– Именем Владыки Усермаатра-Мериамона, довольно!

В этот момент в её голосе, в самом её облике была такая воля и власть, что даже толпа стихла, а предводитель бандитов взглянул на девушку по-новому. Шепсет распрямилась во весь свой невысокий рост, оглядывая его презрительно и высокомерно. Такой взгляд сделал бы честь и Мутнофрет, и даже самой госпоже Тие. Хека встала рядом – могучий зверь, чью нездешнесть подсознательно чувствовал даже простой люд.

– Отпустите моего стража, немедленно. И коли законы нашей земли вам неизвестны, так я напомню: Боги не прощают воровства. Неужто власть досточтимого Хори, устами которого говорит в Царстве Куш сам Пер-Аа, для вас столь ничтожна? Или, может, вы готовы бросить вызов самому Владыке Обеих Земель, как бросаете вызов его слугам? А вы?! – она наставила палец на притихших покупателей. – Вместо того, чтобы позвать стражу, тоже решили ухватить чужое? Потеху отыскали в чужом несчастье?

– Кто ты, госпожа? – почтительно спросил предводитель и подал жест своим людям, чтобы отпустили Нахта. Кто-то из них даже учтиво поднёс меджаю хопеш.

– А вот это уже не твоё дело, – надменно заявила Шепсет, мысленно благодаря госпожу Тию за все придворные уроки. – Прикажи им заново поставить шатры купцов и вернуть добро. А то не ровен час, самому придётся отвечать за измену Пер-Аа и недостаточно ретивое служение закону.

Жрица понимала: стоило хоть немного отступить в этой вдохновенной полуправде, дать слабину, и их вместе с Нахтом просто похоронят здесь же, на месте. Но недаром Тия говаривала: «Люди редко готовы оспаривать власть, когда уверены, что ты в своём праве. Просто не дай им в этом праве усомниться».

На её счастье, долго разыгрывать бандитов не пришлось: стражники всё-таки пришли, хоть и запоздало. Хотелось верить, что кто-то из более сознательных горожан позвал их, а может, и просто шум привлёк. Шепсет показалось, что она узнала пару воинов, знакомых ей по свите Таа. Стало быть, чати не остался в стороне, замолвил слово.

Стражники споро приструнили подстрекателя с его бандой, отозвав на не самый вежливый разговор. Жрица мрачно усмехнулась: «Вот теперь пусть и решают, кому там сколько достанется плетей».

Остальные воины быстро разогнали зевак и привели в чувство успевших сдаться охранников-южан. Командир отряда даже извинился перед Нахтом и Шепсет, а купцу пообещал помочь уладить его дела. Печать наместника Хори и правда творила чудеса – и, похоже, для Таа слово «союзник» не было пустым звуком.

Кушитский торговец, не веря своему избавлению, всё кланялся и благодарил меджая и жрицу. Шепсет не слушала – оглядывала воина, убеждаясь, что тот не получил серьёзных ранений, хоть ему и досталось. А Нахт всё смотрел на неё пристально, неотрывно, и это очень смущало. В его глазах была целая смесь эмоций. Возмущение? Тепло? Изумление?.. Восхищение?

– Я всё выронила, – с сожалением призналась жрица.

– Ты вмешалась, – тихо проговорил меджай, и в его голосе слышались металлические нотки. Взгляд же по-прежнему выражал иное. – Не стоило. Я мог бы справиться со всем и вынести всё.

– Ну… а как же… тебя же…

– Это было опасно, – отрезал он.

– Не могла же я просто стоять в стороне! – тихо возмутилась девушка.

Меджай покачал головой, укрепляя хопеш в петле на поясе. Он явно сердился, что жрица подвергла себя риску. А мог бы ведь и поблагодарить, что помогла!

Шепсет вздохнула.

– Кувшин разбился, – виновато напомнила она. – Но остальное ещё можно подобрать, если не затоптали. Я сейчас…

– Купим ещё, – прервал меджай. – Этот день нам ничто не испортит. Пойдём!

Они уже собирались уйти, когда их окликнул торговец. Он успел сбегать к себе в шатёр и теперь протягивал им маленькую плетёную шкатулку.

