Однако Тэйт явно считал по-другому и по-прежнему хмурился.

— Тебя, что ли, не прикармливал? — поинтересовалась она весело. Что-то же ему не понравилось. Обиделся?

Грегори дернул плечом и как-то совсем уж недобро усмехнулся.

— Я не женщина.

Треклятое яблоко встало поперек горла. Эль закашлялась, заводила над столом руками, пытаясь сквозь пелену выступивших слез нащупать стакан с водой.

— Держи. — Тэйту хватило человеколюбия подать ей стакан.

Все еще часто моргая и пытаясь восстановить дыхание, Эль бросила взгляд в сторону хозяйской стойки у входа: усатый возвращался на свое место. К ней на помощь, что ли, кинулся? Да быть не может!

— Он положил на тебя глаз, едва ты вошла, — сообщил Грегори, поставив локти на стол и переплетя пальцы под подбородком. — А ты еще хихикнула, когда он назвал тебя «моей дамой», прощупывая почву. — Скосил недовольный взгляд на усатого. — Смотри, как пялится.

Элинор послушно повернула голову и… поспешно отвернулась вновь, когда мужчина за стойкой ей маслено улыбнулся. Да еще и многозначительно подмигнул, лизнув край своих ужасных усов.

Боги, сколько же можно ошибаться в людях?!

Эль вдруг захотелось стукнуться лбом об стол. А лучше несколько раз — для верности.

— Я даже… — Слова нашлись не сразу. — Я даже не заметила…

Тэйт в ответ только громко хмыкнул.

Эль же тяжело вздохнула и с отвращением отставила от себя блюдце с дурацким яблоком.

— Не будешь? — тут же оживился Грегори.

И она, возведя глаза к потолку, подвинула к нему тарелку.

Несмотря на то что Элинор опять убедилась в своей чрезмерной наивности, окончание обеда прошло без каких-либо проблем. Особенно после того как Тэйт лично сходил к стойке хозяина заказать им обоим кофе. С тех пор усатый перестал раздевать ее глазами и вообще будто бы забыл о существовании приглянувшейся ему посетительницы.

Эль даже не удержалась и полюбопытствовала:

— Что ты ему такого сказал?

На что Грегори невинно пожал плечами.

— Правду. Что ты черная магичка и обожаешь проводить ночи на кладбище.

— Так уж и обожаю, — фыркнула она.

Тэйт язвительно изогнул бровь, глядя на нее сквозь белесый пар, исходящий из стоящей перед ним чашки.

— Вернуться и сказать, что я пошутил?

Эль насупилась и, отрицательно мотнув головой, обхватила ладонями свою чашку. В искусственной прохладе помещения тепло ее пузатых глиняных боков было даже приятным.

По правде говоря, когда Тэйт предложил ей где-нибудь перекусить, она напряглась. Не хватало еще, чтобы тот поцелуй на берегу заставил его иначе к ней относиться. Нет, он тот еще вредина и вообще… как там обзывала его Мэйв? «Тощая задница», точно! Но Элинор хотелось, чтобы люди относились к ней так или иначе, хорошо или плохо исключительно из-за нее самой, а не из-за каких-то внешних факторов, будь этим фактором хоть и ее собственное тело.

Вон усатый извращенец чего только стоит. До чего ж примитивная логика: покорми девушку вкусно и улыбнись — и вот она уже на все согласна. А что у нее в голове — уже дело десятое. Впрочем, чем в этой голове всего меньше, тем лучше — влезет больше еды, которая, в понимании этого типа, ключ к… Ладно, не к сердцу, зато к остальным местам любой женщины. Самоуверенный придурок, вот он кто.

Но этот вообще сделал о ней выводы с первого взгляда. А Грег… Повод у него, конечно, был, но тем не менее…

Элинор так глубоко задумалась, уставившись на узор на шторах рядом со своим локтем, что едва не вздрогнула, когда Тэйт внезапно заговорил.

— И что ты обо всем этом думаешь?

Он больше не кривлялся, не язвил и не злорадствовал. Смотрел прямо и был абсолютно серьезен.

— Про Бриэллу? — Эль сразу поняла, что он имеет в виду.

— Про Бриэллу, — кивнул Грегори.

И Элинор поджала губы, обдумывая все, что произошло прошлой ночью (кроме того поцелуя, ясное дело).

