Проводив парня взглядом, Рэймер снова повернулся к другу.

— И как это понимать?

Тот же гордо вскинул голову и состроил оскорбленную физиономию, отчего капюшон съехал на затылок, и Дрейдену пришлось отфыркиваться от мелкого дождя.

— Что, я уже не могу составить другу компанию?

В ответ Рэймер только пожал плечом. Ясно, что Кристис хотел о чем-то поговорить и решил не рисковать вести разговоры в доме.

Дрейден не любил не только ранние подъемы, но и конные прогулки. Держаться в седле умел, но делал это больше по необходимости. А ещё эта погода…

Рэймер и сам с удовольствием никуда бы не поехал. Но нога не прощала лени. При ежедневных тренировках она по-прежнему доставляла неудобства, но терпеть их было можно. Однако стоило прекратить поездки верхом хотя бы на один день, при следующем возвращении в седло ногу простреливало болью, будто в нее втыкали острые спицы. Неделя в Цинне и так стоила ему потери значительного прогресса. Прошлым утром нога бастовала так, что он едва не свалился с коня. Поэтому нет: хоть дождь, хоть снег, хоть ураган — вставай и тренируйся, если не хочешь остаться немощным инвалидом.

Ронни справился быстро, и стоило услышать приближающийся с заднего двора стук подков, как Рэймер забрался в свое седло. Дрейден проследил за ним взглядом, чуть хмурясь и явно будучи готовым поймать его, если он свалится.

Монтегрейн сделал вид, что ничего не заметил. Это все карма, о которой толкуют верующие старухи: все в жизни возвращается, рано или поздно возвращается. Вот и ему вернулось. Не он ли точно так же вечно навязывал Конраду ненужную помощь, заставляя того чувствовать себя недееспособным? Он. Так что по заслугам.

Несмотря на свою нелюбовь к лошадям, Кристис ловко взлетел в седло, словно его тело вообще ничего не весило, и направил смирную лошадку Жули к воротам.

— Ну что, на перегонки? — предложил весело, видимо, сообразив, что его прошлый тревожный взгляд на друга не остался незамеченным.

Монтегрейн только отмахнулся.

Отличная идея — устраивать скачки на только проснувшихся лошадях, что тут скажешь.

— Поехали уже, гонщик, — буркнул, натягивая капюшон поглубже и уводя верного Джо к выезду со двора.

* * *

К счастью, морось осталась моросью, так и не перейдя в сильный дождь. Впрочем, за час они и без того изрядно вымокли.

Рэймер почти все время молчал, прислушиваясь к ощущениям в ноге. Кристис поминал недобрым словом погоду и добрым — теплую постель, но с завидным упрямством ехал следом.

Проехав, перейдя с шага на рысь и снова на шаг, по своему обычному маршруту — вниз по холму, направо по грунтовой дороге к озеру и по берегу до дороги, ведущей к воротам Монна, — Монтегрейн повернул Джо обратно. Промокший конь недовольно фыркнул и потряс головой, избавляясь от влаги на своей шкуре. Рэймер еле успел прикрыть рукавом лицо, когда в него полетели холодные брызги.

Конь довольно заржал. Монтегрейну всегда «везло» на животных с характером. Хотя на Джо, конечно, грех было жаловаться: устраивать подобные подлянки конь любил, но в то же время под седлом вел себя более чем смирно и осторожно. С тех пор как получил свое увечье, Рэймер ни разу не рискнул оседлать кого-то другого.

Поняв намерение друга возвращаться, Дрейден догнал его и поровнял Жули с Джо. Жеребец снова фыркнул — пожилую соседку по стойлу он отчего-то на дух не переносил — и попытался ускориться, но был остановлен хозяином и покорно побрел рядом с равнодушно отнесшейся к нему пегой кобылой.

— Ну и о чем ты хотел поговорить?

— А ты как думаешь? — прищурился из-под своего капюшона Кристис.

Рэймер хмыкнул. Ясное дело о чем. Вернее, о ком.

Вчера, сразу после ужина, пришло письмо от одного из столичных покупателей, который вдруг передумал приобретать заранее заказанных коней, аргументируя решение тем, что нашел более выгодное предложение. И Дрейден умчался в свой кабинет, чтобы рассчитать ущерб в случае потери заказчика и размер неустойки, которую они могут с него потребовать.

