– Или же мёртвые недовольны вторжением, – мрачно ответил второй. – Не по себе мне тут. Как будто они оттуда смотрят… и осуждают.

– Ну, тогда порадуйся, что в некрополь послали не нас, – натянуто рассмеялся третий. – Кого мы хоть ищем-то, чтоб их?

– Девчонку с собакой.

– Да тут кого ни возьми – все с собаками! И сдалась же она нашей мудрейшей заднице…

– Ты потише давай, у него везде уши.

– А правда, зачем ему?

– Говорят, изменница. Да пёс её знает, в общем. Сказано найти – мы вопросов не задаём.

– Псы-то тут, может, и знают, да только не скажут.

Смеясь, солдаты удалялись. Шепсет перевела дух. Нахт чуть сжал её руку.

Через некоторое время снова раздался тихий свист, как в храме. Рыжеволосый почти бесшумно спрыгнул с крыши, быстро пересёк улицу и присоединился к ним.

– Плохо дело, нашли мою лодку.

– Может, всё же попытаем счастья на ладье чати? – предложил Нахт.

– Ну, нет. Лучше уж возьмём одну из местных.

– Ты что, собрался красть? – тихо возмутился меджай.

– А ты предлагаешь пересекать Итеру вплавь? – невинно спросил рыжеволосый. – Боги любят щедрых людей.

– Мы вернём обязательно, – успокоила Шепсет Нахта, а заодно и себя саму. – Просто позже.

Уже вместе они перебрались через ограду. Хека каким-то образом уже оказалась на той стороне и ждала в тени дома, на крышу которого только что взбирался рыжеволосый.

Теперь уже у них не было выхода, кроме как направиться ближе к пристани, где можно было позаимствовать одну из рыбацких лодочек. Шепсет вела их к самому дальнему краю причала, где можно было хотя бы надеяться затеряться среди больших ладей.

У берега собралась большая толпа – воины, невольные гости города, недовольные торговцы, местные, пришедшие поглазеть, раз уж кругом царила суматоха. Повсюду горели факелы, и даже на борту некоторых ладей покачивались масляные светильники. Взгляд Шепсет заметался – она больше не знала, куда идти. Рыжеволосый вскинул руку, показал на пару тростниковых лодочек, жавшихся к борту ближайшего воинского судна. Одного из тех, кто перекрывал причал.

– Там проскочим, – шепнул он и проскользнул вперёд.

Но когда Шепсет и Нахт поспешили следом, удача изменила им.

– Стойте! – окликнули сзади. – Покидать город запрещено!

– Немедленно возвращайтесь на пристань!

Нахт замедлил шаг, развернулся, сбрасывая щит со спины.

– Беги, – бросил он, разворачиваясь навстречу спешившему к ним отряду.

С ужасом жрица поняла, что он действительно собирается остаться.

– Нахт, нет!

Цепкая рука схватила её за запястье.

– Быстро к лодке, – приказал рыжеволосый, утаскивая жрицу за собой.

– Я не могу оставить его!

– Хочешь, чтобы всё было зря? – прошипел он. – В лодку!

Хека замешкалась, не поспешила за своей подопечной.

– Бросай оружие! – раздалось за спиной. – Мы не хотим проливать кровь попусту.

Нахт молчал. Жрица знала, какое у него в этот момент выражение лица и как упрямо горят глаза. Знала, что он будет стоять до конца.

Рыжеволосый буквально втащил Шепсет в лодку, толкнул на дно, набрасывая сверху каких-то тряпок.

– Моя собака, – выдохнула она.

– Твоя не-собака позаботится и о себе, и о меджае.

Оттолкнув лодку от берега, он направил её к середине реки, и та тихо заскользила между высокими бортами суден. Когда их заметили с ладей – беглецы уже успели отплыть довольно далеко.

– Пригнись, – приказал рыжеволосый, упал на дно лодки рядом, прикрывая девушку собой. – Не высовывайся.

