Не обошлось.

Наконец сообразив, о чем ее спрашивают, матушка Соули побледнела. Провела по лбу тыльной стороной ладони, убирая выбившиеся из-под чепчика кудряшки и оставив на коже белую полосу из муки.

— Она же понесла вам чай… — пробормотала, часто моргая.

Монтегрейн уперся в нее тяжелым взглядом.

— Вы знали?

— Ч-что?

Растерянные голубые глаза, побледневшее лицо, подрагивающая в волнении нижняя губа, резче обозначившиеся морщины на уже дряблой от возраста коже. Можно ли так сыграть испуг и удивление? Он уже не мог утверждать с уверенностью.

— Крист, ищи ее! — рявкнул Рэймер, не оборачиваясь, отчего матушка Соули вздрогнула так сильно, будто ее стегнули по плечам плетью.

За спиной раздались быстрые удаляющиеся шаги.

Они с кухаркой остались вдвоем. Амелия отстала где-то в коридорах.

— Еще раз, — Монтегрейн шагнул к матушке Соули ближе. Ростом она доходила ему до груди, ещё и втянула голову в плечи, будто у него и правда в руках была плеть. — Вы. Знали?

— О чем, м-милорд? — Нижняя губа женщины задрожала сильнее, огромные от ужаса глаза увлажнились.

Рэймер выругался и отступил. Провел ладонью по лицу, заставляя себя успокоиться. Потом упер руки в бока и поднял лицо к потолку. Как там надо? Досчитать до десяти? У него никогда не получалось.

— Милорд, что случилось? — робко спросила матушка Соули, видимо, наконец, убедившись, что ее никто не станет убивать.

— Чай, — выдохнул он. — Вы видели, как Лана заваривала чай?

Глаза кухарки округлились, а потом в них вдруг забрезжили понимание и еще более откровенный ужас.

— Она привезла его с собой. Обычный чай. Я вчера пила… А сегодня хотела помочь заварить, но она отказалась…

Чтобы мать не заметила, что еще она туда подсыпает, разумеется.

Окончательно догадавшись о том, что натворила ее дочь, матушка Соули накрыла дрожащие губы ладонью.

— Моя девочка…

«Дура ваша девочка!»

Он не успел ничего сказать.

— Рэйм, — окликнули его со спины.

Стремительно обернулся: на пороге кухни стояли Амелия и заплаканная Дана. Мэл обнимала девчонку за плечи. Та всхлипывала, сотрясаясь всем телом.

— Говори, — строго велела младшей горничной Амелия.

Выходит, когда Рэймер понесся на поиски Ланы, Мэл пошла другим путем — решила допросить очевидного свидетеля. Вот почему Дана рыдала последние дни — вовсе не из-за любви к Джерри, а потому, что знала, что затеяла ее старшая сестра. И? Что? Боялась, что у нее ничего не выйдет?

— П-п-простите, милорд, — пробормотала Дана. Слезы текли по ее опухшему лицу сплошным потоком, кожа под глазами и на щеках пошла красными пятнами.

— Дана, пожалуйста, — попросила Амелия, ласково погладив ту по волосам. — Рэйм, Дана ни в чем не виновата, она просто испугалась.

Не виновата? Он мог бы поспорить. Только толку-то.

Вздохнул.

— Давно ты знаешь? — спросил устало.

Дана отчаянно закивала, уставившись на носки своих туфель.

— Несколько дней… Лане пришло письмо… магией… по воздуху. Мне было любопытно… кто может ей… магией. А там… — Каждое слово горничной и так сопровождалось всхлипом, теперь же она и вовсе зарыдала.

— Кто, Дана? — Амелия погладила ее по плечу, попыталась заглянуть в опущенное лицо. — Скажи то, что сказала мне. От кого письмо?

— «Эс», — обреченно прошептала девушка. — Какой-то «эс».

Рэймер встретился взглядом с Амелией. Та поджала губы и кивнула.

Сивер, значит. Гидеон столько лет пытался завербовать кого-то из дома, но так и не преуспел. А наследник, значит, залез Лане под юбку, и она сразу переметнулась? Что за ерунда-то? Еще изображала возмущение и оскорбленную невинность. Деньги, похоть?

Все равно бред какой-то.

А Дану наконец прорвало:

— Она сказала, что я ей больше не сестра, если проговорюсь, — заговорила громче и почти без всхлипов, только слезы так и продолжали бежать по ее щекам и, срываясь с подбородка, впитываться в темную ткань форменного платья на груди. — Я ей говорила, что она не права… А она… так хотела отомстить…

— Что? — собственный голос как-то разом охрип. Рэймеру показалось, он ослышался. Отомстить? Ему? За что?