– Погодите! Возьмите, а? В благодарность. – Купец сунул шкатулку в руки Шепсет прежде, чем она успела возразить. – Если б не вы, я ж сегодня бы не только товара лишился… Может, и вовсе домой бы никогда не вернулся. Да благословят вас Боги! И ты, меджай… – кушит заговорщически улыбнулся и подмигнул воину. – Хороший выбор сделал.

Нахт фыркнул и, взяв Шепсет под локоть, поспешно повёл её прочь прежде, чем девушка успела переспросить, в чём дело.

– Что там у нас было? – деловито поинтересовался он. – Кувшин холодного пива, финики, мёд…

– И сладкие пирожки.

Хека втиснулась между ними, напоминая о себе.

– Ещё сыр, да, – улыбнулся Нахт.

– Я обещала с ней поделиться, – Шепсет не удержалась и улыбнулась в ответ.

Они отошли уже достаточно далеко от кушитских шатров и от стражников с бандитами. Тогда меджай вдруг привлёк девушку к себе одной рукой и обнял коротко, крепко. Вслух он так и не поблагодарил, но в этом простом жесте было заключено больше, чем воин мог бы сказать. Прижавшись щекой к его груди, Шепсет подумала: «Я бы всё равно тебя не бросила».

А потом Нахт как ни в чём не бывало направился к прилавкам, повторяя в обратном порядке их сегодняшний путь. Если после драки ему и было тяжело двигаться, меджай не подавал виду. И не успокоился, пока Шепсет снова не оказалась с полными руками лакомств, но потом, правда, взял у неё бо_́льшую часть покупок.

– Чтоб и это тоже не растеряла, – усмехнулся меджай. – Ну, теперь осталось только холодное пиво. Я мигом.

Жрица остановилась у торговки тканями, посмотрела воину вслед, надеясь, что теперь-то уж точно обойдётся без приключений. Хека прошла немного за Нахтом и вернулась к девушке.

Собака даже ухом не повела, когда на прилавок с отрезами льна прыгнула гибкая чёрная кошка. Кошек тут вообще водилось великое множество – торговцы из рэмеч подкармливали их, чтобы привлечь удачу. Наверное, и эта принадлежала одному из купцов. Сев, словно точёная базальтовая статуэтка, она внимательно смотрела на Шепсет яркими золотыми глазами, потом начала умываться, то и дело задевая лапкой своё необычное украшение. Девушка с интересом посмотрела на золочёный ошейник, похожий на ожерелье. Да и сама кошка теперь, когда жрица пригляделась, казалась необычной. Словно тоже не вполне зверь, как Хека… хотя кто их, кошек, знает? Сама Шепсет всегда лучше разбиралась в собаках.

К ошейнику крепился небольшой льняной мешочек. «Интересно, зачем ей это?» – подумала девушка.

Кошка вдруг спрыгнула, потёрлась о ноги жрицы, высоко подняв хвост, и тёрлась очень настойчиво, пока Шепсет не наклонилась к ней, чтобы погладить. Хека посмотрела на кошку с вежливым интересом, но даже не попыталась обнюхать, не то что напасть.

Мешочек словно сам лёг в ладонь, и кошка боднула жрицу, выжидающе прищурилась.

– Хочешь, чтобы я сняла его с тебя?

Шепсет готова была поклясться, что взгляд кошки стал снисходительным – та разве что глаза не закатила. Осторожно девушка развязала мешочек – более увесистый, чем она ожидала, – снимая с ожерелья, и кошка села перед жрицей, глядя выжидающе. Мол, открывай уже, долго мне тут ждать?

Внутри оказался миниатюрный свиток папируса.

А ещё – предмет, который Шепсет меньше всего ожидала здесь увидеть, потому что очень хорошо помнила его. На ладони блестел золотой шнур с амулетом – сердоликовым лотосом, тем самым, в котором она знала каждый лепесток инкрустации, каждую потёртость. Руки задрожали так сильно, что жрица чуть не выронила амулет, а сердце застучало где-то в горле.

В свитке тонко и мелко было выведено:

«Я знаю, как помочь тебе, прошу лишь о встрече. Сегодня, на закате. Развалины старой храмовой стены на берегу. А это – в знак его воли».

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Шепсет

Девушка вздрогнула, когда Нахт окликнул её, и едва успела спрятать в мешочек и послание, и лотос. Надеть амулет она ещё успеет, а пока не хотелось лишних вопросов.