— Ну а ты? — Линетта поняла, что сидит и улыбается.

— А я — понял. — Смешок. — Лет так через несколько.

— А твой отец?

— А что отец? — переспросил Айрторн, будто его вообще удивил подобный вопрос. — Писал наставнику письма, интересовался. Отцовский долг, как-никак.

— А ты?

Его плечи дрогнули.

— Это уже похоже на допрос, госпожа сыскарь, — И вновь посерьезнел. — Век бы его не видел. Но наставник настаивал, что родственные связи нельзя рубить с плеча, и лет в тринадцать впервые отправил меня на лето домой. Мне там были не слишком-то рады, но терпели. Я же все-таки тоже Айрторн, куда от этого деться? А к этому времени наличие сына — черного мага девятого уровня стало для отца уже не позором, а предметом для гордости, и он с радостью показывал меня друзьям… — Удобно расположив голову на его плече и смотря вверх, она заметила, как Линден поморщился. — Знаешь, как дрессированную обезьянку: "Это мой сын, не бойтесь, он не опасен, зато столько всего умеет"… Хм… — Поняв, что наружу рвутся не самые лучшие эмоции, Айрторн прервал сам себя и продолжил спокойнее и бодрее: — В общем, с тех пор я стал бывать в отчем доме каждое лето. А когда мне перевалило за двадцать, мы даже стали немного общаться с братьями и сестрами. Званые обеды и ужины, балы… разговоры о погоде.

— И после последнего лета дома ты оказался здесь, — закончила за него Линетта. Она хорошо помнила письмо, полученное Ризалем от старшего лорда Айрторна.

— Это уже совсем другая история, — попробовал отшутиться Линден, но она упрямо смотрела ему в лицо.

— Не расскажешь?

Он скривился.

— Оно тебе надо?

Вежливо и правильно было бы не настаивать и не заставлять человека и дальше выворачивать перед ней душу, но Лина уже приняла для себя решение: с напарником она будет вести себя так, как хочет и как чувствует, а не так, как правильно.

— Надо, — ответила честно.

Линден скорчил гримасу и глубоко вздохнул.

— Ладно, сам начал, — пробормотал вполголоса и продолжил громче: — В прошлом году отец женился. Зимой. Я не был на свадьбе. Наставнику требовалась моя помощь в одном деле, и я не поехал. Познакомился с мачехой только пару месяцев назад. А она… — Айрторн помедлил, вероятно, подбирая слова. — Хм… А она положила на меня глаз.

— Мачеха? — ахнула Линетта.

Он скривился.

— Она старше меня всего на два года.

— И ты? — У нее не нашлось слов.

— И я, — со вздохом подтвердил напарник. — Она увивалась за мной несколько недель. Принимала недвусмысленные позы, когда я оказывался поблизости, бросала намеки словами, глазами, жестами. Знаешь… — Он опустил голову, чтобы встретиться с ней взглядом. — Вот один в один как Лукреция. Они даже внешне чем-то похожи, только мачеха лет на пятнадцать помладше.

— Поэтому ты пытаешься сбежать от Лу, когда она пытается привлечь твое внимание?

— Одна уже привлекла, — проворчал Айрторн. — В общем, когда я как-то вечером обнаружил обнаженную мачеху в своей спальне, то закрыл дверь… изнутри. — Лина молчала. — И я рад бы сказать, что она была так прекрасна и настойчива, что соблазнила меня, а я, такой бедный и доверчивый, не устоял, но…

Он снова провел пальцем по Лининой ладони, и у нее отчего-то побежали по коже мурашки.

— Ты сделал это назло отцу, — сказала она убежденно.

— Угу, — напарник не стал отпираться. — Сделал. Ну а дальше, по закону жанра, ее застали выходящей из моей комнаты. Вопли, скандал, угрозы лишить наследства…

— И? — пауза затянулась, и Лине пришлось напомнить о себе. Хотя это и было абсурдно: напоминать о своем присутствии человеку, с которым сидишь крепко обнявшись и держась за руки.

— А, да. — Линден встряхнулся. — И мы с отцом впервые от души поорали друг на друга. А потом вмешался наставник — и вот: моя временная ссылка сюда стала компромиссом.

— То есть тебя все-таки не лишили наследства? — уточнила Лина преувеличенно бодро.

