После нескольких гудков трубку сняли. Знакомый голос произнёс длинную фразу по-арабски, из которой Яша уловил только «профессор Тронтон» и «Ник Боркин».

– Даже прикидываться не буду, что понял, Борька, но надеюсь, это не было чем-то похабным.

– О, Яшка, привет! – перешёл на русский собеседник. – Сколько песка утекло!

– И не говори, скоро этот песок из нас самих посыплется! Слушай, у нас сегодня открывают выставку с мумиями и приманивают на некую «Ведьму Сета». Можешь мне что-нить умное сказать про неё? И главное, интересное, а желательно о её владельце.

– Ведьма Сета, говоришь, – судя по голосу, Борька напрягся. – Это не Стоун ли, свет наш Карнаган, у вас решил вывернуть закрома?

– Ага, он самый. Я помню ту лекцию в Каире.

– Не знаю, зачем он решил сделать такой «каминг аут» с головой, учитывая всю историю его коллекции, но этого следовало ожидать. Не просто же так он заказывал дорогую экспертизу.

– Рассказывай, не томи. Да и связь-то не копеечная с вашим Занзибаром.

– Я сделаю вид, что не слышал последнюю твою реплику. Так вот, та лекция Тронтона…

– Ага, мужик своё дело знает, заслушаться.

– В общем, помимо экспертизы Тронтон получил заказ на реконструкцию внешности семейной мумии Карнаганов. Тогда же, год назад. Я, если что, тоже руку приложил – сам увидишь, красотка. Мы тогда и не знали, чью голову он нам передал. А анализ показал её близкое родство с Секененра!

– С кем?

– Ну давай, вспоминай, – занудел Борька нравоучительно, садясь на любимого конька. – Кто ржал в зале мумий про «командира с пробитой головой»? Таа Секененра Храбрый, фараон, дравшийся с гиксосами. Его так с пробитой головой и забальзамировали…

Якоб вспомнил жутковатого вида мумию в каирском музее. Череп был пробит в нескольких местах, недружелюбно улыбаясь вошедшим, а коричневая костлявая рука поверх полотна как будто пыталась оттолкнуть излишне любопытных зрителей.

Рядом с этой мумией Якобу стало откровенно нехорошо – окатило событиями, всматриваться в которые он не умел тогда, да и не хотел. Вот и пел про «командира», на нервах. А Борька обиженно цитировал Масперо[14]:

«Удар, нанесённый топором, должно быть, рассёк часть его левой щеки, выбил зубы, сломал челюсть и свалил его бесчувственным на землю; другой удар, должно быть, глубоко рассек череп, а удар кинжала или копья в правую сторону открытого лба, немного выше глаза, довершил его жизнь. Его тело, должно быть, осталось лежать там, где оно упало, в течение некоторого времени: когда оно было найдено, то уже подверглось разложению, и бальзамирование было выполнено торопливо и наспех, как лучшее из всего, что возможно было сделать…»

– Короче, Тронтон думает, что эта царевна – а имени её мы доподлинно не знаем – была не то сестрой, не то дочерью этого фараона-героя. Вот если б уцелела и мумия героической царицы… По возрасту, по моим прикидкам, я делаю ставку на дочь.

– Так, ну уже что-то.

– Ну а имя её по какой-то причине было вымарано из всех хроник.

Яша не удержался и рассмеялся.

– Да-да, я тоже фильм вспомнил, – кисло усмехнулся Борька на том конце провода. – Её историю можно реконструировать по гробнице, но эту гробницу же ещё надо найти, повторно. Кто её вскрыл, того уж с нами нет, как говорится. Тронтон много работал с материалами семьи Карнагана. Но, если я тебе начну рассказывать подробно, ты вылетишь в трубу с оплатой связи.

– Ладно, остановимся пока на царевне, дочери храброго фараона и героической царицы. Так, а ведьма-то почему?

