Правда, Роннер счел это слабостью и предвестником собственной победы. Идиот. И плевать, что так нельзя не то что говорить, даже думать про своего короля.

Так что тронуть мирных жителей — дать повод Эрику Первому передумать заключать мир с проигравшими.

— Договорился обменять двух наших лучших коней на пару их старых кляч.

Ушлый староста торговался как черт. Еле удалось сговориться. В тот момент Монтегрейну как никогда хотелось забыть про неприкосновенность мирных жителей и свернуть тому его цыплячью шею. Должно быть, старик таки что-то прочел в его глазах, раз согласился на предлагаемые ему условия. Объективно: один мирейский конь стоил пяти подобных телег — одна выгода деревенским, никакого обмана.

— Лучший вариант в наших обстоятельствах, — одобрил счетовод, почесав в затылке и снова мысленно что-то прикидывая. Рэймер не стал уточнять. Не иначе, сколько получится продовольствия и на сколько его хватит, если в случае наступления голода забить на мясо и старых кляч. Монтегрейн уже тоже об этом подумал: два коня на мясо или два слабых коня плюс три телеги с овощами и заготовками. Оставалось лишь надеяться, что до этого не дойдет.

— Дерьмо вариант, — в сердцах тихо высказался Рэймер. — Все варианты — дерьмо.

И ведь даже голос не повысить — услышат. Боевой дух и так на нуле, а если начнет сдаваться и тот, кто должен вести их за собой…

— Лорд Монтегрейн! Лорд Монтегрейн! — раздалось со спины из темноты.

Рэймер мысленно выругался. Хороших новостей он давно не ждал, а значит, снова стряслось что-то плохое.

Поднялся на ноги и повернулся к примчавшемуся к нему Генфри. Бывший член Зеленого отряда, входящий теперь в Синий, должен был находиться этой ночью в дозоре с более опытными товарищами, но отчего-то примчался в лагерь.

— Лорд Монтегрейн, там снова староста! Вас зовет! Там… — И мальчишка отвел взгляд, отчего-то покраснев.

— Что за?.. — начал за спиной Дрейден, но прикусил язык, когда Монтегрейн метнул в того тяжелый взгляд.

— Пошли, — ответил Рэймер Генфри. — Присмотри за ним, — кивнул счетоводу в сторону еще больше обычного сгорбившегося Конрада, никак не реагирующего на происходящее вокруг него.

И пошел за необычно взволнованным мальчишкой.

* * *

Они стояли в кругу света от воткнутых в землю факелов. Шестеро, не считая старосты. Все — крупные мужчины. Видимо, собрались последние представители сильного пола, оставшиеся в деревне. Трое — с вилами в руках. Один — на плече с увесистой дубиной такого размера, какую Рэймер ни за что бы не поднял без помощи магии.

Двое, те, что с вилами, свободными руками держали еще одного человека, болтающегося между двумя гороподобными мужиками, словно тряпичная кукла или марионетка, которой обрезали нитки. Синяя форма в крови. Длинные светлые волосы перепутались и свисают вниз, как метелка, закрывая лицо.

— Вы давали слово! — отчеканил пожилой староста, выступив вперед при виде Монтегрейна. — Боги покарают вас!

Мужики, держащие свою добычу, разжали пальцы, и Бриверивз рухнул, как висел, физиономией вниз и остался лежать, не подавая признаков жизни.

— Он мертв? — равнодушно спросил Рэймер.

И как только улизнул? Очевидный прокол дозора.

— Нет, — староста демонстративно плюнул ему под ноги. — А вот она — да!

Детина с дубиной положил ту на землю и развернулся, отошел немного назад, на мгновение покинув круг света, поднял с земли и вынес вперед сверток — человеческое тело, завернутое в окровавленную простыню. Нагнулся, бережно опустил ношу на землю, дернул ткань, разворачивая.

За последние годы Монтегрейн насмотрелся всякого, но затошнило даже его. Женщина — окровавленная, изрезанная. С обрывками веревки на запястьях и щиколотках.

К его ногам бросили кинжал с испачканным бурым лезвием. Бросили ловко и метко, так, что тот вонзился в землю на расстоянии пары пальцев от сапог Рэймера. Он не шелохнулся. Узнал нож — их, мирейский, армейский.

— Пробрался в дом на окраине. Пытал, изнасиловал и убил, — просветил староста, пнув лежащего ничком Бриверивза носком грубого ботинка под ребра. Тот глухо застонал, но не перевернулся. — Сняли уже с мертвой.

