не имелось, а узкие окна во фронтонах с обеих сторон здания не могли обеспечить огромный чердак достаточным количеством света.

— И где же? — спросила Диана, осматривая представшие перед ней «богатства»: старые полотна, в рамах и без, просто пустые рамы, целые и поломанные, накрытую пропылившимися насквозь простынями громоздкую мягкую мебель, какие-то коробки, сундуки, огромные рулоны неровно выцветшей от времени ткани.

Что ж, пожалуй, она была слишком строга: чтобы поддерживать тут чистоту, следовало в первую очередь избавиться от хлама, а старуха-хозяйка им, видимо, дорожила.

— Не могу знать, миледи, — ответил Гордис, как Ди показалось, с некоторым злорадством. — В одной из коробок. — Рука в белой перчатке (ха, уже не такой уж белой после лестничных перил и дверной ручки) обвела помещение. — Будете искать?

О, еще как будет. Сам же сказал, что от бывшего местного мага остались книги и еще какие-то вещи. Вдруг там есть что-то ценное? Например, выведенное на лоскуте кровью: «Ма-а-аги! Бегите отсю-у-уда!»

Диана усмехнулась своей фантазии и уверенно качнула головой, мол, так просто ее не испугать.

— Жнеду мне пришлите, будьте добры.

Гордис уже привычно чопорно кивнул и удалился. По лестнице застучали металлические набойки его туфель.

***

К тому времени, когда Жнеда таки добралась до чердака, Диана успела начихаться, прочихаться, продышаться, немного попривыкнуть к творящемуся в помещении хаосу и даже найти светильники, расположенные на покатых стенах на уровне человеческого роста. Просто кто-то заставил их высоченными картинными рамами и зачем-то притащенными сюда самыми обычными длинными досками.

Как перемещалась по этим завалам — отдельная история. Ди чувствовала себя ледоколом, пробивающим путь через целину своим же корпусом. Правда, гипсовый бюст какого-то усатого джентльмена с лихо топорщащимися бакенбардами чуть было не помешал ее планам — спикировал со спинки накрытого простыней дивана и врезал ей прямехонько под коленку. Да так, что нога подогнулась, и Диана неминуемо рухнула бы на четвереньки — будь перед ней пустое пространство, разумеется. А за неимением оного она лишь врезалась ладонями вытянутых рук в мягкие сиденья сразу двух поставленных бок о бок стульев. Да так и замерла в «интересной» позе, восстанавливая сбившееся дыхание и сердцебиение, разогнавшееся от неожиданного нападения бюста. Черт-те что, а не чердак в богатой усадьбе.

Кое-как вернув себе вертикальное положение и равновесие, Ди таки добрела до стены, где углядела выглядывающий из-за доски край светильника. Поднатужилась, скинула доски (те грохнулись на пол, подняв в воздух целое облако сизой пыли) и побрела в поисках следующего.

Выключатель в итоге так и не нашла, поэтому, плюнув и пожалев свое время, зажгла светильники собственной магией. Если дело пойдет так и дальше, того и гляди она и правда вспомнит все, чему ее учили в академии. Докатились...

Словом, когда камеристка наконец донесла свои стопы до чердака, внутри было светло и даже стало можно нормально дышать — не добравшись по завалам до окон, Диана распахнула их магией. И теперь сквозняк носил по помещению не только пыль, но и свежий воздух. Стоит ли говорить, что Ди осталась очень довольна собой?

Жнеда же довольной не выглядела. Как и здоровой. Как и… Словом, выглядела камеристка плохо. Впрочем, Диана уже и не помнила, когда служанка выглядела хорошо, особенно в первую половину дня. Почему-то, что бы там ни говорили про живительную силу свежего воздуха сельской местности, Жнеде он явно пошел не на пользу.

И вот снова — осунувшееся лицо, бледная кожа с зеленоватым отливом, припухшие веки.

— Звали, миледи? — Войдя, девушка тут же приняла позу покорности: подбородок к груди, взгляд в пол, ноги вместе, руки... к счастью, не по швам, но точно не расслабленны — напряженно вцепились в перекинутую через плечо вперед морковную косу.

А ведь подобное поведение появилось у Жнеды после первого же «инструктажа» у злючки Тарии. А что, если...

У Дианы даже голова закружилась от подобной мысли.

— Жнеда, они тебя били? — выпалила Ди прежде, чем толком подумала. Рванулась вперед, намереваясь во что бы то ни стало добиться от служанки признания, но тут же врезалась бедрами в стоящий поперек помещения диван и остановилась. — Говори, били?!

Жнеда от ее резкого тона дернулась, и правда как от удара, шарахнулась и вскинула руки, словно защищаясь.

— Нет, что вы, госпожа, — залепетала испуганно, а потом вновь вцепилась в уже и без того растрепанную косу. — Как вы могли подумать…

Как-как... Да черт уже знает, чего ожидать от этих местных.

Однако вряд ли девушка врала: и Себастиан, и Марко в один голос утверждали, что физическим наказаниям подвергаются только невольники. И все же...

Диана подозрительно прищурилась.

— Точно? — Жнеда, все еще в испуге глядящая на нее во все глаза, торопливо закивала. И Ди выдохнула с облегчением. — Но ты бы мне сказала, правда? — Еще один, на сей раз осторожный кивок. — Я имею в виду, что ты должна знать: никто и никогда не имеет права поднимать на тебя руку. Ты поняла?

В ответ Жнеда снова закивала, а потом еще и всхлипнула, неосознанно шагнув вперед. Повезло, что дорогу ей преградил все тот же диван. А то кто знает, что она собиралась делать. Не обниматься же?

— Госпожа, вы такая добрая! — Жнеда смотрела на нее едва ли не с обожанием. Вот же дурочка.

— Я — не добрая, — отрезала Ди. Знала бы та, сколько раз по дороге в Сливду она и впрямь мечтала ее отлупить. — Но справедливая. — Не отлупила же. — А ты... — Диана снова прищурилась, вглядываясь в лицо девушки. — Что с тобой? Ты почему опять… такая?

— Какая, миледи? — Кажется, Жнеда опять перепугалась. Во всяком случае, побледнела знатно и вцепилась в несчастную косу уже воистину мертвой хваткой.