Все услышанное этим вечером было для нее как обухом по голове. И это ему она сказала, что он родился с серебряной ложкой во рту и никогда не видел проблем?

— Пока нет, — в тон ей отозвался Айрторн.

— А мачеха?

Линден равнодушно пожал плечом.

— Продолжает спать с моим старшим братом. Не самым старшим, тот давно и счастливо женат. С третьим по старшинству, он все еще живет в отцовском доме.

Лина сморщила нос.

— Отвратительно, — не смогла удержаться от восклицания.

— Как есть, — вздохнул Айрторн. — Так что ты права, не было у меня никогда серьезных проблем. Не считая смерти матери, ничего особенного. Везло мне больше, чем не везло.

Лина не нашлась, что на это сказать. Ее сочувствие тут явно не требовалось — ему нужно было выговориться, что он и сделал. И ей было приятно, что смогла помочь хотя бы в этом — выслушать.

— Знаешь, — усмехнувшись, напарник снова заговорил, — не считая наставника, ты первая, кому я столько про себя наговорил.

Она поверила сразу. Чтобы вечно улыбающийся и радующийся жизни и каждому ее дню Линден Айрторн всем и каждому рассказывал о своем нелегком детстве? Нет, конечно же, нет.

— Я это ценю, — сказала Лина, крепче сжав его руку. — Правда.

Он улыбнулся, а потом прижался щекой к ее волосам. А она и не подумала вырваться, напротив, ей было тепло и уютно, как, наверное, никогда в жизни.

— Ну а ты? — поинтересовался Айрторн. — Не расскажешь мне какую-нибудь страшно тайную историю из своего прошлого?

Линетта вздохнула, набираясь смелости.

— Тебе — да.

Одна его ладонь лежала на ее талии сбоку, обнимая, вторая мягко перебирала пальцы. И последнее, чего бы Лине сейчас хотелось, это думать о том, как так получилось, и, главное, о том, как двусмысленно подобная близость могла выглядеть со стороны. Ей просто было спокойно, находясь здесь и сейчас.

— Я бредила академией, — начала она издалека. — Меня никто не заставлял и не уговаривал. После того, как в детстве определили мой уровень дара, я, как и все, прошла краткий курс обучения и правил безопасности. Но я же белая, кому я могла навредить своей силой? — Айрторн хмыкнул, вероятно, вновь вспомнив о своей несчастной служанке, и больше не перебивал. — Я могла бы не учиться, исцелять получалось само собой. Лечила родных, соседей, друзей… Хотя каких друзей? — Ее губы тронула грустная улыбка. — Приятелей. Родителям нравилось: кто-то, кто обращался ко мне за помощью, платил продуктами, вещами или услугами, кто-то — деньгами. Отец… он гордился, рассказывал всем, какая умница у него дочь, что уже с малых лет приносит в дом доход.

— Ты чувствовала вину за то, что он брал плату за твою помощь? — каким-то образом Линден снова сумел прочесть между строк.

— Угу. — Лина понурила голову, уставилась на их переплетенные пальцы, отлично видимые даже в полумраке. Это казалось так правильно и неправильно одновременно. — Я ведь тогда все равно не умела ничего серьезного, мне казалось, что нельзя брать что-то в обмен за… полупомощь.

— И поэтому ты пошла учиться?

— Поэтому, — кивнула Линетта. — И потому, что мне хотелось стать лучшей. Доказать, что мне не просто повезло с внезапно унаследованным даром, но и показать, что я сама на что-то годна. — Она помедлила и, мучительно зажмурившись, призналась: — Самой себе доказать, что не хуже других.

— Доказала? — с мягкой насмешкой уточнил собеседник.

— Да уж, доказала, — вздохнула Линетта. — Я поступила, считалась одной из лучших на потоке. А однажды нас водили в Центральный госпиталь в качестве экскурсии и практики одновременно, и я загорелась. — Она вскинула глаза к его лицу, без слов спрашивая: "Понимаешь?" Айрторн улыбнулся и подтвердил кивком: "Понимаю". — А на втором курсе я решилась и даже записалась на прием к самому главе госпиталя, к старшему целителю, и спросила, что нужно, чтобы однажды попасть к ним на службу. Мой уровень дара его устроил, и он и ответил: безупречная репутация и направление от академии. — Пришел ее черед горько усмехаться. — Так что видишь, раньше я не была такой трусихой.