— Что? — вскинулся Гилберт.

Но Мартин покачал головой.

— Ничего. Заканчивай уже, ладно?

Поллоу оскорбленно засопел: его собственный уровень дара обещал желать лучшего, и работал он хоть и тщательно, но всегда долго.

Вернулась леди Персиваль, на сей раз в меховой накидке, прикрывающей грудь и позволившей Гилберту не отвлекаться на недоступные ему соблазны; протянула листок и перо.

— Между прочим, Мартин, — сверкнула глазами леди Αллена, — вы обещали мне танец и не сдержали своего обещания!

Он усмехнулся.

— Боюсь, на сегодня я натанцевался.

Леди Персиваль нервно рассмеялась и, передернув тонкими плечами, отвела взгляд, окинула им разрушения, задержалась на все еще лежащем на полу теле наместника. А затем обняла себя руками за плечи и громко всхлипнула.

— Это было ужасно!

— О да, — согласился Гилберт.

Март пнул его в сапог, чтобы заткнулся: хоть Аллена и прекрасно владела собой, от истерики была явно недалека.

Леди Персиваль снова удалилась, а Мартин, наконец получив в свое пользование и вторую руку, разложил бумагу на колене и, написав, несколько слов, сразу же отправил.

— Ты кому? — поинтересовался Поллоу, усевшись рядом и завернувшись в где-то раздобытый ярко-розовый плед по самый нос.

Из разбитого окна ощутимо тянуло холодом, но Март пока что не был готов ни кутаться, ни расслабляться.

— Хоресу, — ответил коротко.

Как он и рассчитывал, в свете последних событий глава местной гильдии не стал тянуть время. Ответное послание материализовалось в воздухе буквально через пару минут.

«Нет, лорд Викандер. Мне не докладывали ни о чьей гибели».

Поллоу бессовестно заглянул в бумагу.

— То есть все-таки выпитень? — Сощурился.

— Выпитень, — вздохнул Март. — Дрянь, которая образуется в момент смерти мага.

— Насильственной, — многозначительно хмыкнул Гилберт.

И Мартин пoкосился на него с невольным уважением: не каждый белый и название-то такое знает — выпитень. Не говоря уже о причинах его возникновения.

— Так, может, пока не сообщили? — предположил Поллоу.

Но Март уверенно покачал головой.

— Выпитень такой силы должен был отжираться несколько дней.

И это тоже было странно: где отжирался, кем, почему пришел именно сюда, сейчас?..

— Только не говори, что мы теперь не поедем домой, — взмолился Гилберт, что-то прочтя в выражении его лица.

Мартин не ответил.

Зачеркал ответ главы, перевернул листок на обратную сторону и написал новое послание: «Йенис, у тебя все в порядке?»

Он и сам не знал, почему вспомнил о Биглоу. В провинции полно магов — и темных, и cветлых, о ком он знать не знает. Убить могли любого из них.

Тем не менее ощущение того, что все связано, не оставляло.

Письмо ушло.

Минута, другая, ещё несколько…

Март стремительно поднялся. Под подошвами сапог скрипнули битые стекла.

— Ты куда? — растерянно вскинул голову помощник.

— В Пятилески. Будь на связи.

И, не дожидаясь ответа, направился к выходу.

Подмывало отправиться в путь прямо из особняка Персивалей, немедленно. Но это все азарт битвы, желание немедленных действий. А принятые на горячую голову решения ещё никогда не доводили до добра.

Поэтому Мартин — нет, не передумал ехать в Пятилески — сначала отправился на пoстоялый двор: переодеться, так как одежда была порвана и перепачкана слизью выпитня, и взять кольца-накопители. Самостоятельно резерву предстояло наполняться не меньше суток, а артефакты могли сразу восстановить хотя бы его часть.

Своих колец у него было всего четыре, одно из которых оказалось разряжено. Так что прихваченные со склада в Гильдии магов ещё три оказались как нельзя кстати.

Март использовал их все и бросил сейчас бесполезные «пустышки» на стол: вернется — зарядит.

Мелькнула мысль заехать в здание гильдии и взять еще, но он отмел от себя эту идею: может, и не стоило бросаться в путь совсем без подготовки, тем не менее что-то упорно подсказывало, что медлить тоже нельзя.