Продолжал, уже убив? И так увлекся, что не успел воспользоваться магией? Рэймер не стал уточнять.

Отвел взгляд от истерзанного женского тела.

Отступил на шаг.

— Можете добить, это ваше право, — кивнул в сторону Бриверивза.

— Он сказал, что его жизнь стоит пятерых коней, — пробасил мужик с вилами и понятливо заткнулся, когда староста недовольно обернулся.

Пять коней? Почему в таком случае не пятьдесят? Рэймер невольно усмехнулся, хотя в данных обстоятельствах смех был явным кощунством.

Покачал головой.

— Его жизнь не стоит и медяка.

Мужик с вилами за плечом старосты красноречиво набычился. Перехватил покрепче черенок своего оружия.

Монтегрейн ответил спокойным взглядом. Резерв спущен изрядно и не успел восстановиться, но даже в таком состоянии шестеро деревенщин и престарелый староста ему не ровня. Видят боги, он не собирался вредить деревне, но в случае нападения с их стороны был готов и мог дать им отпор.

Староста же откровенно растерялся. Видимо, пока деревенские лупили Эйдана, тот разливался соловьем о своей важности и нужности.

Все замерли. Затем один из мужиков с вилами (не тот, который корчил зверское лицо, этот как раз стоял все это время в сторонке) занес их и задержал острые рога сельскохозяйственного инструмента прямехонько над шеей Бриверивза.

— Убью, — всерьез предупредил грубым голосом.

«Ваше право», — хотел повторить Рэймер, но не успел.

Хлопнуло, полыхнуло жаром. Монтегрейн дернулся, потянулся к своей магии, собираясь развернуть щит, но все уже стихло.

Он отвел руку, которой инстинктивно прикрыл от вспышки глаза, и увидел лишь горки пепла перед собой. Семь вертикальных холмиков и один горизонтальный, продолговатый — то, что осталось от убитой женщины. Бриверивз же лежал целехонек.

— Никто не смеет угрожать нам и шантажировать! — донеслось из-за спины.

Монтегрейн медленно обернулся. Конрад, так не вовремя оживший и даже расставшийся с одеялом, стоял во главе подоспевших солдат и гневно сверкал глазами. У одного его плеча возвышался маг-боевик, обрушивший возмездие на деревенских. У второго — тот, который прикрыл Эйдана щитом.

— Никто не смеет!.. — запальчиво начал принц снова и повалился на колени.

Рэймер дернулся было, но осадил себя. Остался на месте. Наследника начали поднимать те самые маги-помощники. Правда, тот, кто швырнул в крестьян огнем, сам был бледен как смерть, а его лоб покрывали крупные бисеринки пота — ещё бы, ухнул весь резерв ради красочной казни.

— Рэйм! — прохрипел принц, оттолкнув мирейца, силившегося аккуратно поднять его с земли, не навредив. — Сворачивай лагерь. Мы отступаем к границе!

Монтегрейн изогнул бровь, по-прежнему не шелохнувшись, будто его тоже, вместе с крестьянами, испепелили на месте.

Принц пришел в себя и решил срочно раздать распоряжения, пока снова не потерял рассудок? Логично, не считая того, что они отступали не первый день и нынешний разбитый лагерь был не более чем временной стоянкой.

Конрад очнулся, ничего не понял и… похерил отличную сделку, угробил шестерых невиновных и спас одного виноватого. Впервые Рэймер пожалел, что принц не пробыл в беспамятстве дольше.

Друг все ещё стоял на коленях и смотрел на него снизу вверх, ожидая подтверждения, что его приказ понят и будет исполнен.

Монтегрейн выругался вполголоса, шагнул к принцу, оттолкнул еле державшегося на ногах боевика и взвалил наследника себе на плечо.

— Пошли, высочество…

— А этот?! — крикнул кто-то уже за спиной.

Рэймер не обернулся. Было ясно и так, что имели в виду все ещё валяющегося на земле Бриверивза.

Самым правильным было бы таки добить Эйдана. Но бессознательного, на глазах солдат?..

Как бы опрометчиво ни поступил Конрад, велев сжечь крестьян, это его «никто не смеет угрожать нам и шантажировать» взбодрило мирейцев, Монтегрейн заметил по глазам. Взбодрило, дало надежду и иллюзию того, что еще ничего не кончено. Убить сейчас одного из них — пусть и не просто убить, а справедливо казнить за преступление — означало бы вернуть их с небес на землю.