— Сложно уйти от того, кому благоволит сам король.

— А отец?

На сей раз Амелия зажмурилась до цветных кругов перед глазами. Зачем? Зачем он задает такие вопросы? Какая ему разница, как она жила прежде?

— У него было больное сердце, — ответила глухо, все ещё не открывая глаз.

Ничего более откровенного она не говорила никому и никогда. Должно быть, стоило возразить, защитить репутацию, и свою, и своего покойного мужа. Должно быть… Не стала.

— Повернешься? — последовал следующий вопрос.

Больше всего хотелось ответить «нет», но она пересилила себя, обернулась и даже нацепила на лицо фальшивую и, кажется, кривую улыбку.

— Уже лучше, — Рэймер улыбнулся в ответ. Он лежал, подставив согнутую в локте руку под голову, и смотрел на нее. Затем поморщился. — Опять начинает жечь, — кивнул на свою ногу. — По-моему, пора убирать.

Мэл тут же оставила уборку столика и шагнула к нему. Убрала ткань, внимательно осмотрела место ожога: кожа, как и вчера, покраснела, а аура вновь заволновалась, словно речная гладь воды, в которую бросили камень.

— Очень болит? — уточнила, аккуратно касаясь пальцами кожи.

— Нет, — явно соврал, но она не стала настаивать. Достаточно с них на этот вечер откровенности.

— Думаю, сегодня мне следует ночевать у себя, — сказала Амелия, отходя.

Рэймер тут же сел и опустил брючину.

— Кстати об этом. — Мэл вопросительно приподняла брови. — Пока моя сестра будет гостить тут, нам лучше ночевать вместе. Не стоит давать Гидеону почву для размышлений.

Вспомнив, как Глава СБ советовал ей добиваться информации через постель, Амелия кивнула, соглашаясь.

— Только на этот раз я буду на диване, — сказала упрямо.

Он скорчил в ответ гримасу, но спорить не стал, очевидно, решив отложив возражения до дня непосредственной ночевки.

— Присядешь? — кивнул на сиденье возле себя.

Она покачала головой.

— Уже поздно.

— Боишься меня?

От этого прямого вопроса Мэл опешила. Потом неожиданно для себя рассмеялась, покачала головой.

— Нет. — И правда ведь не боялась. — Но мне пора.

— Поедешь со мной утром на прогулку?

Она уже шагнула к двери, обернулась.

— Поеду.

Он улыбнулся в ответ.

* * *

Ветер развевал гриву Гнеды и верхнюю юбку Амелии, бил туго заплетенными косами по спине, запечатывал пылью рот, но все равно хотелось смеяться. Как же она, оказывается, соскучилась по седлу и скорости. Весело, свободно — как в детстве.

Мэл придержала кобылу, но, к ее удивлению, сегодня спутник догнал их с Гнедой довольно быстро.

— Не болит? — Она бросила взгляд на его колено. Если после первой процедуры аура в том месте зашевелилась и к утру вновь успокоилась, то после вчерашнего осталась взволнованной, и Мэл очень хотелось верить, что это добрый знак.

— Сейчас почти нет.

Он улыбнулся, Амелия улыбнулась в ответ. Ей все еще хотелось скорости и ветра, но также она понимала, что они только-только начали лечение и перетруждать ногу ее пациенту точно не следует. К счастью, Монтегрейн тоже это понимал, не обманываясь временным облегчением.

Двинулись шагом. Сперва он ехал впереди, а когда ширина дороги позволила, Мэл сама догнала спутника и поровняла Гнеду с Джо. Черный конь заинтересованно покосился на соседку, но, не получив ответного интереса, обиженно отвернулся.

— Расскажи мне о Луисе, — попросила Амелия.

Монтегрейн усмехнулся, пожал плечами.

— Обычная младшая сестра. Шумная, не в меру любопытная, иногда капризная и очень настойчивая, — тем не менее в его тоне прозвучала неприкрытая теплота. — Попортила мне в юности много крови.

— Например? — весело поинтересовалась Мэл, у которой не было ни младших, ни старших братьев или сестер.

— Например, когда застала свою гувернантку, выходящей из моей спальни, и сдала меня отцу.

— О-о! — Таких подробностей Амелия не ожидала. — Сколько ей было?

Монтегрейн укоризненно покосился в ее сторону.

