— Дело молодое, чего уж. Дорогая невеста, — окликнул он совершенно растерявшуюся Жнеду, — пожалуйте со мной, я расскажу вам, как правильно просить благословения богини в первую брачную ночь.

Та торопливо закивала, а Марко поморщился — идею молиться в постели он явно не поддерживал.

— Миледи, — пискнула Жнеда, пробегая мимо нее и на ходу присев в какой-то вольной вариации книксена.

— Сюда-сюда, — поманил ее рукой круглый жрец и, стоило той подойти, продолжил преувеличенно громко: — Помните, милая, что Богиня плодородия слышит лишь те молитвы, которые…

— Какой отзывчивый, — прошептала Диана, подойдя к Марко ближе.

Мало того, что жрец отошел и принялся читать лекцию громче необходимого, чтобы не подслушивать и дать им поговорить, так он еще и повернулся спиной и теперь своей массивной фигурой закрывал от них невесту.

— Ди, что ты делаешь?

Она отвлеклась на спину священнослужителя, поэтому едва не вздрогнула от этого вопроса, заданного спокойно, но твердо.

Диана вскинула к нему глаза.

Смотрел Марко соответственно своему тону — серьезно и немного снисходительно, словно взрослый, который поймал ребенка за шалостью, но не хочет этого малыша ругать, а пытается объяснить.

Ди криво улыбнулась и пожала плечом.

— Я пришла сорвать твою свадьбу.

— Я пришла сорвать твою свадьбу.

Они стояли напротив друг друга, близко, очень близко, качнись кто из них вперед — и уперся бы грудью в другого.

Но никто из них не шевелился. Оба замерли, глядя друг на друга, словно статуи с живыми глазами.

Марко очнулся первым, выдохнул и немного отстранился, сжал пальцами переносицу, на миг зажмурившись.

— Ди, это не смешно.

— А я и не смеюсь.

Он уронил руку вниз, снова впился глазами в ее лицо. Его собственное тут же вновь приняло выражение взрослого, беседующего с неразумным ребенком.

— …Должен заметить, что коленопреклоненная поза при молитве играет не последнюю роль... — продолжал преувеличенно громко вещать жрец.

— Ди, не глупи. Все решено. Ты только сделаешь хуже.

— Тебе? — спросила она серьезно.

Марко закатил глаза.

— Да при чем тут я? — И его возмущение выглядело очень искренним. Себя он в расчет в этой ситуации, похоже, вообще не брал. — Себе, Жнеде. Куда она с малышом, если леди Гарье вышвырнет ее вон? А ты? Тебе же достанется Сливда. Не гневи тетку, надо подождать-то какие несколько лет.

— Или десять, — не согласилась Диана.

— Или десять, — Марко не стал отрицать и такую вероятность. — Но ты получишь то, чего хочешь. Много больше, чем ожидала или рассчитывала.

— А ты? — снова спросила Ди.

— Да я-то тут при чем?!

— ...Но не нужно забывать и о чистоте не только тела в брачную ночь, но и души... — все еще проповедовал священнослужитель.

Жнеда иногда что-то тихо лепетала в ответ, но ее слов за зычным голосом жреца было не разобрать.

— А что, если при чем? — с вызовом уточнила Диана, вскинув подбородок. — Что, если при всем?

— Ди, — предостерегающе попросил Марко.

Но нет уж, она не собиралась идти на попятный.

— ...Но главное, чтобы вы и ваш супруг помнили: продолжение рода — дело богоугодное…

— Послушай меня, пожалуйста, — сказала Диана, а потом-таки качнулась вперед и взяла его за руки. К счастью, играть в недотрогу Марко не стал и сразу же сжал ее пальцы в своих. — Я не собираюсь тебя ни в чем убеждать и тем более уговаривать, — продолжила она. — Но, прошу, выслушай то, что я хочу сказать.

— Говори.

Такое простое, короткое слово, очень логично подходящее к тому, о чем она, собственно, и просила. Тем не менее после него все другие слова перемешались в голове и застряли в горле.

Диана сглотнула, облизала пересохшие губы, решаясь...

— Я люблю тебя, — сказала твердо.

Никто из них не говорил о любви, ни разу. Прямым текстом — никогда. Один-единственный раз, в трактире в Иволге, Ди в истерике заявила, что влюбилась в него. Но влюбленность — не любовь. А истерика есть истерика. И Марко уж точно не ожидал сейчас такого признания — побледнел и неосознанно сжал ее пальцы чуть крепче.

