— Дима, — ответил он.

— Дмитрий, как ты относисся к Демидову? — решил я зайти издалека.

— А тебе какое дело? — буркнул он в ответ.

— Интелесно твоё мнение, — улыбнулся я.

Дима посмотрел в сторону смеющихся демидовцев.

— Да урод он натуральный, — ответил он. — Только с толпой и может нападать. Они постоянно игрушки забирают.

— Если к нам присоединисся, никто и ничего не будет забирать, — серьёзно сказал я. — А завтра принесу тебе новую модельку.

У Димы тут же заискрились глаза.

— Ты не шутишь? — недоверчиво спросил он.

— Я говолю сер-рьёзно, — я продолжал пристально смотреть в глаза пацана и протянул руку. — Ну, согласен?

— А давай, — Дима протянул свою, и мы обменялись крепким рукопожатием. — Я с вами.

— Пошли тогда к нам, — махнул я ему.

Когда мы подошли с Димой к Мишке, они поздоровались друг с другом.

— Как ты это сделал? — тихо спросил у меня Миша, когда мы отошли к стенду.

— Главное — подход, др-рузисе, — оскалился я.

А Мишка почесал затылок. Видимо, начал представлять, как я отпускаю ему щелбаны.

Затем мы позавтракали, причём уже цивильным омлетом с гренками, а не какой-то плохо сваренной манкой. А потом вышли на площадку.

В течение дня, с перерывом на обед, я переманил почти всех неййтральных на свою сторону. После Димы к нам перешёл долговязый парень, Лёха. У него тоже отбирали игрушки, и я ему пообещал ещё одну машинку.

Да, это не ясельная группа. Здесь уже конфетами не подкупишь. Требования гораздо выше. Но для меня это мелочёвка. Всё равно я не играю в эти машинки. А здесь — лишь для вида и ради коммуникации с социумом.

Затем к нам примкнули две девчонки. Их я приманил защитой. Мы пообещали вчетвером, что их никто не посмеет обидеть. А если что и начнёт происходить — порвём любого, как тузик грелку.

Остался лишь один нейтральный парень, на которого уже насел Демидов. Ещё бы. Этот засранец всё видел и понимал, что у меня вполне получается собирать отряд.

Но паренёк не сдавался и в итоге отбился от агрессивного княжеского сынка. Продолжая оставаться в нейтральной позиции. Но это до поры до времени.

Итого — мой отряд насчитывал шесть вполне боеспособных единиц, включая нас с Мишкой.

Больше ничего особенного не произошло за день.

А вечером меня забрала маман, переговорив с глазу на глаз с Леной.

Через пару минут я, довольный и счастливый, направился на выход из «Сказки». Сегодня выдался хороший денёк, если не обращать внимания на этот сраный выговор.

Поместье Смирновых, сразу после садика.

Маман всю дорогу молчала. Только когда наше такси зарулило к поместью и въехало на территорию, она тихо обратилась ко мне:

— Серёжа, постарайся держать себя в руках. Ты так старался, сдавал этот экзамен. Не хватало, чтобы…

— Мама, я уже понял всё, — перебил я её. — Больсе так не буду.

— Ну и славно, я знаю, — поцеловала она меня в щёку и тут же стёрла след от губной помады. — Просто иногда можно не обращать внимания на тех, кто пытается тебя поддеть.

Ну ты скажешь тоже. Если на Колю Демидова не обращать внимания, так он и на шею сядет. С каждым разом всё больше и больше начнёт поливать словесными помоями. Такие понимают лишь язык силы.

Но теперь я буду действовать по-другому. Вариантов — море. Притом ужик в живом уголке заскучал. Вот и прогуляю его немного.

— Спасибо, — маман расплатилась с таксистом, а затем мы вышли возле дома.

Автомобиль, фырча, поехал прочь. Мы же поднялись по ступенькам.

Зашли в дом, и нас встретил встревоженный батя.

Впервые его таким вижу.

— Вань, ты ж на работе должен быть, — растерянно пробормотала маман. — Случилось что?

— Получилось вернуть раньше, — ответил батя нестройным голосом. — Но тут дело не в этом. Разувайтесь и пойдёмте… что-то покажу.

Я тоже начал переживать. Неужели монстрик что-то натворил? Батя бы не стал паниковать по пустякам. Значит, что-то действительно произошло из ряда вон выходящее.