– Ну… – Борька замялся. – Египет – он, конечно, культура мистическая, но всё ж не настолько, как мы видели в кино. Да, на её артефактах действительно встречается символика Сета, скажем так, не самого распространённого в её время божественного покровителя. И да, при жизни она красила волосы в рыжий. Это уже при Рамессидах[15] рыжий в моду вошёл – вон, лежит в Каире наш Великий, всем фараонам фараон, красивый и рыжеволосый. А во времена захвата Египта гиксосами таких ну очень не жаловали. Знак Сета, как-никак – рыжие волосы, рыжая шерсть. Знак, который она предпочитала в своей жизни подчёркивать.

– Ну а твоё личное мнение какое?

– Она вполне могла быть жрицей этого божества. А его чтили и гиксосы. Египтяне тогда, знаешь, как раз вошли во вкус почитания Амона. И если учитывать, что семья её пользовалась покровительством Амона и его же прославляла в своих победах… иметь в своём стаде такую вот «паршивую овцу», да простит меня царевна, было, мягко скажем, непрестижно. Однако ж гробничку они ей худо-бедно отстроили… Короче, Яш, ты найди время и приезжай. Будет интересно – я тебе тут такого покажу!.. Да и потрындим обо всём.

– Ага… – Якоб сосредоточенно делал заметки по ходу разговора.

– Слушай, – Боркин помедлил, понизил голос, – а может, сошлёшься больным да и не пойдёшь никуда? Не всё так ладно с этими останками… серьёзно. Коллекция из этой гробнички Карнаганам мало добра принесла. Ну и нездоровое внимание чёрных копателей к семейству Стоуна – уже притча во языцех. Здорово, видать, эти археологи кому-то в своё время дорогу перешли.

– Ну, где мы, а где чёрные копатели, – рассмеялся Яша. – У нас тут своих группировок хватает.

– Может, приедешь? А то виделись сто лет назад. Тронтон, кстати, в следующем месяце опять открытый курс будет читать. Ну, не для всех открытый, но тебя-то проведу. Пять лекций, прямо в Каирском музее! С демонстрацией экспонатов! Даже потрогать можно будет.

– Соблазнительное предложение. А пахлава и прекрасные царицы будут?

Боркин рассмеялся. Они перекинулись ещё парой слов и попрощались на том, что если Ник вспомнит ещё что-то стоящее – то перезвонит.

«Странное дело, – подумал Якоб. – Когда я дошёл до жизни такой, что звоню своим и без того немногочисленным друзьям, только если мне что-то надо от них по работе?»

На часах было без десяти одиннадцать. Приём и торжественное открытие были назначены на пять. Благо сегодня Якоб был в пальто и вполне приличном пиджаке поверх джинсов – хоть ехать переодеваться не придётся, чтобы вогнать себя в некое подобие дресс-кода.

«Может, глаза подвести, чтоб совсем за своего сойти?» – с улыбкой подумал Яша и, налив поганого кофе из редакторской кофеварки, сел дописывать анонс и готовить «рыбу».

Всё-таки интересная была история – что у Карнаганов, что у царевны… как раз из тех историй, которые касались иного слоя его восприятия. Он только-только научился жить с этим, работать, но истории не ждали и приключались с той регулярностью, с которой им нравилось.

«Надо будет и правда разузнать поподробнее…» – подумал Яша.

Отправив материал корректору, он подхватил пальто и пошёл к выходу, улыбнувшись на ходу симпатичной практиканточке. Засмущавшись, она вцепилась в папку с документами так, что побелели костяшки пальцев.

«А ты, смотри-ка, не потерял форму», – обратился Якоб к своему внутреннему эго, скармливая ему очередную порцию комплиментов.

Хотя надо отметить, что улыбнулся он не столько девушке, сколько маленькому взъерошенному существу, которое сидело на её мониторе и которое никто, кроме Якоба, не видел.

Год 2019, Москва

До музея Якоб решил пройтись пешком – дорога по Гоголевскому была приятной, тем более в такую погоду, да и мысли привести в порядок не мешало. По дороге забежал в «Старбакс» за стаканом большого капучино с ореховым сиропом.

Прохожих в центре всегда было немало – студенты, туристы. Хоть работающие сидели по офисам, и то хлеб. Сейчас на бульваре было свободно, и Якоб искренне наслаждался прогулкой по длинному острову зелени между двумя речками проезжих частей.