За что?!

Этот вопрос так и грохотал набатом в голове, когда за его спиной заговорила матушка Соули.

— Когда вы пригласили нас переехать в этот дом… — Монтегрейн обернулся к ней, показывая, что слушает. — Лана не хотела. Она считала, что если бы Ноллан не стал заступаться за ваше имущество, то остался бы жив. Говорила… — Теперь уже и кухарка потупила взгляд. — Говорила, что это вы во всем виноваты. Бросили на произвол судьбы… — С каждым ее словом лицо Монтегрейна вытягивалось все больше. Ему отчего-то даже на миг не приходило в голову, что можно посмотреть на эту ситуацию… так. — Это моя вина. — Матушка Соули горестно покачала головой. — Это я ее уговорила. Сказала, что сделанного не воротишь, надо жить дальше. А она… Я думала, она смирилась, поняла, что вы не виноваты. А она…

Затаила обиду, вот что Лана сделала.

А Крист? Всего лишь ступенька к тому, чтобы втереться в доверие и больше вызнать и нанести удар?

— Милорд, простите ее! — вдруг взвыла матушка Соули и бухнулась ему в ноги, схватилась скрюченными в муке пальцами за брюки. — Не губите! Она несчастная, моя девочка! Она запуталась!

Запуталась, значит…

Рэймер все-таки досчитал до десяти. В груди клокотало бешенство, которое, впрочем, уже ничего не могло исправить.

— Встаньте, пожалуйста. — Не добившись реакции, он сам обхватил пожилую кухарку за плечи и поставил на ноги. — Дана, позаботься о матери. — Всхлипывающая девчонка отчаянно закивала, так и не посмев поднять на него глаза. — Пошли, — протянул Амелии руку.

* * *

Ворота стояли распахнутыми настежь. Крист сидел на крыльце, обхватил голову руками. Возле него топтались испуганные близнецы и откуда-то взявшаяся Дафна — не иначе, опять проводила время с Оливером.

В него-то и уперся взглядом Рэймер.

— Где твоя сестра?

— Угнала лошадь.

Монтегрейн прищурился.

Угнала, значит? Прибежала, оседлала и угнала? Так, что ли? Не горничная, а мастер перевоплощения.

— А правду?

Вперед выступил Ронни, впервые на памяти Рэймера тот заслонил плечом брата, беря на себя ведущую роль.

— Милорд, мы отдали ей Гнеду и отпустили, — сообщил твердо. — Она сказала, что вы убьете ее, если поймаете. Мы готовы принять наказание, но не бросим сестру.

Все ещё сидящий на крыльце Дрейден издал нервный смешок.

— Все такие благородные, плюнуть не в кого!

— Крист. — Амелия присела на ступеньку рядом с ним.

Рэймер отвернулся, снова уставился на братьев.

— Ну а вы? — спросил напрямик. — Тоже юные мстители? Ненавидите меня? Желаете мне смерти?

Глаза обоих близнецов расширились, как по команде и абсолютно синхронно. Это было бы смешно, если бы… В общем, смешно не было ни капли.

— За что, милорд? — казалось, искренне изумился Ронни.

— Мы? Вам? — не меньше удивился его словам Олли.

Растерянная Дафна стояла за его спиной и часто моргала, прикрыв ладонью губы, и, как никогда, напоминала испуганную корову на лугу.

Монтегрейн отмахнулся. К черту. Неважно. Уже неважно.

Вытянул перед собой руку ладонью вверх, прикрыл глаза, попробовав дотянуться до резерва, — ничего.

— Мэл, — повернулся к жене, — сколько действует вирна?

Она задумалась.

— Концентрация была высокой, но доза маленькой. Пара часов, я думаю.

Черт-черт-черт.

И даже Зидена, как назло, нет в городе, чтобы предупредить о гостях…

Отправить разведчиком кого-то из братьев? Рэймер посмотрел на них с сомнением. Было похоже на то, что Лана и впрямь провернула все это сама, не вмешивая родню, но, кроме Амелии и Кристиса, он больше не доверял никому.

А то, что гостей не придется ждать долго, тоже не вызывало сомнений. Личной армии у него нет, защитные артефакты на воротах способны задержать кучку крестьян с вилами, а не принца с отрядом, в котором наверняка будут маги — нужно было быть уж совсем наивным, чтобы предполагать, что после такой подготовки Сивер явится налегке и с минимумом сопровождения, как в прошлый раз. Может, еще и Гидеона захватит. Пока, как обещал, не нашел кого-то более гибкого…