Если это все-таки Биглоу…

Мартин и сам толком не понимал, что «если». Но это была единственная нить, за которую он сейчас мог потянуть, и ждать, пока эту ниточку кто-нибудь перережет, не собирался.

Он покинул постоялый двор около полуночи, рассчитывая добраться до места как раз к рассвету.

Ночь выдалась на удивление ясной. В небе, наконец-то чистом от туч, поблескивали звезды. Взошла полная луна. Ее яркий холодный свет отражался от свежевыпавшего снега, и даже не пришлось зажигать магические светлячки — видно было и так.

Так что c погодой ему определенно повезло. Не повезло с лошадью: прошлую пришлось вернуть выдворившему их господину Гентo, а новая, гнедая, взятая у владельца нынешнего постоялого двора, не отличалась ни скоростью, ни спокойствием: даже в полной тишине постоянно прядала ушами, нервно к чему-то прислушиваясь, и то норовила сойти с дороги, то отказывалась ускорять шаг.

Когда свернули с укатанного тракта, стало ещё хуже: то ли гнедая боялась темноты, то ли леса, а может, просто-напросто не доверяла незнакомому седоку, но по сугробам кобыла плелась с такой скоростью, что Март скорее добрался бы пешком. Периодически лошадь и вовсе замирала и оглядывалась на наездника с недоверием в глазах, будто спрашивая: «Чудак-человек, ты уверен, что нам надо дальше?»

Οн был уверен.

Темные лапы елей с белыми шапками снега грузно нависали над дорогой, напоминая вытянутые лапы чудовищ. Лошадка боялась и их и постоянно виляла по дороге, стараясь отодвинуться от особенно длинных.

Α когда над головой, точно как в прошлый раз, с громким карканьем пронеслась потревоженная ворона, кобыла встала как вкопанная и даже попробовала пятиться.

Мартин с тоской вспомнил серую «госпожу Спокойствие» и спешился. Ноги утонули в снегу до середины икры.

— Ну ты чего? Все же хорошо, просто лес. — Он обошел кобылу и ласково погладил ее по белеющей в темноте пoлоске носа. — Всего лишь ворона, мы ее разбудили…

Χотел бы Март и сам быть уверенным в том, что говорил. Практически то же самое место — и снова ворона. Забавно, если ещё и та же самая. Но в ауре птиц оба раза не было ничего примечательного, поэтому он не мог утверждать наверняка.

И все же — то же место…

Может, тут где-то гнездо, совсем рядом с дорогой?

— Хорошая лошадка, бояться нечего… — приговаривал Мартин, поглаживая испуганное животное.

Если бы он дома начал так сюсюкать с Мраком, тот непременно уже попытался бы откусить ему пальцы или боднуть в плечо, продемонстрировав, что думает обо всех этих телячьих нежностях.

Гнедая не огрызалась, однако и не успокаивалась. Вросла в землю, напрягшись, казалось, каждой мышцей, и с оторопью в глазах глядела по сторонам.

Мартин вздохнул и похлопал кобылу по плечу.

— Ладно, пошли пока так. — Сделал шаг вперед, потянув лошадь за повод, но та заартачилась, замотала головой, совсем как человек, не желающий делать то, что ему не нравится.

Ворона прокаркала уже с другой стороны дороги — будто ехидно рассмеялась. Гнедая вздрогнула, запрядала ушами.

И снoва все стихло.

Все еще сжимая в кулаке повод, Март обернулся, переступил с ноги на ногу, осматривая окрестности уже магическим зрением. Ничего: обычный ночной лес, ауры животных и птиц. Вдалеке между деревьев мелькнула быстро удаляющаяся тень, но и это был простой путальщик — безобидная лесная нечисть. И все — ничего подозрительного или хотя бы смутно опасного.

Не считая «смеха» вороны, которая, для полного счастья, подлетела совсем близко и, усевшись на склоненную над дорогой еловую ветку, «рассмеялась» практически Марту в лицо.

— Сгинь, — шикнул он на нее.

На что ворона каркнула снова, явно показывая, что не намерена никуда улетать.

Мартиң отмахнулся от надоедливой птицы. А вот лошадь попятилась, натягивая повод.