Во тьме наступало время иных сил. В отблесках пламени факелов и алых искр светильников город оживал какой-то иной жизнью, словно приоткрывая свой истинный лик. Темнота ли скрадывала изъяны или в самом деле дома были обновлены, а сады, облачённые в покрывала ночи, ухожены? Нет, должно быть, показалось, да и толпа несла его всё дальше.

Взглядом Нахт искал Шепсет, искал хоть одно знакомое лицо, но его обступали местные. Изредка он видел то тут, то там воинов из вынужденно разделившегося отряда Таа. И, наверное, сам чати был где-то здесь же.

В какой-то миг он скорее почувствовал, чем увидел, – толпа вынесла его к Шепсет. Меджай быстро поравнялся с девушкой, чуть коснулся руки. Она была удивлена, но не напугана, и сама переплела пальцы с его. Стало спокойнее. Хека ступала рядом, и никто не обращал на неё внимания.

Откуда-то издалека впереди, точно шёпот волн, зазвучал тихий гул голосов и перезвон ритуальных инструментов. Местные подхватили песнь, кто как был горазд, и это казалось даже более жутким, чем общее молчание, пока Нахт не различил слова.

«Небеса ликуют, земля наполняется жизнью, Сет радуется. Небеса ликуют, земля наполняется жизнью, Сет радуется».

Ритм речитатива казался таким естественным, что мерно ложился в каждый шаг. В какой-то момент Нахт понял, что сам повторяет эти слова. А впереди звучала песнь, омывающая восприятие, словно чёрные воды ночной Итеру, убаюкивающая сомнения и все посторонние мысли. Древний гимн, которого он не слышал прежде.

«Это ведь самая настоящая ритуальная процессия», – вдруг понял Нахт, и всё встало на свои места.

В тот самый миг толпа миновала плодородные земли и вступила в некрополь.

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Шепсет

Небо распахнулось над ними звёздным шатром, бесконечным, как первозданные воды Нун. Впереди возвышалась пирамида Нубта, и сейчас она была огромной, величественной – куда больше, чем при свете дня. В танце алых огней она царила над всем в этом преломившемся пространстве.

В причудливой игре света и теней мастабы уже не казались полуобрушившимися, как и дома в городе больше не выглядели ветхими. Тропы под ногами были надёжными, как дороги в столице, петляя в лабиринте погребений. Теперь Шепсет особенно остро ощущала, что это место – обитаемо, что мёртвые – здесь, рядом. Живут, слышат, осязают, возможно даже соединяют свои призрачные шепчущие голоса с голосами живых в общем гимне.

Когда песнь достигла своего апогея на возвышенной ликующей ноте, процессия остановилась, и толпа рассредоточилась. Воцарилась торжественная тишина. Шепсет крепко сжала руку Нахта. Меджай казался живее прочих, живее даже, чем она сама, и более настоящим, чем любой здесь.

Девушка поняла, что они очутились прямо под сенью пирамиды Нубта, у входа в древний храм. Аскетичной простотой архитектуры он напоминал Хэр-Ди, а не великолепие Ипет-Сут или Храма Миллионов Лет Владыки Рамсеса. Вход отмечала невысокая колоннада, перед которой раскинулся молельный двор. Никто не встречал их – люди будто сами знали, куда идти.

И она вдруг поняла тоже – в самую глубину.

Ощущение было таким острым и чётким, словно Шепсет позвали по имени и потянули за собой. Она настроилась на иное своё восприятие и ощутила биение древнего сердца храма где-то под землёй. Оттуда и лился зов, на который шла процессия.

Двери храма распахнулись словно сами собой. Толпа увлекла Шепсет и Нахта дальше. Переходы храма в самом деле уходили куда-то в глубину, словно погребальные камеры, соединённые подземными тоннелями. Скорее всего, святилище стояло на месте более древних, возвышаясь над некрополем, но сохранив свою изначальную архитектурную структуру изнутри.

«Словно запутанные проходы Росетау[243], соединяющие небо и землю», – подумала жрица, хватаясь за привычное, вспоминая, как они с Нахтом стояли рука об руку, созерцая Долину Царей под звёздным покрывалом Нут.