— По крайней мере, мы теперь знаем, что преступников двое, — сказала наконец, решив, что эта новость, пожалуй, самая главная.

Девочка рассказала, что вечером все было как обычно. Она переоделась в ту самую ночную сорочку, в которой ее и вытащили из моря, и легла спать. А проснулась оттого, что ей холодно. Голова кружилась, глаза слезились, а тело было словно налито свинцом и отказывалось слушаться.

Бри слышала голоса и уверена, что тех, кто находился рядом с ней, было двое. Однако в ушах бедняжки так шумело, что она даже не могла с уверенностью утверждать, мужчины это были или женщины.

Ее чем-то поили, приподнимая голову и что-то силой вливая внутрь. Противное и пахнущее болотом. Девочка теряла сознание и снова приходила в себя. Ее снова поили, и она захлебывалась.

А когда Бриэлла пришла в себя в очередной раз, никого рядом не оказалось. Чувствовала она себя по-прежнему из рук вон плохо, но нашла в себе силы встать и искать выход.

Запомнила горящие свечи (не магические светильники) и какой-то грот с невысоким сводчатым потолком. Помнила, как пахло плесенью и сгнившими водорослями, а под ногами хлюпала холодная вода.

Потом поняла, что выход из грота ничем не загорожен, но выбираться из него некуда — впереди только черное море и шар луны на черном же небе.

И Бри поплыла.

Вот только сил добраться до берега, где она смогла бы выбраться из воды, не хватило. В какой-то момент девочка потеряла сознание, а дальше очнулась уже возле Тэйта и Эль.

Где тот грот, Бриэлла не имела ни малейшего понятия. В темноте никаких ориентиров не заметила.

А гротов и пещер, как уже сказали местные, тут сотни. Сыскари, конечно же, отправились проверять их все в поисках того самого. Но все также понимали, что это займет немало времени. Плюс во время прилива тот конкретный грот может оказаться затоплен, и, возможно, местность придется прочесывать несколько раз.

Да и преступники не дураки. Если в деле замешаны маги, как предполагалось (ну а как иначе девочку пронесли через полгорода так, что никто не заметил?), то пока поднялась шумиха, у них тем более было время и возможности замести следы и очистить место от улик.

Тэйт пожевал губу, раздумывая.

— Зачем они поят их болотной водой, как считаешь?

А вот Элинор не раздумывала.

— Ритуал, — выпалила она сразу же.

Грегори прищурился.

— Ваш, черный?

И ей захотелось швырнуть в него солонкой.

— А у вас, белых, прям-таки не бывает ритуалов, да?

— Убийственных — нет.

Эль красноречиво хмыкнула, предлагая ему самому осознать абсурдность этого заявления. И дурак знает, что темным ритуалом можно спасти жизнь, например, сняв смертельную порчу, а светлым — навредить. Все зависит не от цвета магии и уж точно не от самого ритуала, являющегося всего-то строгой последовательностью действий, а лишь от исполнителя, его моральных принципов и особенно — целей.

— Ладно, права, — таки сдался Тэйт, и Элинор записала его в не совсем безнадежные упрямцы.

А что касается ритуала, то он на самом деле мог быть как черным, так и белым. Да вообще каким угодно — хоть смешанным. Что-то шло из древности и было широко известно, что-то, не будучи никогда зафиксированным на бумаге, передавалось из уст в уста от предков к потомкам, а ведь какой-нибудь энтузиаст вполне мог выдумать что-то совсем новое.

— Пока не поймем, чего он или они хотят, концов не найдем, — грустно заключила Элинор, все еще обнимая чашку ладонями.

Потом-таки спохватилась, что кофе нужно не держать, а пить, и сделала глоток. Как назло, кофе у считающего себя неотразимым усатого типа вышел таким же великолепным, как и мясо.

Тэйт, уже давно опустошивший свою чашку, побарабанил пальцами по столешнице.

— Почему Бри? — спросил, словно бы ни к кому не обращаясь.

Эль нахмурилась.

— А что Бри? — И тут до нее дошло. Черт возьми, за всей этой нервотрепкой, она действительно не обратила внимания: не девочка, придя в себя, назвала свое имя, а Грегори обратился к ней первым. — Ты ее знаешь, — добавила Элинор уже без вопросительной интонации.