Мы с маман прошли в мою детскую, и я увидел раскрытую дверцу манежа, которая болталась на одной петле.

— Серёга, в общем, мы с Захарычем всё облазили. Не можем найти твоего монстра. Он вырвался из манежа и… скорее всего, он убежал, сынок.

Ничего себе! Этого мне ещё не хватало.

Мы ещё раз прошлись по комнатам. Но так и не обнаружили монстрика.

Неужели он и правда сбежал?

Хотя нет, связь между нами сияла ярче, а это значило только одно — он где-то рядом.

— Это… проверил сарай, гараж, в саду полазили с Ираклием, — появился на пороге Захарыч. — Как сквозь землю провалился этот ирод.

— Он не илод, — нахмурился я.

— Ой, конечно, не ирод, — залепетал Захарыч, увидев, как батя показал ему кулак. — Питомец Серёжин, да… Ну так вот… питомца нигде нет. По светлу ещё пройдёмся, сейчас уже темнеть начинает, плохо видно.

А я слушал вполуха Захарыча и ещё раз прошёлся по комнатам. Маман на кухне сидела за столом с пышкой, и они тревожно говорили о моём монстре. Опять охали-ахали. Их не переделаешь, в общем.

— Ну что, нашли, Серёжа? — спросила меня маман, когда я появился возле них и начал открывать шкафчики внизу.

— Не, — задумчиво ответил я, продолжая поиски.

— Не расстраивайся, обязательно найдётся, — ответила пышка.

Да я не расстраиваюсь. Прислушиваюсь. И вообще, не сбивайте меня.

Он точно в доме. Но где?

А затем я зашёл в спальню родителей и услышал тихое чавканье. Оно доносилось из-под двуспальной кровати, стоявшей посередине комнаты.

— Насол! — крикнул я, когда поднял стёганое покрывало, и заглянул под кровать.

Этот шалун сидел по центру и методично жевал батин тапочек. От носка которого ничего не осталось. Лишь бесформенная масса.

Но монстрик продолжал пережёвывать тапок до кашицы.

— Да ты голодный, — обратился я к нему и протянул руки. — А ну, иди сюда.

— Ауф-ф-ф, ауф-уф-ф, — запел свою песню монстрик и, продолжая жевать батину собственность, почесал ко мне.

Я взял его на руки, а тут и батя с Захарычем появились на пороге. И маман с пышкой.

— Ах ты ж, сукин сын! — воскликнул батя. — Мои любимые тапочки!

— Ваня, ты обещал не ругаться, — нахмурилась маман.

— Да как тут не ругаться, когда этот засра… питомец мой тапок уничтожил! — запыхтел от возмущения батя. — Мы ж его кормили недавно! — затем обратился к чавкающему существу, — А ну, отдай.

— Отдай, малыш, — обратился я к монстрику, взялся за ещё целую подошву и потянул на себя. Питомец нехотя отпустил предмет. Затем громко и возмущённо зауффкал.

— Так у него зубки чешутся, вот он и нашёл тренажёр, — нервно хихикнула маман.

— А вещи мои тут причём? Это именные тапки, между прочим. Мне дарили их на день рожденья, — подчеркнул батя.

— Я посмотрю всякие когтеточки на рынке, — ответил Захарыч. — Может, это его отвлечёт.

— Хорошая идея, — одобрила маман.

— В общем… — отец хмуро посмотрел на меня, — … Серёга, с тебя тапки.

— Да не воплос, — ухмыльнулся я и направился в детскую.

А оказавшись у кроватки, запустил руку под матрас, вытаскивая из своего секретного хранилища толстую пачку денег.

Затем вернулся и передал деньги бате.

— Сам выбелешь, какие понлавятся, — дополнил я.

Наступило гробовое молчание. Лишь монстрик возмущённо пыхтел от того, что у него отобрали любимую игрушку.

Батя пытался что-то сказать, держа в руках внушительной толщины денежную пачку, но только открывал рот и закрывал его, будто рыба, выброшенная на берег.

А я удалился в свою комнату, по пути начиная чесать чешуйчатое пузико монстрика. Тот довольно заурчал.

Да, удивительно, но весь он был покрыт тёмно-синим ёжиком шерсти, и лишь в районе живота была чешуйчатая броня. Хотя сейчас брони не было, но я понимал, что он подрастёт и пластины окрепнут.