Нетакерти, наставница Шепсет, рассказывала, что и самая первая в Кемет пирамида – ступенчатая, возведённая обожествлённым зодчим Имхотепом по приказу Владыки Джосера Нетчерихета – была построена на священных местах первых правителей, живших до объединения Обеих Земель. И что под нею тоже существовала целая сеть потайных проходов, пронизывающих всё плато некрополя, соединяющих гробницы и тайные святилища. И раз уж изначально Нубт относился к той же эпохе, до Владыки Джосера, здешние зодчие действовали так же.

О большем девушка подумать не успела – их с Нахтом оттеснили глубже, куда-то в тесные подземные коридоры, где уже не было ориентиров, а лишь мечущийся среди древних стен алый свет. И в какой-то миг они остались одни – процессия рассыпалась по храму.

Меджай сжимал её руку, ведя за собой, хотя вряд ли знал, куда идти. И рядом Шепсет скорее чувствовала, чем слышала, лёгкую поступь собаки.

Снова зазвучали тихие гимны, теперь под шелестящий перезвон систров и приглушённый перезвон арф. Слова и мелодии дробились под низкими сводами, терялись и множились среди древних стен, на которых только угадывались росписи и рельефы. Жрица хотела остановиться, прочесть их и разглядеть, но неведомая сила, которой подчинялись здешние люди, мягко подталкивала её вперёд. Хорошо хоть, что она не осталась совсем одна, что их с Нахтом не разделили.

«Тот, кто защищает сонм Богов… Могущественный, Возвышенный, о ты, далеко шагающий Властитель Семи Звёзд, прозванный «Тем-пред-кем-небеса-содрогаются…», – доносило далёкое эхо.

Мелькнула впереди тень пса – не Хека, а того странного зверя из видения, с обрезанными поверху ушами. А может, это ей только показалось? Её псица не проявляла ни беспокойства, ни интереса, словно всё шло как нужно, своим чередом.

«Небеса ликуют, земля наполняется жизнью, Сет радуется…»

Коридор неожиданно кончился, и они оказались в святилище, озарённом скудными огнями светильников. Потолок уходил в невидимую во мраке высоту, и, судя по движению воздуха, над ними была шахта. В этом помещении с разных сторон сходилось несколько переходов, но кроме Шепсет, Нахта и верной Хека никто не вышел. Получается, никого, кроме них, здесь и не ждали?..

В центре на небольшом возвышении стояли статуи примерно в человеческий рост. Эти три фигуры девушка узнала – она уже видела такие в Храме Миллионов Лет своего Владыки! И это словно свело воедино две части её жизни, протянулось нитью узнавания, усмиряя охватившую сердце тревогу.

Хор и Сет благословляли правителя объединённой Та-Кемет на царствование, равные в своей силе и власти. Отсюда Шепсет не видела лицо статуи Владыки и уж тем более не могла бы прочесть его имена и титулы на камне – не хватало света. Скорее всего, это был собирательный образ воплощённого божества народа Кемет. Именно так объяснял ей когда-то Владыка Рамсес, говоря, что сам он подчас воплощает собой и тех, кто приходил прежде, и тех, кто ещё придёт после. Шепсет, конечно же, плохо понимала, каково это – просто внимала ему, соприкасаясь с теплом и светом его Силы.

У подножия статуй курились благовония, и их тяжёлый мускусный аромат замутнял и без того расслаивающийся разум. Само ощущение реальности казалось зыбким – то ли сон, то ли явь, то ли некое пограничное пространство. Жрица бы даже не удивилась, если бы прямо сейчас увидела своё второе Ка, обитавшее по Ту Сторону. По крайней мере, ощущала она ту себя очень явственно, спина к спине.

Вдали угасали голоса процессии, с которой они пришли. Несколько мгновений Нахт и Шепсет стояли в тишине. Меджай, будто очнувшись от транса, выпустил её руку. Девушка едва заставила себя не удерживать его пальцы в ладони, словно стоило ему уйти – иное пространство захватит её окончательно.