— Не спрашивал, но не меньше тридцати. Вполне себе самостоятельная взрослая женщина, никакого растления малолетних.

Мэл не выдержала и рассмеялась.

— Не гувернантке, — простонала сквозь смех. — Луисе.

— А-а. Пятнадцать. Мелкая предательница.

Учитывая, что Луиса была ровесницей Амелии, то та младше брата на четыре года, а значит, юному совратителю гувернанток было тогда девятнадцать.

— И что отец?

Рэймер поморщился.

— А отец отчего-то решил, что я не пропускаю в доме ни одной юбки, приплел сюда каких-то горничных, которых, кстати, поминал мне до конца своих дней, и уволил весь молодой персонал дома, заменив их старушками. А их, видимо, тоже предупредил, что сын у него с придурью, и те еще полгода смотрели на меня с опаской…

— О боги! — Мэл уже хохотала в голос, представив себе эту картину.

— Очень смешно, — Монтегрейн сделал вид, что обиделся, однако она прекрасно видела, что ему самому весело. — А тот случай с гувернанткой вообще был впервые, когда я приблизился к кому-то, кто работал в нашем доме. Так что обвинили ни за что.

Подавившись собственным смехом, Амелия закашлялась так резко, что даже Гнеда обеспокоенно обернулась. Мэл успокаивающе погладила лошадку по холке. Джо просто неодобрительно покосился на шумную наездницу.

— Ты жива? — участливо и в то же время ехидно уточнил спутник, когда она продышалась.

— Жива, — отмахнулась Амелия, все ещё чувствуя некий азарт от их разговора. — А что стало с той гувернанткой?

На лице Рэймера явственно читалось: а что с ней могло стать?

Он дернул плечом.

— Уволили, конечно. Мне потом пришлось содержать ее целых два месяца, пока она не нашла себе новую работу. Удружил папочка.

Мэл удивленно вскинула голову.

— Что? — в свою очередь не понял Монтегрейн.

— Ничего. — Амелия покачала головой. — Поехали уже назад? Не стоит перетруждать твою ногу.

Рэймер глянул на нее как-то странно, но спрашивать ничего не стал.

Кивнул и повернул Джо по направлению к дому.

4,5 года после начала войны

Поместье Грерогеров

Южный округ, Мирея

Отец сидел на диване в гостиной, обложившись доходными книгами. Одна из них лежала распахнутой на журнальном столике, оттеснив чашку с давно остывшим недопитым чаем на самый край.

Лорд Грерогер щурился, вглядываясь в графы с цифрами, придерживая пальцем непривычные ему очки на переносице. Недавно его зрение значительно ухудшилось, чего, по его утверждению, не случалось ни с кем в роду. Мэл с трудом удалось уговорить отца согласиться на очки, как простому смертному, не владеющему даром. Но те до сих пор доставляли ему дискомфорт и только напоминали о магической увечности в сравнении с могущественными предками.

Вошедшая Амелия аккуратно прикрыла за собой дверь, чтобы не отвлекать отца от важных дел, и попыталась тихонько проскользнуть к лестнице за его спиной. Не удалось. То ли у лорда Грерогера был такой отменный слух, то ли она все же не сумела быть достаточно осторожной.

— Мэлли! — воскликнул отец, повернувшись к дочери вполоборота, и та сделала вид, что и не думала прятаться, подошла к дивану. Лорд Грерогер снова вернул сползающие по переносице очки на место, нахмурился. — Ты неважно выглядишь.

— Устала. — Она выдавила из себя улыбку.

По правде говоря, ноги подрагивали. За сегодняшний день Мэл ни разу не присела, не говоря уже об отдыхе или обеде. Тем не менее аппетита не было, и, если бы отец не заметил ее, она бы с удовольствием закрылась в своей комнате и легла спать пораньше.

Однако суровый взгляд лорда Грерогера не смягчился.

— Присядь-ка, — отец похлопал по дивану возле себя и переложил одну из толстых книг в потертой кожаной обложке подальше, освобождая ей место.

Амелия вздохнула, но подчинилась. Не хотела расстраивать отца. Его здоровье сдавало все сильнее, и страшно было подумать, что бы с ним происходило, если бы не фамильная способность к самоисцелению. Увы, резервы организма не бесконечны даже с магической подпиткой.