— Вот это дело! — услышала за спиной веселый смех свекра. — Молодец, сынок. Жду не дождусь…

Захлопнувшаяся дверь отрезала от себя звуки.

Настоящее время

Монтегрейн-Парк

В ванне Амелия провела несколько часов. С остервенением терла мочалкой запястья, будто надеясь смыть с них старые шрамы. Но отметины лишь краснели и вздувались, становясь еще более заметными.

Для нее по-прежнему оставалось загадкой, почему спящий в ее крови дар Грерогеров вылечил раны на всем остальном теле, не оставив даже намека на прежние повреждения, но обошел своим вниманием запястья. Что это? Какой-то знак свыше? Насмешка богов? Напоминание, что некоторые факты из своей биографии не стереть?

Мэл привыкла к своим изуродованным запястьям, свыклась с ними, признав частью себя. Но сегодня, когда Монтегрейн увидел их из-под задранного рукава, отчего-то испытала жгучий стыд, будто ее застали за чем-то недостойным.

Какие выводы он сделал? Окончательно уверился, что ему подсунули психически нездоровую жену? То вздрагивает от любого приближения, то бьется в истерике от невинной попытки поцеловать ей руку, а теперь оказывается еще, что ее запястья вдоль и поперек испещрены старыми ранами. Что он подумал? Что она себя режет?

До крови закусив нижнюю губу, Амелия продолжала драить кожу мочалкой до тех пор, пока не услышала стук во внешнюю дверь.

— Иду! — крикнула погромче, чтобы ее наверняка услышали, и потянулась за полотенцем.

Должна была вернуться Дафна, которую Амелия послала к матушке Соули. Мэл где-то слышала, что обгоревшие на солнце участки кожи следует смазывать сметаной, и решила опробовать это народное средство на себе.

Переносица и кончик носа горели огнем, покрасневшие скулы обозначились четче. Ей, с ее бледной, не знающей загара кожей, нельзя было проводить столько времени на солнце без зонтика. О чем она только думала?

Завернувшись в объемный пушистый халат и намотав на голову полотенце, Амелия прошлепала босыми ногами к двери.

— Дафна, это ты? — уточнила на всякий случай.

Если бы это вновь, как прошлым утром, оказался хозяин дома с группой поддержки, было бы чудовищно неловко — на сегодня он уже насмотрелся на ее причуды.

Впрочем, сейчас Монтегрейну должно было быть не до нее: добравшись до поместья, Рэймер все же соизволил позвать на помощь Дрейдена, и тот помог ему сперва спешиться, а затем и добраться до дома. Амелия же, убедившись, что ее участие не требуется, поспешила укрыться в собственных покоях.

— Да, миледи!

Выдохнув с облегчением, Мэл отперла дверь.

У ждущей за порогом Дафны в руках обнаружился поднос с небольшим блюдцем, наполненным белой густой субстанцией.

— Сметана, как вы и просили, госпожа, — прокомментировала служанка свою ношу, входя и ставя поднос на столик у дивана в гостиной. — Ой! — Выпрямилась и перевела взгляд на лицо Амелии. Глаза девушки округлились. — Миледи…

Значит, все еще хуже, чем ей сперва показалось. Мэл коснулась пальцем кончика своего носа и сама ойкнула.

— Давайте я вам помогу, — засуетилась Дафна. — Помогу намазать…

Но Амелия уверенно покачала головой: у нее обгорело лицо, а не отвалились руки. Хотя, может, лучше бы руки — вспомнила о запястьях.

— Можешь идти, я справлюсь.

Девушка неуверенно переступила с ноги на ногу, но не сдвинулась с места, так и замерев в диванной зоне посреди комнаты.

— Вам с Оливером не влетело? — спохватилась Амелия и сразу поняла, что попала в точку. Дафна зарделась и опустила взгляд, скомкав в пальцах передник. — Что? — испугалась Мэл на полном серьезе.

Она видела, как лорд этих земель играет с обычным городским мальчиком, послушала похвалу местных в адрес хозяина, получила от него дозволение посещать озеро и отчего-то решила, что он хороший человек. Глупая, хоть уже и неюная Мэл. Снова поспешила с выводами?

Дафна покраснела теперь до корней волос и виновато опустила подбородок до самой груди.