Остаток вечера прошел в обсуждении полученных цифр и написания ответного письма недобросовестному покупателю.

Так что, да, о новой жительнице дома они так и не поговорили.

— И ты думаешь, она бы подслушала, если мы бы поговорили об этом в доме? — Рэймер бросил на друга насмешливый взгляд.

Тот зябко передернул плечами.

— Кто ее знает. Меня с этими фамильными портретами она здорово уела, — в его голосе явственно просквозило уязвленное самолюбие.

— И поделом, — прокомментировал Монтегрейн. — Я тебе сразу говорил, что незачем устраивать этот цирк, а Амелия кто угодно, но только не дура.

— Дура, не дура, — проворчал Дрейден. — Но дамочка явно непростая и… — Он прервался, очевидно, подбирая наиболее точное определение. — Психически нездоровая.

В этом Рэймер был с ним отчасти согласен. Ее реакция на приближение Кристиса была весьма живописной. Вроде бы мирно разговаривали, даже, надо признать, куда более мирно, чем Монтегрейн рассчитывал, начиная тот разговор, и вдруг побледнела, часто задышала, будто ей хотели не поцеловать ручку, а вознамерились препарировать ее прямо на обеденном столе. Как еще сама не вооружилась ножом или вилкой, чтобы отбиваться? И не было похоже, что Амелия притворялась — такое не изобразишь. Так что, да, проблемы с психикой там явно имелись.

— Думаешь, ее запугали?

— Даже не сомневаюсь.

Вскинув глаза к небу и убедившись, что морось стала ослабевать, Дрейден отодвинул капюшон от лица.

— Кто? — принялся рассуждать вслух. — Гидеон? Или это еще Эйдан так постарался?

Монтегрейн пожал плечами. Читая безупречную биографию навязанной супруги, он был почти уверен, что она такая же ненормальная, как ее покойный муж, раз счастливо прожила с ним столько лет. Да и вела она себя до вчерашнего вечера сдержанно, но уверенно. В храме, когда он ей откровенно хамил, даже метала взглядом молнии. Эмоционально отреагировала только на упоминание о запрете на избиение слуг. И вот вчера — причем совершенно неожиданно и несоответствующе предыдущему поведению, словно просто не успела взять себя в руки.

— Думаю, оба постарались, — подумав, высказался Рэймер. — Зная Эйдана, и если предположить, что счастливая семейная жизнь была лишь напоказ, кто его знает, как она жила все эти годы.

— Ну не лупил же он ее! — воскликнул друг, очевидно, тоже в красках вспомнив реакцию Амелии на свое приближение. За годы знакомства Монтегрейн ни разу не видел у Криста такого выражения лица — тот от нее разве что не отпрыгнул.

Рэймер не стал бы утверждать о последнем возражении с уверенностью.

— Почему? — тоже сдвинул капюшон и повернулся к другу, склонив голову набок. — Потому что знатных леди…э-э… не лупят?

— Именно!

Не имеющий благородного происхождения, но успевший за последнее годы изрядно пообщаться с аристократами, благодаря своей должности практически на равных, Дрейден, видимо, каким-то образом ещё сохранил мнение о леди как о ком-то возвышенном, утонченном и далеком от мирских проблем.

…Окровавленная, когда-то светлая ткань… Синяки и порезы на мертвом теле со следами веревок…

Рэймер сморгнул явственно вставшее перед глазами воспоминание и поежился.

— Зная Эйдана, утверждать не возьмусь.

Дрейден зло выругался и сплюнул. Жули дернула ушами и скосила глаза на наездника.

— Это я не о тебе, — утешил ее Крист, потрепав по мокрой гриве. — Нет, ну погоди, — снова вернулся к делам насущным. — Если ей и правда несладко жилось с Эйданом, который в итоге сдох и оставил ее с кучей долгов…

— Которые наверняка оплатил Гидеон, обменяв на брак со мной… — в тон ему продолжил Монтегрейн.

— То ее можно перекупить!

Рэймер поморщился. Сначала перепродали, теперь перекупить…

Учитывая то, что собственных средств к существованию у Амелии очевидно нет, то, вероятно, перекупить было бы можно — если бы, например, была возможность переместиться в прошлое и оплатить долги Бриверивза до того, как Гидеон получил рычаг давления на жену покойного должника. Но сейчас…