— Дай мне договорить, — попросила Диана, видя, что он собирается что-то сказать в ответ. — И да, — она усмехнулась и сама поняла, что это вышло чересчур нервно, — я уверена, что ты меня тоже любишь.

— Ди...

— Не перебивай! — Она не выдержала, отвела глаза, уставилась в угол из светлого, совсем свежего дерева. — Насчет Жнеды я написала матери моей подруги. Леди Викандер — женщина очень великодушная и очень влиятельная. Если она пообещала что-нибудь придумать, она придумает — леди Викандер всегда держит слово. А что касается меня... — Диана повела плечами. В помещении без окон с искусственным освещением и чадящей в лампадке свечой было тепло и душно, но ей вдруг, наоборот, сделалось холодно. — Я знаю, что тетка меня не простит. Я осознаю, что Сливда достанется Себастиану, а мой отец, возможно, отречется от меня сразу же, как только узнает о том, что я сделала. Но я не брежу и не сошла с ума. — Она все-таки опять подняла к нему глаза. О сколько эмоций было в его ответном взгляде! — Мне не нужны деньги. Мне не нужна столица. И выгодный финансово или политически брак мне не нужен. Я хочу быть с тобой. Я не хочу без тебя. Детей от тебя хочу. Засыпать и просыпаться с тобой хочу.

Он поморщился, покачал головой.

— Ди, у меня ничего нет.

— Я понимаю.

— Что ты понимаешь? — А вот теперь Марко начал злиться, даже легонько встряхнул ее руки, за которые все еще держал, словно хотел встряхнуть всю Диану, чтобы наверняка поставить ей мозги на место. — Я раб, ты помнишь? Собственность леди Гарье. А после ее смерти стану собственностью твоего кузена. Даже если тетка позволит тебе остаться, она может в любой момент вышвырнуть тебя из господского дома.

— И пускай, — спокойно согласилась Ди. — Ты же не можешь жить в этом доме, значит, я тоже. А до смерти тетушки все еще можно изменить. У меня есть влиятельные друзья. Но нужно время. Если не на леди Гарье, то на Себастиана найдется управа. А, если ты будешь свободен, мы сможем уехать.

Он криво улыбнулся.

— Я уже молчу, что мне претит идея бросить людей, которые от меня зависят. Но даже если так — на кой шиш?

Она мотнула головой.

— Ты будешь работать, я буду работать. Устроюсь в Гильдию магов. Я уже многое умею, я научусь.

Теперь Марко смотрел на нее таким же взглядом, каким смотрела Глашира на Яниса, говоря, что он родился свободным и все пути для него открыты. Открыты, да по факту заперты...

— Ты возненавидишь меня через пару лет жизни в таких условиях, — сказал он до того убежденно, что ей захотелось его ударить.

— Не смей решать за меня, — прорычала Диана, теперь тоже встряхнув его руки. — Я для себя все решила. Решай за себя. Хочешь жениться на Жнеде — я уйду. Не нужна тебе — уйду. Но не смей жертвовать собой ради якобы моего счастья!

— ...Но и забывать про посещение храма супругам ни в коем случае не стоит!.. — бедняга жрец уже надрывался во все горло.

А Марко вдруг шумно выдохнул и преодолел разделяющие их полшага. А затем, наплевав на присутствие жреца и Жнеды поблизости, крепко обнял Ди, зарылся лицом ей в волосы, прижимая ее к себе.

— Я люблю тебя.

— Значит, мы будем бороться, — прошептала Ди куда-то ему в шею и обнимая крепче, так крепко, что даже стало больно рукам.

— Но если леди Гарье решит женить меня на ком-то еще...

— Ты будешь отказываться.

Он фыркнул.

— Естественно буду. Меня волнует, ты-то вынесешь последствия моих отказов?

Диана нахмурилась и чуть было сдуру не спросила, при чем тут она. А сообразив, прикусила язык. О да, Ди прекрасно помнила, как леди Гарье может наказать раба, нарушившего ее приказ. И прикажет та пороть или миловать — зависело только от ее настроения.

Тут Марко был прав: если он уверен, что выдержит, то она точно не перенесет, если ему снова предстоит идти под кнут по ее вине.