— Да говори уже! — не выдержала Амелия. — Он избил Оливера?

Если так, она прямо сейчас пойдет к Монтегрейну и выскажет все, что о нем думает. Мэл довольно отмалчивалась в своей жизни, с нее хватит!

— Хуже, миледи, — служанка шмыгнула носом. Боги, что может быть хуже? Убил?! — Милорд вызвал Олли к себе и сказал, что очень разочарован его безответственностью, и… и… — Дафна зарыдала, спрятав в ладонях лицо.

— И? — как можно мягче подтолкнула Амелия.

— И выставил его вон!

Мэл совершенно растерялась.

— Выставил вон из дома? Уволил?

— Да нет же, миледи! — От переполняющих ее чувств девушка топнула ножкой. — Выставил вон из комнаты, где происходил разговор! Олли так расстроен, говорит, милорд никогда не разговаривал с ним таким тоном. Говорит, он утратил доверие хозяина.

Амелия ошарашенно моргнула. Или это нервно дернулось веко?

Почувствовав, что уставшие после конной прогулки ноги уже почти не держат, она без сил опустилась на диван.

— Я правильно тебя поняла? Не бил, не кричал, не уволил — сказал, что разочарован и выставил из комнаты?

— Да-а-а! — с новой силой залилась слезами Дафна.

А Амелия беззвучно выругалась, провела ладонью по лицу и тут же зашипела от боли — забыла про свой сожженный нос.

— Чего ты рыдаешь?! — не выдержала, наконец.

— Мне жалко Олли-и-и!..

Тьфу ты. У Мэл просто не нашлось слов. Может, ей тоже сказать, что она разочарована, потому что не знала, что ее служанка и возлюбленный у той такие ранимые?

А может, накричать на нее и велеть немедленно заткнуться, уподобившись Эйдану?

— Я поговорю с лордом Монтегрейном и объясню, что произошло, — пообещала Амелия.

— Пра-а-авда, ми-и-и-ле-е-еди-и? — выдавила Дафна между всхлипами.

— Правда, — вздохнула Мэл, ещё не определившись, это мир сошел с ума или она сама.

Служанка рассыпалась в благодарностях, забрала поднос, оставив сметану, и, наконец-то, покинула комнату.

Едва за той захлопнулась дверь, Амелия поняла, что мучительно краснеет. Убил, уволил — о чем она только ни подумала.

Стало стыдно.

* * *

Амелия продержала сметанную маску на лице не менее часа. Стало и правда легче. Краснота немного спала, однако кожа еще горела.

С сожалением, что приходится умываться, а не накладывать на себя новый слой спасительной белой массы, Мэл убрала с лица остатки сметаны и переоделась. Хотела надеть купленное сегодня платье, но передумала — не время хвастаться обновками. Поэтому выбрала выстиранное Даной старое платье, заколола волосы у висков и покинула комнату.

Ужин она уже пропустила. Должно быть, зря — поговорить с мужем за столом было бы гораздо уместнее. Но ей не хотелось показываться ему на глаза с лицом цвета спелого томата, поэтому пришлось выждать. Не сказать чтобы сметана мгновенно убрала красноту, но все же уменьшила ее на пару тонов. А возможно, просто прошло достаточно времени, и за дело взялось хваленое самоисцеление Грерогеров, но выглядела Амелия определенно лучше.

Коридор второго этажа оказался пуст, и Мэл направилась по лестнице вниз, надеясь, что встретит кого-нибудь по дороге.

Ужин закончился совсем недавно, и она повернула в сторону малой столовой. Не ошиблась: одного из тех, кто был ей нужен, Мэл встретила именно там.

Дрейден сидел на своем излюбленном месте во главе стола, а на его коленях устроилась старшая горничная Лана. Форменное платье девушки было расстегнуто на груди, открывая вид на светлое белье и загорелое запястье мужчины, так как сама его кисть была полностью скрыта под темно-синей тканью платья. Юбка горничной также была задрана почти до самого пояса, обнажая молочную кожу бедра. Парочка неистово целовалась и, кажется, норовила отделаться от остатков одежды.

Не сдержавшись, Амелия громко выдохнула и шагнула обратно в коридор, спиной вперед. Кровь жарко прилила к лицу.

— Миледи! — Видимо, первой к выходу успела повернуться Лана.