Шепсет зажмурилась. Слышала, как засвистели стрелы – подожжённые стрелы, судя по шипению, с которым некоторые из них падали в воду. Её спутник обрывисто шептал не то молитву, не то заклинание, перебирая мешочки на поясе.

Когда несколько стрел всё же воткнулось в их тростниковую лодку, пламя занялось почти мгновенно. Рыжеволосый вскинул руку, выбросив вперёд горсть… песка?

– Плоть от плоти Сета, повелителя пламени, – прошипел он, запечатывая заклинание.

Шепсет распахнула глаза, глядя, как пламя сорвалось с лодки, понеслось над водой причудливой птицей, распахнувшей крылья. Изумление воинов на ладье было, похоже, не меньше – они даже перестали стрелять.

Рыжеволосый, не мешкая, грёб к середине реки, направляя их чуть обгоревшую лодку всё дальше от острова. Огненная птица врезалась в ладью, осыпаясь искрами, охватившими паруса. На борту началась паника – кто-то пытался тушить, кто-то уже прыгал в воду.

Шепсет неотрывно смотрела на Хэр-Ди. В зареве огней город будто бы горел. Отсюда она видела возвышавшиеся над домами стены родного храма. И казалось, она чувствует пронзительный взгляд, устремлённый к ней от врат. Словно расстояние вдруг сократилось, и она увидела Верховного Жреца, стоявшего в конце тропы процессий, между последними статуями шакалов. Он казался безликим, как воины из её снов, но в отличие от них, не был слеп. Видел её сквозь всё, как и она его, и его губы шептали слова проклятия.

Охотник боялся её и потому так стремился уничтожить.

Страх парализовал Шепсет. Предчувствие беды было ясным и ощутимым. Она не слышала голос своего спутника, а перед внутренним взором проносились образы падения её храма.

В следующий миг острая боль пронзила ей грудь чуть ниже плеча. Жрица захлебнулась дыханием, чувствуя металлический привкус крови на губах. Закашлялась, не в силах вздохнуть, словно что-то пробило Шепсет навылет.

Рыжеволосый тряс её, что-то говорил, но мир перед глазами темнел.

И когда из этих теней поднялась её Богиня, великолепная Псоглавая, осенявшая души своей милостью, Она, вставшая на защиту, тоже оказалась повергнута. Обезглавлена, павшая расколотой статуей у своего алтаря…

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Ими

Абджу удалось покинуть до того, как её сумели связать с произошедшим в катакомбах. К счастью, жрецы Усира были слишком увлечены неким их высокопоставленным гостем, в котором Ими узнала опального чати, верного сторонника прежнего Владыки. Доносить она никому не стала: у неё были другие дела. Зато поняла, кто всё это время покровительствовал Шепсет – помог сбежать из Уасет и укрывал её позже.

Ими знала, куда собачья жрица наверняка направится далее. Для этого даже не нужно было обращаться за помощью к Богине.

Конечно же, в своё логово, в Хэр-Ди – родной храм, о котором в жреческих кругах теперь ходили самые мрачные слухи. Поговаривали, что новый Верховный Жрец Амона объявил культ неугодным Богам. И поползли слухи, что Инпут – лишь незначительная грань, тёмный аспект шакалоголового Инпу, слишком близко стоящий к Исфет. Устаревший, ненужный, нуждающийся в постоянном пригляде более могучими культами. Ведь все их тайны и проклятия уже принесли свои плоды и достаточно вреда причинили самому Владыке.

Так уж складывалось, что маленькие культы и даже те, что прежде были могучими, растворялись в более сильных. Менялись эпохи, менялись люди, и менялась власть. Иные Боги выходили на свет. Ведь разве мог кто-то представить когда-то, что культ Амона затмит культы Усира или Ра, властвовавшие в эпоху древних? А культ Сета, то угасавший, то объявленный вне закона, то возрождавшийся снова? Да и мало ли таких было, понемногу приходящих к забвению или чтившихся в совсем небольших общинах, с памятью о былом величии. Целый сонм Богов охранял Обе Земли, и у каждого была своя роль. Иногда эти роли менялись или даже объединялись.